Книга V1. Далее, ты задаешь вопрос, представляющий, как говорится, трудность для всех — как тех, кто изучает свободные искусства, так и для неискушенных в науках, а именно вопрос о жертвоприношениях: в чем их польза, какова их власть в мире и у богов, почему их совершают так, как подобает богам, и так, как выгодно для приносящих дары. Здесь есть и еще одно противоречие, состоящее в том, что жрецы должны воздерживаться от животной пищи72, чтобы не осквернять богов исходящими от живых существ воскурениями. Это противоречит мнению о том, что эти воскурения более всего привлекают богов. 2. Однако противоречивость этих мнений легко можно разрешить, если показать преимущество целого над частями и напомнить о трансцендентном превосходстве богов над людьми. Например, я повторяю, для мировой души управление любым телом в мире или для небесных богов руководство небесным телом не является пагубным в том смысле, что они могут воспринять от этого страсти, и не препятствует мышлению, в то время как для индивидуальной души общность с телом вредна и в том ив другом отношении. Приняв это во внимание, можно добавить такое возражение: если для нашей души тело является путами, то это путы и для мировой души, и если индивидуальная душа склоняется к телу, то и сила богов точно так же обращена к сотворенному миру. На это всякий возразит, что тот, кто так говорит, не знает, сколь велико превосходство высших существ над людьми и целого над частями. Если противоречащие друг другу качества относятся к разным вещам, то это не может быть основой для спора. 3. Следовательно, здесь достаточно такого же рассуждения. Когда мы вкушаем тела, некогда связанные с душой, то это отягощает и оскверняет нас, это порождает изнеженность и причиняет душе много других бедствий. Что же касается богов, существ мира и всеобщих причин, то воскурение, восходящее согласно обряду от жертв, — поскольку оно объем-лемо, но не объемлет, и само приспособляется ко всему, но не приспособляет к себе всеобщее и богов — то это воскурение само приходит в соответствие с высшими существами и всеобщими причинами, но не охватывает их и не приспособляет их к себе. 4. Та идея, которая пришла тебе на ум как возражение по поводу воздержания от животной пищи, не представляет никакой трудности, если его правильно понимать. Жрецы воздерживаются от животной пищи не для того, чтобы не осквернять богов воскурениями, восходящими от живых существ. Какое воскурение может от тел подняться к богам, когда они, прежде чем что-либо материальное коснется их силы, изгоняют материю без всякого контакта с ней? И это не потому, что их сила уничтожает все и истребляет тела не приближаясь к ним, но еще и потому, что небесное тело не смешано ни с какими материальными элементами и само не способно ни воспринять ничего внешнего, ни предоставить другим телам какую-либо частицу самого себя. Так когда же пар, окружающий землю, который, поднимаясь над землей чуть ли не на пять стадий, опять опускается вниз, может приблизиться к небесам, питать движущееся по кругу нематериальное тело и вообще причинять ему что-либо, будь то осквернение или что-либо иное? Считается общепризнанным, что эфирному телу чуждо какое бы то ни было противоречие, что оно свободно от всякой изменчивости, совершенно чисто от возможности превратиться во что бы то ни было и абсолютно не подвластно тяготению как к центру, так и от центра, поскольку оно не имеет уклона в сторону или движется по кругу. Итак, невозможно, чтобы какая бы то ни было общность природы, силы или воскурения образовалась, с одной стороны, между телами, составленными из различных сил и движений, разнообразно изменяющимися, движущимися то вверх, то вниз, и с другой стороны — небесными телами, или чтобы такая общность воздействовала на небесные тела, которые не имеют ничего общего с изменчивыми телами. Небесные тела, будучи нерожденными, не имеют никакой возможности воспринять изменение, происходящее от живых существ. Так неужели богов можно как-то осквернить такими воскурениями, когда боги, как говорится, мгновенно и одним мановением отсекают испарения как всей материи, так и материальных тел? Итак, это невозможно представить. Но важнее понять то, что для нас и для нашей природы эти существа чужды. В самом деле, род, существующий как индивидуальные жизни, может иметь некую общность действия активного и пассивного, как все материальные и вообще все однородные существа. Но то, что обладает разными сущностями, и все то, что обладает превосходством во всех отношениях и имеет в своем распоряжении отличающиеся природы и силы, — такие сущности не могут ни воздействовать одна на другую, ни воспринимать что-либо друг от друга. Следовательно, исходящее от материальных существ осквернение сообщается сущности, содержащейся в материальном теле, и то, что может подвергнуться осквернению материей, неизбежно должно очищаться от него. Но чья природа ни в коей мере не делима, кто не обладает способностью воспринять состояния материи — как такую сущность могут осквернить материальные существа? Как божественное может быть запятнано моими страстями или страстями какого-либо другого человека, когда оно не имеет ничего общего с нами и предшествует нам, превосходя человеческую слабость? Итак, для богов не имеет никакого значения ни то, что нас заполняют материальные тела (для них это ничто, и сами они не оскверняются от нашей запятнанности, ибо они совершенно чисты и неиспорчены), ни то, что вокруг земли поднимаются материальные воскурения от тел. Эти воскурения находятся очень далеко от их сущности и силы. Следовательно, все основание этого возражения разрушено, если ничто в нем не касается богов. Как может содержать противоречие то, что вовсе не существует? Стало быть, ты напрасно предполагаешь, что это странно, и находишь проблемы, недостойные богов, которые невозможно допустить даже в отношении добропорядочных людей. Соблазниться воскурением не позволил бы себе никакой здравомыслящий и не подверженный страстям человек, а тем более кто-либо из высших существ. Впрочем, это будет изложено ниже73, а сейчас, когда мы разрешили это противоречие многими способами, мы прекращаем здесь рассуждение о первой апории. 5. Что же касается более важного вопроса на более важную тему, который ты задаешь, то как я могу ответить на него кратко и исчерпывающе, если он требует сложного и долгого объяснения? Все же я буду говорить и приложу к этому все старание, а ты попытайся следовать74 за кратким изложением, которое иногда ограничивается пояснениями. Я излагаю тебе свое мнение о жертвоприношениях, а именно — что никогда не следует допускать, чтобы их совершали только ради почитания, как будто мы вот так почитаем благодетелей, или как благодарность за милости, посланные нам богами, или как подношения первых плодов, или воздаяния за дары, взамен которых мы имеем от богов более важные дары. Все это — обычаи повседневной жизни, предназначено для людей, заимствовано из общепринятого обихода и совершенно не поддерживает представление об абсолютном превосходстве богов и их ранга, которые трансцендентны причинам. 6. Но главное — действенность жертвоприношений и то, почему они совершают чудеса, когда без них не прекращаются ни мор, ни голод или недород, когда без них невозможно вымолить ни дождь, ни более важные блага, способствующие очищению и совершенствованию души или избавлению ее от сотворенного мира, — подобные приемы жертвоприношений всего этого совершенно не объясняют. Так что, пожалуй, нет оснований их одобрить с точки зрения правильной оценки причины еовершающихся при жертвоприношениях действий, разве что их можно принять как вторичные, как следующие за более важными первопричинами и во вторую очередь связанные с ними. 7. Итак, изложение требует объяснения того, в соответствии с чем жертвоприношения обладают способностью совершать действия и присоединяться к богам, которые являются первопричинами всего этого. Если мы говорим, что в едином живом существе — мире, повсюду обладающем одной и той же жизнью, — общность сходных сил, раздор противоположностей и определенная прилаженность деятеля к объекту вместе приводят в движение то, что обладает сходством и пригодностью, и так соответственно единой симпатии это распространяется даже на самое отдаленное, словно оно находится рядом, — то тем самым говорится нечто, что действительно происходит и неизбежно сопровождает жертвоприношения, но это не показывает истинный способ совершения жертвоприношений. Сущность богов не заключается ни в природе, ни в природной необходимости, чтобы пробуждаться от физических состояний или от действия сил, пронизывающих всю природу, — напротив, она определена сама по себе вне всего этого, не имея с этим ничего общего ни в отношении сущности, ни в отношении возможности, ни в каком бы то ни было ином отношении. 8. Возникают такие же недоразумения, если некоторые наши соотечественники75 объясняют действие жертвоприношений числами (как, например, крокодилу приписывается число шестьдесят как подобающее Солнцу76), или природными причинами, такими как силы и действия животных (например собаки, собакоголовой обезьяны и землеройки), которые у них общие с Луной, или разновидностями материи (как в случае со священными животными, которых рассматривают с точки зрения окраски и физических особенностей), или какой-либо другой особенностью физического строения животных или чем-либо еще. Они считают причинами действенности жертвоприношений орган (например, сердце петуха) или какое-либо явление природы. Из этого следует, что божественная причинность не оказывается сверхъестественной и что она в этом качестве не приходит в движение от жертвоприношений, но как природная причина, содержащаяся в материи и физически заключающаяся в телах, она пробуждается и отдыхает вместе с ними, как это и происходит в природе. И если нечто подобное в сущностях сопутствует жертвоприношению, то это связано с главными причинами как дополнительная причина или необходимое условие77. 9. Поэтому лучше видеть причину действенности жертвоприношений в дружбе, родстве и связи творца с творением и порождающих со своим порождением. Поэтому, учитывая главенствующую роль этого общего начала, если мы находим, что какое-либо животное или растение, существующее на земле, в целостности и чистоте сохранило волю своего творца, то посредством их мы подобающим образом побуждаем к действию демиургическую причину, которая господствует над своим творением, сохраняя чистоту. Этих причин множество: одни, такие как демоны, находятся в непосредственной зависимости; другие, такие как божественные причины, выше их; наконец, во главе их находится единая причина, самая старшая и самая почитаемая. Совершение жертвоприношения приводит в действие все эти причины, но каждая причина участвует в этом соответственно месту, которое она получила. Если, напротив, жертвоприношение несовершенно, то оно достигает цели в определенной мере, но дальше продвинуться не может. Именно поэтому многие думают, что жертвы приносят благим демонам, или низшим силам богов, или силам демонов и богов, существующим в мире или на земле. Для части жертвоприношений они не заблуждаются, но они не знают, что эта сила в целом и все блага восходят в конечном счете к совокупности божественного начала. 10. Что касается нас, то мы допускаем все: и природных существ, которые, как в едином живом существе, приходят в движение благодаря соответствию, симпатии или антипатии как просто подчиненные, которые сопутствуют и служат причине совершения жертвоприношений, а также допускаем демонов и божественные силы, существующие на земле или в мире, как наиболее близкие к занимаемому нами месту. Но мы полагаем, что самые совершенные и самые главные причины священнодействия связаны с самыми совершенными демиургическими силами. И поскольку они включают в себя все возможные причины, то мы утверждаем, что вместе с ними в своей целостности приходит в движение и все способное к производящей деятельности, и это на пользу сотворенному миру в целом, и блага щедро изливаются то на города, округа и всякого рода племена или более или менее большие области, то на дома или на отдельных людей, и благодетели по воле, а не по принуждению наделяют этими благами и судят бесстрастным умом соответственно близости и родству, как следует их предоставить, и единая дружба, связующая все, осуществляет эту связь посредством некой неизреченной общности. Это значительно правильнее и точнее выражает сущность и силу богов, чем твое предположение, что богов более всего прельщают воскурения от принесения в жертву животных. И если демонов окружает тело, которое, как считают некоторые, получает пропитание от жертвоприношений, то оно неизменно, бесстрастно, лучезарно и самодостаточно, так что оно не испускает никаких эманации и само не нуждается в эманациях извне. Но если бы кто-нибудь и предположил это, поскольку мир и находящийся в нем воздух постоянно получают воскурения от жертвоприношений на земле и поскольку этот поток разливается равно во всех направлениях, то зачем демонам нужны жертвоприношения? Впрочем, поступления не компенсируют в равной мере эманации, чтобы не было ни избытка, ни недостатка и чтобы в телах демонов повсеместно существовало равновесие и однородность. Невозможно, чтобы демиург предоставил всем животным на суше и в море обильное и готовое пропитание, а тех, кто выше нас, лишил бы пищи. Немыслимо и то, чтобы он предоставил остальным живым существам возможность легко и самостоятельно добывать ежедневное пропитание, а демонам предоставил бы пропитание, поступающее извне и исходящее от нас, людей. И, как представляется, если бы мы из-за своей праздности или по какой-либо другой причине пропустили это подношение, то тела демонов оказались бы нуждающимися и пребывали бы в несоразмерности и беспорядке. Разве утверждающие это не ниспровергают всю иерархию, чтобы дать нам лучшее место и представить нас более могущественными? Если они считают, что мы кормим и обеспечиваем демонов, то в иерархий-причин мы оказываемся впереди демонов, ибо каждый получает пропитание и совершенство от своего творца. Это можно наблюдать вокруг себя, но можно усмотреть это и в отношении существ высшего миропорядка, ибо земное питается от небесного. Еще лучше это видно для скрытых причин. Душа совершенствуется умом, природа — душой, и остальное точно так же вскормлено своим творцом, и если невозможно, чтобы мы были первопричиной демонов, то точно так же и они не обязаны нам своей пищей78. 11. Мне представляется, что это рассуждение ошибочно еще и вот в чем. Оно не учитывает, что принесение жертв посредством огня скорее истребляет и уничтожает материю, уподобляет ее самому процессу сжигания вместо того, чтобы уподобиться материи, возводит ее к божественному, небесному и нематериальному огню вместо того, чтобы в отягощении находиться внизу, при материи и становлении. Если бы приятное вкушение материи посредством восходящих от нее воскурений было ее сладостью, то материя должна была бы быть нетронутой, ибо так исходящая от нее эманация лучше достигала бы воспринимающих ее. Но на самом деле она вся сгорает, разрушается и превращается в чистоту и тонкость огня, и это ясно доказывает противоположное тому, что ты говоришь. Высшие существа бесстрастны, им угодно истребление материи в огне, и нас они также делают бесстрастными. Наш внутренний мир уподобляется богам, также как огонь уподобляет все твердое и инертное светлым и тонким телам, и мы восходим посредством жертв и жертвенного огня к божественному огню точно так же, как огонь поднимается, стремясь к огню, и увлекает тяжеловесное и инертное к божественному и небесному. 12. Если говорить прямо, то служащая демонам оболочка, имеющая форму тела, сделана не из материи, не из элементов и не из какого-либо другого известного нам тела. Чем одна сущность могла бы наполнить другую? Или как существа, чуждые друг другу, могут насладиться друг другом? Никак не могут, скорее, подобно тому как боги огнем молнии рассекают материю, отделяя от нее нематериальные по сущности элементы, но подчиненные материи и связанные ею, и делают их из подверженных страстям бесстрастными — точно так же и огонь, который подражает у нас действию божественного огня, разрушает всякие материальные элементы жертвоприношений, очищает жертвы огнем и освобождает их от материальных оков, чистотой природы делает их способными быть в обществе богов и так же освобождает и нас от оков становления, уподобляет богам, делает способными к общению с ними и обращает нашу материальную природу в нематериальную. 13. Устранив в целом неправильные мнения относительно жертвоприношений, мы выдвинули вместо них истинные представления о каждом виде жертвоприношений, поскольку специальное рассуждение о жертвоприношениях требует такого разграничения, но такое рассуждение — это рассуждение на другую тему, и, как уже было сказано, кто одарен и кто способен распространить свою мысль от единого к многому, тот легко из этого поймет то, что мы оставляем без внимания. Мне представляется, что я сказал об этом достаточно между прочим еще и потому, что наше рассуждение было по достоинству причастно божественной чистоте. Но поскольку другим это рассуждение также может внушить сомнение в своей ясности и подозрение, что оно не приводит в движение мысль и не включает раздумья души, то я хочу поговорить об этом еще и, если это возможно, дать более убедительные доказательства по сравнению с уже изложенными. 14. Из всех начал лучшее — то, которое показывает, что обычай жертвоприношений зависит от иерархии богов. С самого начала давайте признаем, что одни боги материальны, а другие — нематериальны: материальны те, которые заключают в себе материю и организуют ее, а нематериальны те, которые совершенно обособлены от материи и превосходят ее. В соответствии с искусством жрецов следует начинать священнодействия с материальных богов, ибо иначе невозможно подняться к нематериальным богам. Итак, материальные боги обладают некой общностью с материей в том смысле, что они царствуют над ней. Стало быть, они же управляют и материальными явлениями, такими как различение, деформация от столкновения, изменение, возникновение и гибель всех материальных тел. Если бы кто-нибудь захотел почтить этих богов посредством теургии, то им подобает почитание соответственно их природе и власти, данной им в удел, то есть материальное почитание, поскольку сами они материальны. Так мы могли бы целиком привлечь их на свою сторону ради общения с ними и в своем почитании поднести им подобающую им внутреннюю связь. Поэтому в жертвоприношениях богам, управляющим материей, подобают мертвые тела, уже лишенные жизни, заклание животных, употребление в пищу жертвенного мяса, всяческое изменение и разрушение и вообще погибель, причем не по причине самих богов, а благодаря материи, которой они управляют. Ведь даже если они и максимально обособлены от нее, все равно они присутствуют в ней, и даже если они превосходят ее в своей нематериальной силе, они существуют вместе с ней, и управляемое не чуждо управляющему, а организуемое — организующему, и орудие соответствует пользующемуся им деятелю. Поэтому не подобает подносить нематериальным богам нечто материальное в качестве жертвы, а для всех материальных богов это именно то, что нужно. 15. Затем рассмотрим в соответствии с уже сказанным наше двойственное положение: когда, целиком став душой, мы оказываемся вне тела и воспаряем умом, мы пребываем наверху вместе с сообществом нематериальных богов79. Но когда мы, напротив, закованы в панцирь тела80, мы подчиняемся материи и имеем телесный облик. И вот опять два способа богослужения: один будет простым, бестелесным и чистым от всякого становления — это удел незапятнанных душ, а другой, оскверненный телами и всякой материальной деятельностью, подобает душам нечистым и не свободным от всякого становления. И поэтому я утверждаю, что существует два вида жертвоприношений: одни, совершаемые полностью очистившимися людьми, и они совершаются редко, как говорит Гераклит81, одним человеком или совсем немногими людьми, а другие, материальные, телесные и состоящие в изменении, — это те, которые соответствуют людям, еще подчиненным телу. Поэтому, если не допускать такого способа совершения обряда для городов и народов, несвободных от участи сотворенного мира и общности с телами, можно лишиться и тех, и других благ — нематериальных и материальных, ибо одни невозможно воспринять, а другие не получают то, что им подобает. Кроме того, каждый совершает обряд жертвоприношения соответственно тому, что он есть, а не соответственно тому, чем он не является, следовательно, совершение обряда не должно превышать меру, свойственную жрецу. То же самое я бы сказал и относительно внутренней связи между осуществляющими культ людьми и почитаемыми ими силами. Я полагаю, что следует выбрать подходящий для этой связи способ богослужения: нематериальный, если она образуется нематериально и связывает с чисто бестелесными силами чисто бестелесные существа, и телесный, если эта связь телесная и зависит от тел, ибо она смешана с управляющими телами сущностями. 16. Однако не сочтем лишним добавить следующее. Часто происходит, что мы обращаемся к отвечающим за тело богам и благим демонам из-за потребностей тела, например, очищая его от прежних прегрешений, избавляя от болезней, наполняя его здоровьем или устраняя в нем тяжесть и вялость и сообщая ему легкость и активность, или же предоставляя ему какие-либо еще всеобщие блага. В этом случае мы, конечно, распоряжаемся телом не так, будто оно разумно и бестелесно, ибо телу по природе несвойственна причастность таким методам действия. Тело исцеляется и очищается посредством тел через сопричастность тому, что ему родственно. Следовательно, обряд жертвоприношений в отношении этих потребностей неизбежно будет телесным. Он отсекает то, что в нас излишне, восполняет недостающее и приводит к соразмерности и порядку все находящееся в беспорядке. Часто мы обращаемся к священнодействию, чтобы получить от высших существ необходимое для человеческой жизни. Это то, что обеспечивает уход за телом и содействует тому, что мы приобретаем ради тела. 17. Но что мы можем получить от богов, совершенно обособленных от всякого человеческого бытия, если речь идет о засухе, недороде, достатке или каких-либо других жизненных делах? Совершенно ничего, ибо тем, кто свободен от всего, невозможно заниматься такими дарами. Но если сказать, что совершенно нематериальные боги объемлют этих богов, причем, объемля их вместе с их дарами только в силу того, что они являются первопричиной, они заключают их в себе, то можно утверждать, что так с богов спадает изобилие божественной щедрости. Что же касается того, будто они сами совершают это, непосредственно имея дело с поступками людей, то никому нельзя позволить так говорить. Такое покровительство земным делам является дробным, совершается с определенным беспокойством, не полностью отделено от тела и не может получить чистое и незапятнанное господство. Поэтому для таких дел подходит способ священнодействия, связанный с телами и зависящий от сотворенного мира, но не тот, который полностью нематериальный и бестелесный. Чистый культ всецело превосходит сотворенный мир и не соразмерен ему, в то время как культ, прибегающий к телам и телесным силам, более всего родственен нашей природе, способен принести удачу в жизни, способен отвратить грозящие неудачи, наделяя смертный род соразмерностью и уравновешенностью. 18. Но вот другое разделение. Люди в основной своей массе подчинены природе, управляются природными силами, обращают свои взоры вниз, на природные дела; они исполняют предписания судьбы, воспринимают порядок вещей, совершающихся согласно судьбе, и применяют практические умозаключения только в отношении природных явлений. Лишь немногие, наделенные некой сверхъестественной силой ума, отступают от природы и обращаются к обособленному и несмешанному уму, становясь вместе с тем выше природных сил. Некоторые занимают промежуточное положение и находятся посередине между природой и чистым умом, одни — следуя за природой и за умом, другие — ведя жизнь смешанного типа, из сочетания того и другого, третьи — освобождаясь от худшего и переходя к лучшему82. После того как мы изложили эти разделения, следствия из этого также будут совершенно ясными. Люди, управляемые согласно природе мира в целом, которые живут сами в согласии с собственной природой и следуют природным силам, совершают культ соответственно своей природе и приводимым ей в движение телам. Объектом их внимания являются местности, погодные условия, материя, материальные силы, тела, телесные состояния и свойства, соответствующие движения и изменения существ, подверженных становлению, и все остальное тому подобное, причем как в прочих вопросах религиозного культа, так и в отношении жертвоприношений. Другие люди живут только в согласии с умом и с жизнью ума и, будучи свободными от оков природы, во всех областях теургии практикуют умопостигаемый и бестелесный обряд жреческого искусства. Те, кто занимает промежуточное положение между ними, поступают соответственно особенностям этого положения и соответственно разным путям совершения культа: они или участвуют в обоих вариантах культа, или отказываются от одного из них, или принимают один как начальную ступень для более почитаемого (ибо без него не может осуществиться более высокая ступень), или совершают религиозные обряды иначе, так, как представляется должным. 19. Это также главный критерий следующего разделения. Среди божественных сущностей и сил одни обладают душой и природой, и эти душа и природа подчиняются и служат их созидательной деятельности так, как им угодно. Другим совершенно чужды душа и природа — я имею в виду божественную душу и природу, а не душу, которая находится в мире и связана с сотворенным миром. Некоторые, занимая промежуточное положение между ними, позволяют им общаться друг с другом или посредством единой нерасторжимой связи, или посредством обильной щедрости высших существ, или посредством беспрепятственного восприятия низших существ, или посредством связующего их согласия. Поэтому всякий раз, как мы поклоняемся богам, повелевающим душой и природой, уместно подносить им в дар также и природные силы и не следует отвергать принесение им в жертву тел, подчиненных природе, ибо все дела природы служат им и помогают их управлению. Но всякий раз, как мы собираемся почтить тех богов, которые сами по себе единообразны, то им подобают почести, свободные от материи. Этим богам подобают умопостигаемые дары и дары бестелесной жизни, все то, что дает добродетель и мудрость, и другие совершенные и целостные душевные блага. Конечно, богам, занимающим промежуточное положение и повелевающим промежуточными благами, подошли бы дары порой двойственные и порой общие и для тех, и для других благ, или отстраняющиеся от низшего и простирающиеся к высшему, или вообще каким-либо одним способом занимающие среднее положение. 20. Если взять другой отправной пункт исследования — мир и находящиеся в нем боги,'распределение в нем четырех элементов, пропорциональное соединение элементов и упорядоченное вращение вокруг центра, — то мы легко поднимемся к истине о священнодействии в жертвоприношениях. Но если мы сами пребываем в мире, как части объемлемся целым, произведены им в первую очередь, совершенствуемся всеми его силами, состоим из его элементов и если мы обладаем некой заимствованной от него частицей жизни и природы, — то эти причины не позволяют нам выходить за границы мира и мирового порядка. Предположим, что у каждой частицы мира есть тело, которое мы видим, и связанные с телом отдельные бестелесные силы. Очевидно, что закон священного служения воздает подобное подобному и таким образом простирается через весь мир сверху донизу, воздавая бестелесное бестелесному, тела — телам, то есть воздавая каждому то, что соразмерно его природе83. Но если кто-либо прикоснется к теургическим богам, выходя за пределы мира (а это случается крайне редко), то такой человек, конечно, в служении богам превосходит тела и материю и соединяется с богами силой, выходящей за границы мира. Впрочем, этот путь, открывающийся подчас с трудом и не сразу для отдельного человека как вершина жреческого искусства, не следует признавать доступным для всех людей и в самом деле приписывать его начинающим заниматься теургией и всем тем, кто уже прошел в этом половину пути, ибо эти люди так или иначе облекают упражнение в святости в телесную форму. 21. Я думаю, все стремящиеся к созерцательной теургической истине согласятся с тем, что нельзя частично или несовершенно возносить богам подобающее им благочестие. Еще до явления богов приходят в движение все лежащие в их основе силы, и когда боги собираются отправиться на землю, то эти силы опережают их и возглавляют шествие, поэтому если не воздавать всем им должного и не приветствовать каждого так, как подобает, то теург уходит безрезультатно, не получив общения с богами. Если же полностью их умилостивить, воздать каждому дары, ему угодные и насколько возможно ему подобные, то теург всегда будет уверен и безошибочен, ибо он хорошо осуществил совершенный и целостный прием божественного хора. И раз дело обстоит так, то должен ли способ исполнения обряда быть простым и состоящим из немногих элементов или многообразным, при-менительным ко всему и составленным чуть ли не из всего существующего в мире? Если бы то, к чему обращаются и что вызывают в священнодействиях, было простым и принадлежало к одной ступени иерархии, то неизбежно простым был бы и способ совершения жертвоприношений. Но если никто другой, кроме теурга, не способен постичь множество сил, пробуждающихся при нисхождении и движении богов, и если только теурги, испытав это в действии, имеют об этом точное представление, то только они и могут понять, что есть завершение жреческого искусства, и только они знают, что упущения, пусть даже и незначительные, разрушают все дело священнослужения, также как в гармонии одна порванная струна полностью разрушает гармонию и пропорции. И так же как в видимых сошествиях богов становится ясен ущерб, причиняемый себе тем, кто оставил непочтённым кого-то из высших существ, точно так же и при их невидимом присутствии в жертвоприношениях нельзя оставлять кого-либо без почести, но следует почтить каждого соответственно его рангу. Кто оставляет кого-либо из богов без почести, тот все смешивает и разрывает единый и всеобщий порядок, и он не только, как можно подумать, делает восприятие не достигшим цели, но и совершенно ниспровергает все священнодействие. 22. Так что же, разве вершина жреческого искусства не восходит к Единому, которое находится во главе всего множества богов, и разве в нем и вместе с ним не воздает почтение многим сущностям и началам? Конечно, я бы сказал, что это именно так. Но это происходит очень поздно и у очень немногих людей, и надо считать за счастье, если это наконец случится на закате жизни84. Но наше сочинение не служит предписанием для такого человека (ибо он выше всякого закона), и оно дает такое указание тем, кто нуждается в неком законе. Итак, наше рассуждение гласит, что, подобно порядку, сводящему воедино многие ранги, также и совершение жертвоприношений, чтобы быть неистощимым и цельным, должно присоединяться ко всему порядку высших существ. Но поскольку порядок высших существ обширен, полон и состоит из многих рангов, то и священнодействие должно воспроизводить его разнообразие, обращаясь ко всем его силам. Поэтому так же и все окружающие нас разнообразные существа не должны соприкасаться даже в какой-то своей части с управляющими ими божественными причинами, и пределом того, что они могут в своей целостности достичь, должны быть их родоначальники. 23. Итак, многообразие способов священнодействия очищает и совершенствует то, что существует в нас или вокруг нас, сообщает всему этому соразмерность и порядок, к тому же избавляет от свойственных смертным ошибок и приводит все в согласие с совокупностью превосходящих нас существ. И когда соединяются воедино божественные причины и подобные им человеческие приготовления, то совершение жертвоприношения является завершением всего и дает великие блага. Для правильного понимания этих вопросов неплохо добавить еще и следующее. Изобилие силы высших существ, с одной стороны, всегда дает превосходство над всем, а с другой стороны, равно и беспрепятственно является всем. Поэтому в соответствии с этим принципом первое блистает даже для последнего, и нематериальное нематериально присутствует в материальном. И пусть не удивляются, если мы называем также некую материю чистой и божественной, ибо и она произошла от отца и творца всего85 и обладает самой совер- гзз шенной способностью к восприятию богов86. Вместе с тем ничто не препятствует высшим существам обладать способностью освещать нижестоящих существ, и поэтому ничто не отстраняет материю от причастности лучшим благам, так что если материя совершенна, чиста и благообразна, то нельзя сказать, что она не подходит для восприятия богов. И поскольку нужно, чтобы и земные существа были причастны божественной общности, то и сама земля получила от нее некую божественную частицу, позволяющую вместить богов. Хорошо понимая это, теургическое искусство, открывшее таким образом в общей форме соответственно особенностям каждого бога подобающее для него вместилище, часто использует также камни, травы, животных, благовония и другие священные предметы, которые совершенны и богоподобны, чтобы затем осуществить с их помощью целостное и чистое восприятие богов. Следует отвергать не всякую материю, но только чуждую богам, а родственную им, напротив, нужно выбирать, ибо она способна гармонировать со строительством храмов, с установкой статуй и с обрядами жертвоприношений. Иначе местности на земле и живущие здесь люди не были бы причастны восприятию высших существ, если бы в основу этого не было положено такое начало. И следует доверять тайным речам, ибо посредством блаженных зрелищ от богов передается некая материя, которая, вероятно, родственна тем, кто ее дарует. Следовательно, принесение в жертву такой материи побуждает богов к явлению, тотчас призывает их стать доступными восприятию, приходит в движение при их явлении и показывает их совершенным образом. 24. Это же следует и из разделения по отдельным местностям и отдельной власти каждого существа, разделившей эти большие или меньшие жребии соответственно положению в иерархии. Ясно, что богам, повелевающим той или иной местностью, подобает приносить в жертву плоды этих мест, а управляющим — то, что выращено их подданными. Творцам всегда более всего угодны результаты собственных дел, и тем, кто производит что-либо важное, именно это дорого прежде всего. Животные ли это, или растения, или другие земные предметы, которые управляются высшими существами, — вместе с причастностью к их управлению они предоставляют нам нерасторжимую общность с ними. Некоторые из них, сохраняемые и оберегаемые, усиливают связь с богами своих владельцев — это те, которые своей целостностью поддерживают силу общности богов и людей. Это некоторые египетские животные, и таким повсюду бывает святой человек. Некоторые жертвоприношения делают общность с богами более ясной — это те, чей распад до основы их первоэлементов роднит их с причинами высших существ и делает их более соответствующими священнодействию. И чем совершеннее эта общность становится, тем совершеннее исходящие от нее даруемые блага. 25. Если бы описанное было не более чем человеческим обычаем, определяемым нашими установлениями, то можно было бы сказать, что культ богов есть изобретение нашего мышления. Но зачинатель его — бог, призываемый при жертвоприношении, и окружающие его многочисленные боги и ангелы. Каждому народу на земле он дал по жребию некого общего покровителя и каждому святилищу — своего. За жертвами, приносимыми богам, надзирает бог, за жертвами ангелам — ангел, а за жертвами демонам — демон, и точно так же в остальных жертвоприношениях за ними надзирает тот, кто дан по жребию каждому роду на основании принципа родственной близости. Итак, когда вместе с богами, наблюдающими и исполняющими жертвоприношения, мы приносим жертвы богам, то при этом необходимо почитать и закон божественного обряда жертвоприношений, но следует также быть уверенными в самих себе (поскольку мы совершаем священнодействия под властью богов) и соблюдать соответствующую осторожность, чтобы не принести в дар богам нечто их недостойное или им чуждое. Наконец, мы предписываем иметь в виду полностью всех окружающих нас существ мира: богов, ангелов и демонов, разделенных по рангам, и приносить жертвы им всем так, как им угодно. Только так священнодействие может быть достойно надзирающих за ним богов. 26. Поскольку немаловажной частью жертвоприношений является молитва87, поскольку она его в значительной степени и составляет, поскольку она укрепляет и осуществляет жертвоприношение, и поскольку молитва у всех завершает обряд и дает в жертвоприношении нерасторжимую общность с богами, то неплохо было бы поговорить еще и об этом. Этот предмет сам по себе достоин изучения, и он совершенствует науку о богах. Итак, я утверждаю, что первым этапом молитвы является обращение к богам: оно вводит в контакт с божеством и дает возможность познавать его. Следующий этап создает общность единомыслия, и еще прежде, чем будут произнесены слова, он вызывает дары, посылаемые богами свыше, и завершает все дело раньше, чем мы будем думать об этом. Самый совершенный этап молитвы выступает как неизреченное единение, вся сила которого опирается на богов, и этот этап позволяет нашей душе в итоге находиться среди них. В этих трех этапах, которыми измеряется все божественное, молитва создает нашу привязанность к богам и дает в теургии нам от богов три преимущества: во-первых, озарение, во-вторых, совместное действие и, в-третьих, совершенную наполненность огнем. Иногда она предшествует жертвоприношениям, иногда входит в священнодействия, а иногда является завершением жертвоприношений, и никакое священнодействие не происходит без молитвенных коленопреклонений. Длительное пребывание в молитве питает наш ум, значительно расширяет восприятие душой богов, открывает для людей божественные тайны, позволяет им привыкнуть к ослепительному свету, постепенно совершенствует нас для контакта с богами и, возводя нас на самую вершину, возносит ввысь спокойствие, характерное для нашего миросозерцания, сообщает нам миросозерцание богов, пробуждает дар убеждения, общность и нерасторжимую дружбу, усиливает стремление к божеству и включает в это стремление божественное начало души, очищает ее от всех противоположных стремлений, отбрасывает все, что порождает вокруг нее эфирный и лучезарный дух, приводит к цели благую надежду и веру в свет и, короче говоря, произносящих ее превращает, если так можно сказать, в учеников богов. Если это то, что можно назвать молитвой, и если молитва создает в нас столько благ и обладает той общностью с жертвоприношениями, о которой мы уже говорили, то посредством молитвы не становится ли явным таинство жертвоприношения, причастное контакту со своим демиургом? Ведь через совершение жертвоприношения это таинство роднится с богами, а благо контакта с богами — это то самое благо, которое посылают людям демиургические причины. С другой стороны, таинство жертвоприношения проявляет возвышающую, побуждающую к действию и дающую завершение силу молитвы: оно показывает, почему она действенна, как она через единение достигает цели и как она осуществляет даруемую богами всеобщую связь. Наконец, в третьих, то, что жертвоприношение и молитва укрепляют друг друга и сообщают друг другу совершенную теургическую силу обряда, — это ясно на основании сказанного88. Поэтому все свидетельствует о том, что все единомыслие поведения жрецов и все единообразие в их действиях связывают в непрерывности молитвы ее родственные части более тесно, чем в любом живом существе, и никогда не следует пренебрегать ей или ограничиваться одной ее половиной. Тем же, кто хочет по-настоящему войти в контакт с богами, следует в равной мере прибегать ко всем ее частям и добиваться цели своего священнодействия посредством всех ее частей. Примечания
|
|
|
|