Книга VII

1

Плиний Гемину1 привет.

(1) Меня страшит твое упорное недомогание, и хотя я знаю, как ты воздержан, но я боюсь, как бы оно не повлияло также на твой образ жизни. (2) Поэтому я уговариваю тебя терпеливо сопротивляться: это похвально, это спасительно. Мои советы вполне приемлемы для человеческой природы. (3) Сам я, по крайней мере, будучи здоров, обычно говорю своим так: "Если со мной приключится болезнь, то, надеюсь, я не пожелаю ничего, что влечет за собой стыд или раскаяние; если же болезнь возьмет верх, объявляю вам: не смейте мне ничего давать без разрешения врачей и знайте, что, если дадите, я накажу вас так, как другие люди обычно наказывают за отказ в послушании". (4) Однажды в жару жесточайшей лихорадки2, когда я, наконец, пришел в себя, меня умастили, и врач дал мне напиток, я протянул ему руку, велел ощупать ее3 и вернул бокал, уже прикоснувшийся к губам. (5) Потом, когда на двадцатый день болезни меня стали готовить к бане, увидя вдруг, что врачи мнутся, я спросил их, в чем дело. Они ответили, что я могу спокойно мыться, но что у них есть вообще некоторые сомнения4. (6) "Необходимо ли мыться?" — сказал я. Спокойно и кротко оставил надежду на баню, куда меня уже собирались нести, и настроился внутренне и внешне на воздержание, точно так же, как только что на баню. (7) Я пишу тебе об этом, во-первых, чтобы, уговаривая, служить тебе примером, а затем — чтобы на будущее время принудить себя самого к такой же воздержанности, к какой я обязал себя этим письмом, словно залогом. Будь здоров.

2

Плиний Юсту1 привет.

(1) Как согласовать одновременно и твое утверждение, что тебе мешают усердные занятия, и твое желание получить мои сочинения, которые с трудом могут получить и у праздных людей несколько минут от времени, вообще пропадающего даром. (2) Я подожду, чтобы пролетело лето, беспокойное и тревожное для вас, и только зимой, когда, можно думать, ты, по крайней мере, ночами будешь свободен, я спрошу, какие из моих безделок лучше всего показать тебе. (3) Пока вполне достаточно, если письма тебе не в тягость; в действительности же они в тягость и потому станут короче. Будь здоров.

3

Плиний Презенту1 привет.

(1) Ты неизменно — то в Лукании2, то в Кампании? "Я, ведь, сам, — говоришь ты, — луканец, а жена кампанка". Это основательная причина для долгого, но не постоянного отсутствия. (2) Почему тебе иногда и не возвращаться в Рим? Здесь тебя ждут почетные звания и дружба с теми, кто выше, и с теми, кто ниже тебя. До каких пор будешь ты жить, как царь3? До каких пор будешь бодрствовать, когда захочешь, спать, пока захочешь? До каких пор не будешь надевать башмаков, оставишь тогу лежать4 и весь день будешь свободен? (3) Пора тебе вновь взглянуть на наши тяготы, хотя бы только для того, чтобы не пресытиться этими удовольствиями. Приветствуй других некоторое время сам, чтобы стало приятнее слушать приветствия, потолкайся в толпе, чтобы насладиться уединением. (4) Зачем я, однако, неосторожно задерживаю того, кого пытаюсь вызвать сюда? Может быть, это именно и побудит тебя все больше и больше погружаться в покой, который я хочу не пресечь, а только прервать. (5) Если бы я готовил тебе обед, я примешал бы к сладким яствам пряные и острые, чтобы пробудить аппетит, притупленный и заглушенный сластями; так и теперь я советую самый приятный образ жизни иногда приправлять как бы чем-то кислым. Будь здоров.

4

Плиний Понтию 1 привет.

(1) Ты говоришь, что прочитал мои гендекасиллабы2; ты даже осведомляешься, каким образом я начал писать их, я, человек, по твоему мнению, серьезный и, по собственному моему признанию, знающий, что уместно и что нет.

(2) Я никогда (начну издалека) не был чужд поэзии, в четырнадцатилетнем возрасте я даже написал греческую трагедию. (3) "Какую?" — спрашиваешь ты. Не знаю, она называлась трагедией. Потом, когда, возвращаясь с военной службы, я был задержан ветрами на острове Икарии3, я начал сочинять латинские элегии на это самое море и на этот самый остров. Как-то я пробовал себя на героическом стихе, а теперь в первый раз на гендекасиллабах. Родились они вот по какой причине: мне читали в Лаврентийской усадьбе4 книги Азиния Галла, где он сравнивал своего отца и Цицерона5, тут же попалась эпиграмма Цицерона на его Тирона. (4) Затем, когда в полдень (дело было летом) я ушел поспать6, а сон не приходил, я начал размышлять о том, что величайшие ораторы считали подобные занятия усладой и относились к ним с похвалой. (5) Я сделал над собой усилие и, против своего ожидания, после длительного перерыва, в очень короткий срок набросал следующие стихи о том самом, что подстрекнуло меня к писанию:

(6) Книги Галла читая, в которых отцу дерзновенно

Первенства пальму дарит он в ущерб самому Цицерону,

Вольную я цицеронову шутку нашел, что блистает

Тем же талантом, с которым писал он серьезные вещи.

Он показал, что великих мужей наслаждаются души

Солью острот и изяществом пестрым прелестной забавы.

Жалоба здесь на Тирона: однажды ночною порою

Он, задолжав поцелуй влюбленному, дав лишь отведать,

Хитро украл и коварно унес их. И вот, прочитавши,

Я говорю: "Так скрывать зачем? про любовь и проказы,

Робко таясь, никому не рассказывать? Лучше признаться:

Знаю я козни Тирона, пугливые ласки Тирона,

Знаю обман, что сильней раздувает любовное пламя".

(7) Я перешел к элегическим стихам и стал сочинять их с такою же быстротой. Легкость эта испортила меня, и я начал добавлять к ним еще и еще. Возвратившись в Рим, я прочитал их приятелям; они одобрили. (8) Затем, на досуге, особенно в пути7, я стал браться за разные размеры и, наконец, решил, по примеру многих, составить особо один томик гендекасиллабов, и не раскаиваюсь. (9) Их читают, переписывают, распевают, и даже греки, которых любовь к этой книжке научила латинскому языку, исполняют их то на кифаре, то на лире.

(10) А впрочем, зачем я так хвастаюсь? Поэтам, правда, дозволено безумствовать, и я говорю не о своем, а о чужом мнении; судят ли люди здраво или заблуждаются, но меня это восхищает. Молю об одном: пусть так же ошибаются или здраво судят и потомки. Будь здоров.

5

Плиний Кальпурнии 1 привет.

(1) Нельзя поверить, как велика моя тоска по тебе. Причиной этому прежде всего любовь, а затем то, что мы не привыкли быть в разлуке. От этого я большую часть ночей провожу без сна, представляя твой образ; от этого днем, в те часы, когда я обычно видел тебя, сами ноги, как очень верно говорится, несут меня в твой покой. Наконец, унылый, печальный, будто изгнанный, я отхожу от порога. Свободно от этих терзаний только то время, в течение которого я занят на форуме тяжбами друзей. (2) Подумай, какова моя жизнь, ты — мой отдых среди трудов, утешение в несчастии и среди забот. Будь здорова.

6

Плиний Макрину1 привет.

(1) Редкое и замечательное событие случилось с Вареном, хотя еще и не наверное2. Рассказывают, что вифинцы отказались от обвинения против него, так как оно было начато неосновательно. Рассказывают? — здесь посол провинции, он привез постановление собрания3 императору, привез его многим первым лицам, привез также нам, защитникам Варена. (2) Настаивает на обвинении, однако, все тот же Магн; мало того, он даже упорно не дает покоя Нигрину, прекрасному человеку. Через него он требовал от консулов, чтобы они заставили Варена представить отчет. (3) Я помогал Варену уже только как друг и решил молчать. Несуразно было бы, если бы я, защитник, данный сенатом4, защищал как подсудимого человека, которому требовалось даже не казаться подсудимым. (4) Когда, однако, Нигрин высказал свое требование, и консулы обратили на меня свои взоры, я сказал: "Вы узнаете, что у меня есть основание молчать, когда услышите подлинных послов провинции"5. Тогда обратился ко мне Нигрин: "К кому они посланы?". — "И ко мне, у меня есть постановление провинции". (5) Он опять: "Тебе, может быть, дело ясно". — "Если оно ясно тебе с противоположной точки зрения, — возразил я, — то и мне может быть ясна его лучшая сторона". (6) Тогда посол Полиен изложил причины прекращения обвинения и потребовал, чтобы не было вынесено предварительного заключения до расследования императора. Отвечал Магн, и вторично говорил Полиен. Сам я вмешивался редко, говорил мало и больше хранил молчание. (7) Я знаю, что иногда молчание действует столь же сильно, как искусная речь, и помню, что некоторым, обвиненным в уголовных преступлениях, я помог, пожалуй, больше молчанием, чем самой тщательной речью. (8) Одна мать6, потеряв сына (что мешает рассуждать о теоретических вопросах, хотя бы причина для письма была и другая?), донесла государю на его вольноотпущенников (они же были сонаследниками сына), обвиняя их в подлоге и отравлении, и добилась назначения судьей Юлия Сервиана7. (9) Я защищал подсудимых при большом стечении народа: дело было очень громким, а кроме того с обеих сторон выступали знаменитейшие таланты.

Конец расследованию положило разбирательство, которое оказалось в пользу подсудимых. (10) Потом мать дошла до государя, утверждая, что она нашла новые доказательства8. Субурану9 было предписано заняться пересмотром законченного дела, если будет представлено что-нибудь новое. (11) Со стороны матери выступал Юлий Африкан, внук того оратора10, выслушав которого, Пассиен Крисп сказал: "Хорошо, клянусь Геркулесом, но к чему так хорошо?" Его внук, юноша талантливый, но человек недостаточно тонкий, говорил много, использовав все назначенное ему время. "Прошу тебя, Субуран, — сказал он, — разреши мне добавить одно". (12) Тут я — а в это время все смотрели на меня, ожидая, что я буду отвечать длинной речью, — говорю: "Я отвечал бы, если бы Африкан добавил то единственное слово, в котором, несомненно, все было бы новым". (13) Не помню, чтобы я когда-либо получал такое одобрение после выступления с речью, как после этого выступления без речи. (14) Точно так же и сейчас меня одобряют и довольны тем, что я до сих пор 11 только молчал в пользу Варена. Консулы, как того требовал Полиен, предоставили все на решение государю, следствия которого я жду с нетерпением. Этот день даст нам спокойствие за Варена и отдых или возобновит прерванный труд с новыми тревогами. Будь здоров.

7

Плиний Сатурнину1 привет.

(1) И совсем недавно и потом опять, раз ты этого потребовал, я благодарил нашего Приска 2 и притом с большой охотой. Мне очень приятно, что вы, прекрасные люди, мои большие друзья, так сошлись между собою, что считаете себя взаимно друг другу обязанными. (2) Он заявляет, что дружба с тобой доставляет ему особое удовольствие; ваша взаимная приязнь, которую усилит само время, стала для вас предметом почетного соревнования. Тебя задерживают дела, мне это неприятно потому, что ты не можешь всецело предаться занятиям. Если, однако, одну тяжбу ты окончишь благодаря судье, а с другой, по твоим словам, разделаешься сам, то сначала ты насладишься отдыхом там, а затем, пресытившись им, вернешься к нам. Будь здоров.

8

Плиний Приску привет.

(1) Не могу выразить, как мне приятно, что наш Сатурнин в ряде писем ко мне выражает тебе свою величайшую благодарность. (2) Продолжай, как начал, и люби этого прекрасного человека как самого близкого друга; ты получишь большую усладу от его дружбы и отнюдь не на короткий срок. (3) Щедро наделенный всеми добродетелями, он особенно отличается постоянством в любви. Будь здоров.

9

Плиний Фуску1 привет.

(1) Ты спрашиваешь меня, каким образом тебе, по моему мнению, следует заниматься в уединении, которым ты уже давно наслаждаешься 2. (2) Полезно, во-первых, — и это советуют многие, — переводить или с греческого на латинский или с латинского на греческий3: благодаря упражнениям этого рода вырабатываются точность и блеск в словоупотреблении, обилие фигур, сила изложения, а кроме того, вследствие подражания лучшим образцам, и сходная изобретательность; вместе с тем то, что ускользнуло от читателя, не может укрыться от переводчика. От этого приобретается тонкость понимания и правильное суждение.

(3) Ничто не помешает тебе о том, что ты прочитал с целью только запомнить суть и содержание, написать самому, точно соперничая с автором; затем сравнить с прочитанным и старательно взвесить, что удачнее у тебя, что у другого. Очень приятно, если кое-что лучше у тебя, очень стыдно, если все — у него. Позволительно иногда выбирать самые славные образцы и состязаться с избранными. (4) В этом соревновании есть дерзость, но нет наглости: о нем ведь никто не знает. Мы видим, впрочем, что многие вступали в такого рода состязание с большой славой для себя и, не отчаиваясь в успехе, превзошли тех, за которыми следовать считали для себя достаточным.

(5) Ты сможешь, пересматривая то, что говорил раньше и уже забыл, многое оставить, еще больше вычеркнуть, кое-что вписать, кое-что переделать. (6) Это требует труда и скучно, но вследствие самой этой трудности и продуктивно: ты вновь разгорячишься, вновь ощутишь охладевший и утраченный пыл и приделаешь как бы новые члены к уже готовому телу, не портя, однако, его прежнего вида.

(7) Я знаю, что сейчас ты занимаешься преимущественно речами, но я не советовал бы тебе всегда писать этим боевым, словно воинственным стилем. Подобно тому, как почвы обновляются разнообразным и переменным посевом, так и наш ум обновляется размышлением то об одном, то о другом. (8) Я хочу, чтобы ты иногда брался за что-нибудь историческое; хочу, чтобы ты тщательнее занимался письмами. Часто ведь в речи встречается необходимость в описаниях не только исторических, но даже в почти поэтических, сжатой же и точной речи учат письма. (9) Дозволительно освежиться стихотворением, не говорю пространным и длинным (такое можно создать только на досуге), но остроумным и коротким, которое вносит подобающее разнообразие во всевозможные занятия и заботы. (10) Их называют забавой4, но эта забава иногда получает не меньшую славу, чем серьезные произведения. И вот (почему бы мне не побуждать тебя к стихам стихами):

(11) Воску хвала 5, если мягкий, уступчивый, он покорится

Пальцам умелым, творя образ, что задан ему.

Вылепит Марса сейчас, непорочную деву Минерву,

Образ Венеры создаст, там и Венеры сынка;

Ведь и священные воды не только пожар прекращают,

Нет, — омывают они вешней норой и луга.

Так подобает талант человека направить стезею

Легких искусств и с умом много вносить перемен.

(12) Великие ораторы, а также великие люди таким образом либо упражнялись, либо развлекались, вернее, и развлекались и упражнялись. (13) Эти маленькие произведения удивительно напрягают и освежают душу; в них можно излить любовь, ненависть, гнев, сострадание, можно острить, вообще говорить обо всем, что бывает в жизни и даже на форуме, в суде. (14) Они полезны тем же, чем и другие стихи: освободившись от оков размера, мы радуемся прозе и охотнее пишем ею: сравнение показывает, насколько она легче.

(15) Вот тебе — может быть, даже больше, чем ты просил. Одно я упустил: я не сказал, что, по моему мнению, следует читать; впрочем, я сказал об этом, говоря о том, что следует писать. Ты будешь помнить о тщательном выборе авторов всякого жанра. (16) Говорят, что следует читать много, но не многое. Кто эти авторы — это так хорошо известно и проверено, что не требует указаний; а кроме того я и так слишком растянул свое письмо и, давая тебе советы, как ты должен заниматься, отнял у тебя время для занятий. Почему бы тебе не взять снова в руки таблички и не написать что-нибудь из упражнений, мною рекомендованных, или хотя бы то, что ты уже начал делать. Будь здоров.

10

Плиний Макрину привет.

(1) Так как я сам, узнав начало, жажду присоединить к нему окончание, которое словно оторвано, то полагаю, и ты хочешь узнать, чем все кончилось у Варена с вифинцами1. Дело вел с одной стороны Полиен, с другой — Магн 2. (2) Когда окончились речи, император сказал: "Ни та, ни другая сторона не будет жаловаться на промедление; я позабочусь узнать волю провинции". (3) Тем временем Варен испытал много. Сомнительно ведь, заслуженно ли обвиняют того, относительно кого неясно, обвиняют ли его вообще. Недостает еще, чтобы провинция опять одобрила то, что, как говорят, она осудила, и раскаялась в своем раскаянии 3. Будь здоров.

11

Плиний Фабату1, деду жены, привет.

(1) Ты удивляешься2, что Гермес, мой вольноотпущенник, не дожидаясь аукциона, оставил за Кореллией доставшиеся мне по наследству поля и взял семьсот тысяч за назначенные мне пять двенадцатых частей из всего наследства. (О продаже этих полей я велел объявить.) Ты добавляешь, что их можно продать за девятьсот тысяч, и настоятельно спрашиваешь, признаю ли я действительными его действия. (2) Да, признаю; и вот по каким причинам: я желаю, чтобы и ты одобрил и мои сонаследники извинили мой отход от них — я повинуюсь высшему долгу3.

(3) Кореллию я глубоко почитаю и люблю, во-первых, как сестру Кореллия Руфа, память которого для меня священна, затем как очень близкого друга моей матери. (4) Давние узы соединяли меня и с ее мужем, Миницием Юстом 4, прекрасным человеком; очень тесные с сыном: в мое преторство он даже председательствовал на данных мною играх5. (5) Когда я в последний раз был у них, Кореллия высказала мне свое желание иметь какую-нибудь собственность в окрестностях нашего Лария. Я предложил ей любое из моих поместий и за любую цену, кроме доставшихся мне от матери и от отца6: их я не могу уступить даже Кореллии. (6) Поэтому, получив наследство, в котором были и поместья, о которых ты пишешь, я написал ей, что эти последние будут продаваться. Это письмо отвез Гермес, и когда она потребовала, чтобы он тотчас же оставил за ней мою часть, он ей повиновался.

Ты сам понимаешь, что я должен признать то, что мой вольноотпущенник сделал в духе моих правил7. (7) Остается еще, чтобы сонаследники спокойно отнеслись к этой сепаратной продаже моего участка, который я имел право и вовсе не продавать. (8) Они не обязаны подражать моему примеру: их ведь не соединяют с Кореллией те же узы, что меня. Они могут, следовательно, думать о своей выгоде, место которой у меня занимала дружба. Будь здоров.

12

Плиний Миницию1 привет.

(1) Книжку, составленную мною, я послал тебе, согласно твоему требованию, чтобы твой, нет — наш друг2 (есть ли у нас что-нибудь не общее?) воспользовался ею, если понадобится, но послал с опозданием, чтобы у тебя не было времени исправлять, то есть губить ее. (2) Времени, однако, исправлять ли, не знаю, но уж погубить, конечно, тебя хватит, υμεΐς γαρ οι εΰζηλοι1* [1* Вы, ревнители 3.] устраняете все лучшее. Если ты это сделаешь, я отнесусь к этому хорошо: (3) потом я при случае буду пользоваться твоими поправками как своим добром, и меня будут хвалить по милости твоего привередничанья равно, как и за варианты, которые ты найдешь у меня в приписках сверху: (4) всякий раз, подозревая, что какое-нибудь место покажется тебе слишком напыщенным, потому что оно звучно и возвышенно4, я считал не лишним, чтобы тебе не мучиться, сейчас же добавлять другое, более сжатое и сухое, вернее более низменное и худшее, а по вашему суждению более правильное. (5) Зачем мне, в самом деле, всячески не преследовать и не гнать вашей скудости? Это я говорю, чтобы среди своих занятий ты мог порою посмеяться; а это вот уже всерьез: смотри, возмести мне путевые издержки, которые я понес, отправив гонца5. (6) Не вздумай, прочтя это, хулить не только отдельные части книжки, а всю книжку в целом и отрицать всякую цену за тем, цену чего я с тебя потребую. Будь здоров.

13

Плиний Фероксу 1 привет.

(1) Одно и то же письмо указывает и на то, что ты не занимаешься, и на то, что ты занимаешься. Я говорю загадками. Да, конечно — до тех пор, пока я не выскажу определеннее, что я имею в виду. (2) Ты утверждаешь в нем, что ты не занимаешься, но оно так отделано, как это может сделать только занимающийся человек. Если же ты можешь так писать, ничего не делая и ничем не занимаясь, то ты счастливейший из людей. Будь здоров.

14

Плиний Кореллии 1 привет.

(1) В высшей степени благородно с твоей стороны так настоятельно просить и требовать, чтобы я приказал принять от тебя в уплату за поля, считая не по семьсот тысяч, за сколько ты купила их у моего вольноотпущенника, а по девятьсот, за сколько ты купила у откупщиков двадцатую часть2. (2) В свою очередь, я прошу и требую, чтобы ты приняла во внимание не только то, что приличествует тебе, но и то, что приличествует мне, и позволила мне единственно в этом противиться тебе с тем же чувством, с каким я обычно повинуюсь тебе во всем. Будь здорова.

15

Плиний Сатурнину1 привет.

(1) Ты осведомляешься о том, чем я занят. Я загружен своими обязанностями, служу друзьям, иногда занимаюсь2, а делать это не иногда, а единственно и всегда было бы — не смею сказать правильнее, но уж, конечно, радостнее. (2) Мне было бы неприятно, что ты занят всем, кроме того, чем хотел бы заниматься, не будь то, чем ты занят, самым благородным занятием: заботиться о делах своего города и быть посредником между друзьями достойно величайшей похвалы3. (3) Я знал, что совместная жизнь с нашим Приском будет тебе приятна. Я давно знаю его искренность, его обходительность, вижу, что он, кроме того (это мне было неизвестно), отличается признательностью, так как ты пишешь, что он с таким удовольствием вспоминает о моих услугах. Будь здоров.

16

Плиний Фабату1, деду жены, привет.

(1) Калестрия Тирона2, связанного со мной частными и общественными узами, я люблю как самого близкого друга. (2) Мы с ним одновременно служили на военной службе, одновременно были квесторами императора3. Он опередил меня в трибунате благодаря праву детей 4, а я нагнал его в претуре, так как император сбросил мне один год5. Я часто уезжал к нему на виллы, он часто поправлялся после болезни в моем доме. (3) Сейчас он намерен отправиться через Тицин6 в провинцию Бетику7 как проконсул. Я надеюсь, нет, уверен, что он легко согласится на мою просьбу и свернет с пути к тебе, если ты хочешь формально освободить тех, кого ты недавно отпустил на волю в дружеском кругу8. (4) Не бойся, что это будет ему в тягость: ради меня он согласится обойти всю землю. (5) Отложи поэтому свою чрезмерную щепетильность и подумай, чего бы ты хотел. Ему так же приятны мои веления, как мне твои. Будь здоров.

17

Плиний Целеру 1 привет.

(1) У каждого есть свое основание для публичных чтений2, о своем я тебе уже часто говорил: я хочу, чтобы мне указали на то, что от меня ускользает; а кое-что ведь, конечно, ускользает. (2) Тем удивительнее для меня, что, по твоим словам, некоторые упрекают меня в том, что я вообще читаю свои речи3: может быть, они думают, будто только речи не нуждаются в исправлениях. (3) Я охотно осведомился бы у них, почему они допускают — если только допускают — возможность чтения исторического произведения, которое составляется не для того, чтобы блеснуть красноречием, а чтобы с достоверностью изложить истинные происшествия; трагедии, которая требует не аудитории, а сцены и актеров; лирики, для которой нужен не читатель, а хор и лира. Чтение всего этого вошло уже, однако, в обычай. (4) Следует ли винить того, кто положил этому начале? Кое-кто из наших и греки имели обычай читать свои речи.

(5) Скажут, однако, что излишне читать то, что уже произнесено публично. Да, если ты читаешь то же самое и тем же самым людям сразу же после своего выступления. Если же ты многое вставишь, многое изменишь, если пригласишь новых слушателей и кое-кого из прежних, но спустя некоторое время,— то почему считать причину для чтения менее похвальной, чем причину для издания? (6) Трудно, конечно, чтобы речь в чтении удовлетворила слушателей, но это уже относится к искусству читающего, а не к основаниям воздержаться от чтения. (7) Я желаю получать похвалы не тогда, когда я читаю, но тогда, когда меня читают. Поэтому я и не пропускаю ни одного случая для исправления: во-первых, я наедине с собой просматриваю то, что написал; затем читаю это двоим или троим; потом передаю другим для замечаний и их заметки, если они вызывают у меня сомнения, опять взвешиваю вместе с одним или другим; наконец, читаю в аудитории, и тогда-то, поверь мне, исправляю усиленно. (8) Чем я больше взволнован, тем напряженнее у меня внимание. Почтение, робость, страх — вот лучшие судьи: имей это в виду. Разве, если тебе предстоит разговор с любым ученым, но только с ним одним, ты не волнуешься меньше, чем в том случае, когда говорить придется со многими, пусть неучеными людьми? (9) Разве, встав, чтобы произнести речь4, ты не тогда именно всего меньше бываешь уверен в себе, не тогда именно желаешь изменить не то, чтобы многое, а решительно все? Во всяком случае, если сцена шире, то и круг зрителей разнообразнее, но мы с уважением относимся и к простым людям в грязных замаранных тогах5. (10) Разве ты не теряешь твердости и не падаешь духом, если считаешь, что уже твое начало не встречает одобрения? Полагаю, что это происходит потому, что толпа от самой многочисленности своей приобретает некий большой коллективный здравый смысл, и те, у кого по отдельности рассудка мало, оказавшись все вместе, имеют его в изобилии.

(11) Поэтому-то Помпоний Секунд (сочинитель трагедий6) обыкновенно говаривал, если кто-нибудь из его друзей считал, что данное место следует вычеркнуть, а он думал, что его надо сохранить: "Апеллирую к народу" 7 — и таким образом, смотря по молчанию или одобрению народа, следовал мнению друга или своему собственному. Так он считался с народом. Правильно или нет, это меня не касается. (12) Я обычно созываю не народ, но избранников8, чтобы было на кого смотреть, кому верить, за кем наблюдать, — за каждым, словно он единственный слушатель, — и бояться каждого, словно он не единственный. (13) То, что Марк Цицерон думает о стиле9, я думаю о страхе. Боязнь, боязнь — вот суровейший исправитель. Исправляет уже самая мысль о предстоящем чтении; исправляет самый вход в аудиторию; исправляет то, что мы бледнеем, трепещем, оглядываемся. (14) Поэтому я не раскаиваюсь в своей привычке, великую пользу которой я испытываю, и настолько не страшусь этих толков, что даже прошу тебя, сообщи еще что-нибудь, чтобы мне прибавить к этим доводам. (15) Моему рвению все мало. Я размышляю о том, какое великое дело дать что-нибудь в руки людям, и не могу убедить себя в том, будто не следует со многими и часто рассматривать то, что, по твоему желанию, должно нравиться всегда и всем. Будь здоров.

18

Плиний Канинию1 привет.

(1) Ты совещаешься со мной относительно того, каким образом сохранить и после твоей смерти деньги, которые ты пожертвовал нашим землякам на пиршество2. Запрос дельный, а решение не легко. Можно отсчитать все деньги городу, но страшно, как бы они не разошлись3. Можно дать землю, но она как общественное достояние окажется без присмотра. (2) Не нахожу, право, ничего лучшего, чем то, что я сам сделал. Вместо пятисот тысяч наличными, которые я обещал на содержание свободнорожденных мальчиков и девочек 4, я вручил городскому уполномоченному одно из своих имений за гораздо большие деньги и то же имение, после того как на него была наложена подать, взял назад с тем, чтобы давать городу по тридцать тысяч в год. (3) Благодаря этому и доля города в безопасности, и доход верен, и само имение всегда найдет господина, который будет его возделывать, так как доходность земли значительно превышает подать5. (4) Я хорошо понимаю, что израсходовал несколько больше, чем пожертвовал, так как стоимость прекрасного имения уменьшена неизбежной податью. (5) Следует, однако, ставить общественную пользу выше частной, вечное — выше преходящего и больше заботиться о своем даре, чем о своих средствах. Будь здоров.

19

Плиний Приску1 привет.

(1) Меня беспокоит болезнь Фаннии 2. Она схватила ее, ухаживая за весталкой Юнией, сначала по собственной воле (она с ней в свойстве), затем по решению понтификов; (2) весталки, вынужденные по болезни удалиться из атрия Весты3, поручаются заботам и охране матрон. Старательно выполняя эту обязанность, Фанния сама оказалась в опасности. (3) Лихорадка не покидает ее, кашель усиливается, она до крайности ослабела; сильны в ней только мысль и душа, достойные Гельвидия, ее мужа, и Тразеи, ее отца; остальное расшатано, и я поражен не только страхом, но и скорбью. (4) Я скорблю о том, что у государства будет похищена величайшая женщина; вряд ли оно еще увидит подобную.

Какая в ней чистота, какая праведность, сколько достоинства, сколько твердости! Дважды она последовала за мужем в изгнание, в третий раз сама была сослана за мужа4. (5) Когда Сенецион5 находился под судом за то, что составил книги о жизни Гельвидия и в защитительной речи сказал, что его просила об этом Фанния, она, на грозный вопрос Меттия Кара, действительно ли она об этом просила, ответила: "Да, просила"; на вопрос, дала ли она ему, когда он решил писать, материалы — "Да, дала"; с ведома ли матери6 — "Без ведома"; и после этого она не произнесла ни одного слова, которое было бы внушено страхом перед опасностью. (6) Мало того, эти самые книги, хотя они и были уничтожены по постановлению сената 7 из страха перед тогдашними обстоятельствами и по необходимости, она после конфискации ее имущества сохранила, держала при себе и унесла в изгнание причину своего изгнания.

(7) И в то же время она так приятна, так ласкова, так одинаково — это дается немногим — любезна и почтенна. Кого мы сможем показывать как образец нашим женам? С кого также и мы, мужчины, будем брать пример мужества? На кого будем удивляться, глядя и слушая, как удивляемся на тех женщин, о которых читаем? (8) И мне кажется, что самый дом этот колеблется и вот-вот рухнет, сдвинувшись со своего основания, хотя он пока что и имеет потомков8. Какими добродетелями, какими деяниями добьются они того, чтобы эта женщина умерла не последней в роде?

(9) Меня огорчает и мучит еще и то, что кажется, будто я снова теряю мать Фаннии, ее (как прославить ее больше!), эту мать столь великой женщины! В лице Фаннии она вернулась к нам9 и снова уйдет с нею, нанеся мне новую рану и разбередив старую. (10) Обеих женщин я почитал, обеих любил: которую больше — не знаю, да и они не хотели, чтобы между ними делалось различие. Я был к их услугам в счастье и в несчастье; я утешал их, высланных, я мстил за них, возвратившихся; однако не воздал им равной мерой, и поэтому мне так хочется, чтобы она осталась жить: у меня остается время выплатить свой долг10. (11) Такие у меня заботы в то время, как я пишу тебе; если какой-нибудь бог превратит их в радость, то я не буду жаловаться на пережитый страх. Будь здоров.

20

Плиний Тациту 1 привет.

(1) Книгу твою2 я прочитал и как мог тщательнее отметил то, что считал нужным изменить и что исключить. Я ведь привык говорить правду, а ты ее охотно слушаешь. Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше всего заслуживающих похвал.

(2) Теперь я жду от тебя мою книгу с твоими пометками. Какой приятный, какой прекрасный обмен! Меня восхищает мысль, что потомки, если им будет до нас дело, постоянно будут рассказывать, в каком согласии, в какой доверчивой искренности мы жили! (3) Будет чем-то редким и замечательным, что два человека, приблизительно одного возраста и положения, с некоторым именем в литературе (я вынужден говорить так скромно о тебе, потому что одновременно говорю и о себе), заботливо лелеяли работу друг друга. (4) Я юнцом, когда твоя громкая слава была в расцвете, страстно желал следовать за тобой, быть и считаться — "далеко, но ближайшим"3. Было много преславных талантов, но ты казался мне (так действовало природное сходство) наиболее подходящим для подражания и наиболее достойным его. (5) Тем более я радуюсь, что, когда речь заходит о литературных занятиях, нас называют вместе4, что, говоря о тебе, сейчас же вспоминают меня. (6) Есть писатели, которых предпочитают нам обоим, но нас с тобой — для меня не важно, кого на каком месте ставя, — соединяют: для меня всегда первый тот, кто ближе всех к тебе. Даже в завещаниях (ты, должно быть, это заметил), если завещатель не был особенно близок к одному из нас, то мы получаем те же легаты, и притом равные. (7) Все это направляет нас к тому, чтобы мы еще горячее любили друг друга: ведь занятия, нравы, молва — наконец, последняя воля людей связывают нас столькими узами. Будь здоров.

21

Плиний Корнуту1 привет.

(1) Повинуюсь, дражайший коллега, и щажу, согласно твоему приказанию, свои слабые глаза. Я и сюда2 прибыл в крытой повозке, запертый со всех сторон, точно в спальне; и здесь воздерживаюсь, хотя и с трудом, не только от стиля, но даже от чтения, и занимаюсь только с помощью ушей3. (2) С помощью занавесей я создаю в комнатах легкий сумрак; в криптопортике4, если закрыть нижние окна, также стоит полумрак. (3) Таким образом я постепенно приучаюсь к свету. Я моюсь в бане, так как это полезно, пью вино, так как это не вредно5, но в очень умеренном количестве: (4) такова моя привычка, а сейчас за мной есть и надзор6. Курицу я принял очень охотно, так как она послана тобой; хотя у меня и гноятся глаза, но они достаточно зорки, чтобы увидеть как она жирна. Будь здоров.

22

Плиний Фалькону 1 привет.

(1) Ты меньше удивишься тому, что я так настойчиво просил тебя предоставить трибунат2 моему другу, когда узнаешь, кто и каков он. Я могу уже, получив твое обещание, назвать и его имя и описать его самого. (2) Это Корнелий Минициан3, украшение моей области и в смысле достоинств и в смысле нравов, человек блестящего происхождения, с огромными средствами4, который любит науки так, как любят их обычно бедняки. Он справедливейший судья5, очень смелый защитник, самый верный друг. (3) Ты поверишь, что я облагодетельствовал тебя, когда ближе присмотришься к человеку6, который подстать всяким почетным должностям, всяким званиям (не хочу сказать ничего выспренного о таком скромном человеке). Будь здоров.

231

Плиний Фабату, деду жены, привет.

(1) Радуюсь, что ты настолько крепок, что можешь встретить Тирона в Медиолане2, но, чтобы не потерять тебе этой своей крепости, не бери, пожалуйста, на себя столько труда, непосильного для твоего возраста. Я настаиваю даже, чтобы ты ждал его дома, в самом доме и даже не переступал порога комнаты. (2) Хотя я люблю его как брата, но он не должен от человека, которого я почитаю как отца, требовать внимания, которого он не потребовал бы от своего отца. Будь здоров.

24

Плиний Гемину1 привет.

(1) Уммидия Квадратилла2 скончалась в возрасте немного меньше восьмидесяти лет: до последнего недомогания была она свежа и не в пример другим матронам крепка и плотна телом. (2) Скончалась она, составив безукоризненное завещание3: оставила две трети внуку, одну треть внучке.

Внучку я знаю мало, а внука люблю как самого близкого друга 4; это юноша исключительный и достойный родственной любви не только со стороны тех, с кем он в кровном родстве. (3) Будучи очень красив, он и мальчиком и юношей не навлек на себя никаких толков со стороны недоброжелательных людей; к двадцати четырем годам он стал мужем5, и, если бог будет милостив, то станет и отцом. Он жил под одной кровлей с распущенной бабкой, но вел себя очень строго и в то же время послушно. (4) У нее были пантомимы6, и она увлекалась ими больше, чем это прилично знатной женщине. Квадрат не смотрел на них ни в театре, ни дома; она этого и не требовала. (5) Я слышал от нее самой, когда она поручала мне руководить занятиями своего внука7, что она, как женщина старая, уже на покое, отдыхает обычно душой, играя в камешки8 и глядя на своих пантомимов, но, принимаясь за эти занятия, всегда приказывает своему внуку уйти и взяться за учение. Мне казалось, что она делает это не столько из любви к нему, сколько из уважения9.

(6) Ты удивишься, как удивился и я. На последних жреческих играх 10 во время представления были выведены пантомимы11. Когда мы вместе с Квадратом выходили из театра, он сказал: "Знаешь, я сегодня в первый раз увидел, как танцует вольноотпущенник моей бабушки". (7) Так сказал внук. Но, клянусь Геркулесом, совсем чужие люди, чтобы оказать честь Квадратилле (мне стыдно, что я сказал — честь), с льстивой угодливостью бежали в театр, неистовствовали, хлопали, удивлялись и потом повторяли перед госпожой отдельные жесты и песни; теперь они получат ничтожные легаты — маленький венок за свой труд в театре 12 — от наследника, который не смотрел на эти представления.

(8) Пишу об этом и потому, что ты обычно очень охотно слушаешь обо всем, что есть нового, а затем и потому, что мне приятно, пока я пишу, вновь переживать ту радость, которую я испытал: я радуюсь, что покойная любила родных, что она оказала честь прекрасному юноше, веселюсь и тому, что, наконец, дом Гая Кассия — основателя и отца кассиевой школы13 — будет обителью господина, который не меньше Кассия. (9) Мой Квадрат не оставит его в запустении, он подойдет к нему и вернет ему прежнее достоинство, его знаменитость и славу14; оттуда выйдет столь же великий оратор, сколь великим знатоком права был Кассий. Будь здоров.

25

Плиний Руфу1 привет.

(1) О, сколько славы у образованных людей скрывает и похищает их скромность или уединенная жизнь! А мы, собираясь говорить или читать, боимся только тех, кто выставляет напоказ свои занятия, тогда как те, кто молчит, значительно превосходят их тем, что чтят величайшее произведение молчанием. Пишу о том, о чем пишу, наученный опытом.

(2) Теренций Юниор2, безукоризненно закончив военную службу в коннице, а также прокураторство в нарбонской провинции3, удалился в свои имения и предпочел спокойный досуг уготовленным ему почестям. (3) Он пригласил меня к себе в гости, а я смотрел на него как на хорошего хозяина, как на прилежного земледельца и собирался побеседовать о том, чем, по-моему, он постоянно занимался; я так и начал, а он ученым разговором вернул меня к литературе4. (4) Как обработана его речь, как говорит он по-латыни, как по-гречески! Он так силен в обоих языках, что кажется, он владеет лучше именно тем, на котором сейчас говорит! Сколько он прочитал, сколько помнит! Можно подумать, что этот человек живет в Афинах, а не в деревне. (5) Что еще сказать? Он увеличил мою тревогу и заставил меня уважать этих деревенских отшельников не меньше, чем людей, которых я знаю как ученейших. (6) То же советую и тебе; как в лагере, так и в нашей литературе бывает много людей крестьянского обличья: обыскав их тщательно, ты обнаружишь у них воинское вооружение, а кроме того и яркое дарование. Будь здоров.

26

Плиний Максиму1 привет.

(1) Недавно недомогание одного друга2 показало мне, что мы бываем лучше всего тогда, когда хвораем. Обуревает ли больного алчность или сладострастие? (2) Он не раб любви, не домогается почестей, пренебрегает богатством и как человек, готовящийся покинуть все, удовлетворен очень малым. Тогда он вспоминает, что есть боги, что он — человек, никому не завидует, никому не дивится, ни на кого не смотрит с презрением, не внимает недоброжелательным толкам и не живет ими; он мечтает о банях и источниках3. (3) В этом — верх его забот, верх желаний, и на будущее, если суждено ему избежать смерти, он намечает жизнь тихую и спокойную, то есть безобидную и блаженную. (4) То, чему философы пытаются научить во многих речах и даже во многих книгах, это я могу кратко преподать тебе и себе: будем в здоровом состоянии постоянно такими, какими мы обещаем быть, болея. Будь здоров.

27

Плиний Суре 1 привет.

(1) Досуг доставляет возможность и мне учиться и тебе учить. Итак, я очень хотел бы узнать, считаешь ли ты, что привидения существуют и имеют собственную фигуру и какое-то бытие, или же это нечто мнимое и пустое, что получает образ вследствие нашего страха2. (2) Верить в их существование меня, прежде всего, побуждает то, что, по слухам, приключилось с Курцием Руфом3. Когда он был еще незначительным и неизвестным человеком4, он присоединился к свите африканского наместника. Как-то на склоне дня5 он прогуливался в портике: перед ним возникает фигура женщины выше и прекраснее обычной человеческой; он испугался, а она назвала себя Африкой, вещательницей будущего; он отправится, сказала она, в Рим, будет выполнять почетные магистратуры, опять вернется в эту провинцию с высшей властью6 и здесь же умрет.

(3) Все так и сбылось. Кроме того, говорят, когда он пристал к Карфагену и сходил с корабля, та же фигура встретилась ему на берегу. Сам он, когда заболел, гадая о будущем по прошлому, о несчастье по удаче, отказался от всякой надежды на выздоровление, хотя никто из его близких не отчаивался в его жизни.

(4) И разве не более страшна и не так же удивительна история, которую я изложу в том виде, в каком я ее услышал? (5) Был в Афинах дом, просторный и вместительный, но ославленный и зачумленный. В ночной тиши раздавался там звук железа, а если прислушиваться внимательнее, то звон оков слышался сначала издали, а затем совсем близко; затем появлялся призрак — старик, худой, изможденный, с отпущенной бородой, с волосами дыбом; на ногах у него были колодки, на руках цепи, которыми он потрясал. (6) Жильцы поэтому проводили в страхе, без сна, мрачные и ужасные ночи: бессонница влекла за собой болезнь, страх рос, и приходила смерть, так как даже днем, хотя призрак и не появлялся, память о нем не покидала воображения, и ужас длился, хотя причина его исчезала. Дом поэтому был покинут, осужден на безлюдье и всецело предоставлен этому чудовищу; объявлялось, однако, о его сдаче на тот случай, если бы кто-нибудь, не зная о таком бедствии, пожелал бы его купить или нанять.

(7) Прибывает в Афины философ Афинодор7, читает объявление и, услыхав о цене, подозрительно низкой, начинает расспрашивать и обо всем узнает; тем не менее даже с большей охотой он нанимает дом.

Когда начало смеркаться, он приказывает постелить себе в передней части дома, требует таблички, стиль, светильник; всех своих отсылает во внутренние покои, сам пишет, всем существом своим сосредоточившись на писании, чтобы праздный ум не создавал себе призраков и пустых страхов. (8) Сначала, как это везде бывает, стоит ночная тишина; затем слышно, как сотрясается железо и двигаются оковы. Он не поднимает глаз, не выпускает стиля, но укрепляется духом, закрывая тем свой слух. Шум чаще, ближе, слышен будто уже на пороге, уже в помещении. Афинодор оглядывается, видит и узнает образ, о котором ему рассказывали. (9) Привидение стояло и делало знак пальцем, как человек, который кого-то зовет. Афинодор махнул ему рукой, чтобы оно немного подождало, и вновь принялся за таблички и стиль. А привидение звенело цепями над головой пишущего. Афинодор вновь оглядывается на подающего те же знаки, что и раньше, не медля больше, поднимает светильник и следует за привидением. (10) Оно шло медленной поступью, словно отягченное оковами. Свернув во двор дома, оно внезапно исчезло, оставив своего спутника одного. Оставшись один, он кладет на этом месте в качестве знака сорванные травы и листья, (11) а на следующий день обращается к должностным лицам8 и уговаривает их распорядиться разрыть это место. Находят кости, крепко обвитые цепями; они одни, голые и изъеденные, остались в оковах после тела, сгнившего от долговременного пребывания в земле: их собрали и публично предали погребению. После этих совершенных как подобает похорон дом освободился от призрака.

(12) Тут я верю тем, кто это утверждает, а следующее сам могу утверждать перед другими. У меня есть вольноотпущенник, не лишенный образования. С ним обычно на кровати спал младший брат. Этому последнему показалось, как кто-то, сидя на постели, подносит к его голове бритву и даже срезает волосы с самой макушки. Когда рассвело, оказалось, что макушка у него сбрита, а волосы лежат на земле. (13) Прошло немного времени, и опять тот же сон заставляет поверить прежнему. Другой мальчик, спавший в детской9 вместе со многими другими, также рассказывает: вошли через окна двое людей в белых туниках, обрили лежавшего и ушли тем же путем, каким пришли; с наступлением дня обнаружилось, что и он острижен, а волосы разбросаны вокруг. (14) За этим не последовало ничего замечательного, разве только то, что я не был отдан под суд, а это было бы, проживи дольше Домициан, при котором это случилось. В его книжном ящике нашли донос на меня, поданный Каром; можно поэтому предполагать, что так как у подсудимых в обычае отпускать волосы, то отрезанные у моих людей волосы были предзнаменованием того, что опасность отвращена.

(15) Прошу тебя поэтому, вооружись всей своей ученостью. Вопрос достоин того, чтобы ты долго и много разбирал его, да и я не недостоин того, чтобы ты поделился со мной своим знанием. (16) Приводи, по своему обыкновению, доводы в пользу той и другой стороны, но в пользу какой-нибудь одной более сильные, чтобы не оставлять меня в недоумении и колебании: я и обратился к тебе за советом, чтобы не находиться больше в сомнении. Будь здоров.

28

Плиний Септицию1 привет.

(1) Ты говоришь, что некоторые в твоем присутствии укоряли меня в том, что я при всяком случае сверх меры восхваляю своих друзей2. (2) Признав свою вину, приветствую ее. Что почетнее обвинения в доброжелательстве? Кто, однако, эти люди, которые лучше меня знают моих друзей? Допустим, они знают их лучше: почему они завидуют моему счастливому заблуждению? Пусть друзья мои не таковы, как я всюду о них говорю, но я счастлив тем, что они кажутся мне такими. (3) Пусть поэтому на других перенесут они свое мрачное усердие: есть немало людей, которые вызывают нападки на своих друзей здравым о них суждением; меня никогда не убедят, что любовь моя к моим друзьям чрезмерна. Будь здоров.

29

Плиний Монтану 1 привет.

(1) Ты будешь смеяться, затем негодовать, затем опять смеяться, прочтя слова, которым ты не сможешь поверить, не прочтя их. (2) Есть на тибуртинской дороге2 на первой миле (я недавно это заметил) памятник Палланта3 с такой надписью: "Ему сенат за верность и преданность по отношению к патронам постановил дать преторские украшения4 и пятнадцать миллионов сестерций, каковой честью был он доволен" 5.

(3) Я никогда не восхищался тем, что посылает чаще судьба, чем здравое суждение, но эта надпись особенно напомнила мне о том, как комичны и нелепы почести, бросавшиеся иногда этому грязному подлецу, которые этот висельник осмеливался и принимать и отвергать и даже выставлять себя потомкам как образец воздержанности. (4) Но что я возмущаюсь? Лучше смеяться, чтобы те, кто дошел до такого счастья, что над ними смеются, не считали, что они достигли чего-то великого. Будь здоров.

30

Плиний Генитору1 привет.

(1) Мне очень тяжело, что ты пишешь о потере своего ученика, который подавал такие большие надежды. Могу ли я не знать, как пострадали от его болезни и смерти твои занятия? Ты ведь очень совестливо выполняешь все обязанности, и любовь твоя щедро изливается на тех, кого ты одобряешь.

(2) Меня даже здесь преследуют городские дела; нет недостатка в людях, выбирающих меня в судьи или посредники. (3) К этому присоединяются жалобы селян, которые после долгого перерыва по праву злоупотребляют моим слухом. Стала настоятельной и очень тягостной необходимостью сдача в аренду имения2: так редко можно найти подходящих арендаторов. (4) По этим причинам я занимаюсь урывками, но все же занимаюсь: и пишу кое-что и читаю. Читая, сравниваю и понимаю, как плохо я пишу, хотя ты и придаешь мне бодрости, сравнивая мои книжки о мщении за Гельвидия3 с речью Демосфена κατα Μειδίου2*4. [2* против Мидия.] (5) Я имел ее, конечно, под руками, когда сочинял свои произведения,— не для того, чтобы соревноваться (это было бы нагло и почти безумно), но чтобы подражать и следовать, насколько допускало различие талантов, самого великого и самого маленького, и несходство тем. Будь здоров.

31

Плиний Корнуту1 привет.

(1) Клавдий Поллион2 желает, чтобы ты его любил, я он достоин этого уже потому, что он этого желает, а затем и потому, что он сам тебя любит: никто ведь не требует любви, если сам не любит. Кроме того, он человек прямой, бескорыстный, спокойный и сверх меры скромный, если только можно быть скромным сверх меры. (2) Когда мы вместе с ним были на военной службе3, я смотрел на него не только как сотоварищ. Он командовал конным отрядом в тысячу человек; получив приказание консульского легата рассмотреть счета конных отрядов и когорт, я нашел у некоторых начальников мерзкую алчность и такую же небрежность4, а у него величайшее бескорыстие и заботливое усердие. (3) Впоследствии продвинувшись до важнейших прокуратур, он не поддавался никаким соблазнам и не изменил своей врожденной любви к воздержанности, никогда не возносился в счастье, никогда, при всем разнообразии своих обязанностей, не умалил славу своей человечности и с такой же твердостью духа претерпевал труды, с какой сейчас переносит покой. (4) На короткое время, к великой для себя чести, он оставил его, будучи милостью императора Нервы взят нашим Кореллием5 к себе в помощники для покупки и дележа полей6. Сколь достойно славы то обстоятельство, что, несмотря на большую возможность выбора, он особенно понравился такому человеку! (5) Как он уважает своих друзей, как он верен им! Тут ты можешь верить изъявлению последней воли многих, в том числе Анния Басса7, очень почтенного гражданина, память которого он стремится благодарно увековечить, издав книгу о его жизни (он уважает литературу, как и другие благородные занятия). (6) Это прекрасно и уже по своей редкости заслуживает одобрения: большинство вспоминает об умерших лишь для того, чтобы пожаловаться. (7) Этого человека, жаждущего твоей дружбы (поверь мне), обними, удержи при себе, нет — пригласи и люби так, как будто ты воздаешь ему благодарность. Тот, кто положил начало дружбе, заслуживает не одолжений, а благодарности. Будь здоров.

32

Плиний Фабату1, деду жены, привет.

(1) Я в восторге от того, что тебе было приятно прибытие моего Тирона2; чрезвычайно радуюсь и тому, что, по твоим словам, воспользовавшись пребыванием проконсула, ты отпустил многих на волю3. Я ведь желаю, чтобы наша родина обогащалась во всех отношениях, а особенно гражданами: для городов это самое надежное украшение. (2) Не из тщеславия, но все же радуюсь я и тому, что ты добавляешь: нас с тобой превозносили, выражая благодарность и похвалы4; ведь, как говорит Ксенофонт, ήδιστον άκουσμα έπαινος3*, [3* самое приятное для слуха — это похвала (Ксенофонт, Меморабилии, II, 1, 31; Гиерон, I, 14).] в особенности если ты считаешь, что их заслужил. Будь здоров.

33

Плиний Тациту 1 привет.

(1) Предсказываю — и мое предсказание не обманывает меня, что твои "Истории" 2 будут бессмертны; тем сильнее я желаю (откровенно сознаюсь) быть включенным в них; (2) ведь если мы обычно заботимся о том, чтобы наше лицо было изображено лучшим мастером, то разве мы не должны желать, чтобы нашим делам выпал на долю писатель и восхвалитель, подобный тебе? (3) Я прямо заявляю, хотя от твоего усердия это и не может ускользнуть, будучи занесено в документы3, — я заявляю, чтобы ты скорее поверил, что мне будет приятно, если ты украсишь своим талантливым свидетельством мой поступок, известность которого возросла вследствие опасности.

(4) Сенат назначил меня вместе с Гереннием Сенеционом защитником провинции Бетики против Бебия Массы и, после осуждения Массы, постановил, чтобы его имущество было под охраной государства 4. Сенецион, проведав, что консулы намерены заняться исками5, пришел ко мне и сказал: "С тем же согласием, с каким мы выполнили возложенную на нас обязанность обвинения, обратимся к консулам и попросим, чтобы они не позволили расточать имущество, на страже которого они должны стоять". (5) Я ответил: "Раз мы защитники, данные сенатом, разберись, не выполнена ли наша роль с окончанием сенатского расследования". — "Ты, — сказал он, — у которого нет никаких связей с этой провинцией, кроме твоего благодеяния, притом только что оказанного, ты можешь назначить себе предел, какой хочешь, я же родился там 6 и был там квестором". (6) "Если у тебя это твердо решено и обдумано, — говорю я, — я последую за тобой, чтобы, в случае какой-нибудь напасти, она обрушилась не только на тебя".

(7) Мы приходим к консулам. Сенецион говорит, в чем дело, кое-что добавляю я. Только мы умолкли, как Масса, жалуясь на то, что Сенецион действует не как честный защитник, а как заклятый враг, требует привлечения его к судебной ответственности за нарушение долга. (8) Общий ужас; я же говорю: "Боюсь, славнейшие консулы, что Масса своим молчанием обвиняет меня в содействии противной стороне, раз он не требует привлечь и меня к судебной ответственности". Это слово сразу было подхвачено7 и впоследствии часто с похвалой упоминалось в разговорах. (9) Божественный Нерва8 (ведь и в бытность частным человеком он внимательно следил за проявлениями порядочности в общественной жизни) в посланном мне очень серьезном письме поздравил не только меня, но и наш век, которому выпал на долю пример (так он писал), подобный древним. (10) Всему этому, каково бы оно ни было, ты придашь больше известности, славы, величия9; впрочем, я не требую, чтобы ты превысил меру того, что было совершено: история не должна переступать пределов истины, и для честных поступков достаточно одной истины. Будь здоров.

Примечания

Книга VII

Письмо 1

1 Гемин — Розиана Гемина Плиний рекомендует Траяну, см. X. 26. Ему адресованы и письма VII.24; VI 11.5 и некоторые др.

2 Однажды, в жару жесточайшей лихорадки... — Плиний о своих болезнях см. VII.21; Х.5.1; 8.3; 11.1.

3 ...я протянул ему руку, велел ощупать ее... — т. е. чтобы проверить пульс.

4 ...я могу спокойно мыться, но что у них есть вообще некоторые сомнения. — По представлениям древней медицины, при жаре следовало воздерживаться от питья и купания.

Письмо 2

1 Юст — имеется в виду либо консуляр Фабий Юст (I.11), либо Миниций Юст (VII.11.4). Новейший комментатор (Sherwin-White) считает более вероятным адресатом первого.

Письмо 3

1 Презент — имеется в виду Бруттий Презент, проделавший блестящую карьеру при императорах Траяне, Адриане, Антонине Пии — о ней сообщает надпись, найденная в Мактаре (Африка) и опубликованная в Année Épigraphique, 1950, № 66.

2 Лукания — область Италии, к юго-востоку от Кампании. Надпись сына этого Презента (Dessau, Inscriptiones Latinae selectae, № 1117), найденная в Лукании, подтверждает происхождение семьи Презента из этой области.

3 До каких пор будешь ты жить как царь? — "Безнаказанно делать то, что хочется, это значит быть царем" (Саллюстий. Югуртинская война 31, 26).

4 До каких пор не будешь надевать башмаков, оставишь тогу лежать... — Выходя на улицу в Риме, следовало надевать парадный костюм: тогу и неудобные, тяжелые башмаки с ремнями. Дома и в деревне носили тунику и удобный плащ, а на ногах — сандалии.

Письмо 4

1 Понтий. — О Понтии Аллифане см. V.14.

2 Гендекасиллаб—одиннадцатислоговый стих. См. IV.14, прим. 2. О поэтических произведениях Плиния см. IV.14; V.3; 10.

3 Икария — остров, лежащий между островами Делосом и Самосом (ныне Никария). Миф соединял название острова с Икаром, сыном Дедала, поднявшимся на крыльях, изобретенных его отцом, и погибшим.

4 ...в Лаврентийской усадьбе... — Описание этой усадьбы см. II.17.

5 Азиний Галл в своем сравнении ораторского стиля своего отца Азиния Поллиона со стилем Цицерона отдавал преимущество первому. Впоследствии будущий император Клавдий написал книгу в защиту Цицерона против Азиния Галла (Светоний. Жизнеописание Клавдия 41,3).

6 ...в полдень я ушел поспать... — В распорядке дня у римлянина послеполуденный сон был обязателен. Вспомним, что в те времена вставали с рассветом. Ср. IХ.40,2.

7 ...на досуге, особенно в пути... — О привычке Плиния предаваться во время путешествия литературным занятиям см. также ΙΧ.10.2. Видимо, в этом он подражал своему дяде, Плинию Старшему, см. ΙΙΙ.5.15.

Письмо 5

1 Кальпурнии, жене Плиния, адресованы также письма VI.4 и VI.7.

Письмо 6

1 Макрин — по-видимому, тот же Цецилий Макрин, которому адресовано письмо ΙΙΙ.4.

2 Редкое и замечательное событие случилось с Вареном...— Ср. V.20; VI.5; VI.13; VI.29.11; VII.10.

3 ...постановление собрания... — Имеется в виду собрание представителей городов провинции. Обращает на себя внимание то, что провинциальное собрание не считает нужным послать копию своего постановления сенату.

4 ...защитник, данный сенатом... — Подвергавшиеся судебному обвинению сенаторы до того времени не получали защитника от сената. Видимо, в данном случае мы встречаемся с новшеством.

5 "...когда услышите подлинных послов провинции". — Язвительный намек на Фонтея Магна (см. V, 20).

6 Одна мать... — По римскому праву, женщина не могла выставить против кого-либо обвинение в суде; исключение: мать — против убийцы ее детей (Помпоний, Дигесты, 48, 2, 1).

7 ...добилась назначения судьей Юлия Сервиана. — Упоминание о Сервиане и дальше о Субуране, двух видных лиц в царствование Траяна, позволяет датировать событие временами Траяна (не Домициана или Нервы).

8 ...мать дошла до государя, утверждая, что она нашла новые доказательства. — Согласно римскому праву, оправданный по суду не мог быть вновь привлечен к ответственности по тому же обвинению. Случай, описанный Плинием, должен был быть чрезвычайно редким.

9 Секст Аттий Субуран Эмилиан проделал большую карьеру, известную нам по одной надписи (Année épigraphique 1939, Ν 60) и из авторов (Кассий Дион LXVII, 4, 2; LXVIII, 16, 1; Victor. De Caes. 13, 9 и др.).

10 ...Юлий Африкан, внук того оратора... — Юлий Африкан Старший, видный оратор и политический деятель в царствования императоров Тиберия и Клавдия, заслужил одобрение Квинтилиана (Об образовании оратора X, 1, 118).

11 ...что я до сих пор только молчал в пользу Варена. — Рукописи дают чтение "не молчал"; все издатели удаляют из текста отрицание.

Письмо 7

1 Помпей Сатурнин, которому адресовано это письмо, был, скорее всего, римским всадником и, как видно из писем Плиния, крупным дельцом (ниже, § 2 и VII.15.2).

2 ...Приска. — Комментатор считает невозможным решить, с кем из троих Присков, упомянутых в переписке Плиния (ΙΙΙ.21; II.13; VI.8) следует отождествить этого Приска; исключается Новий Приск (VII.19).

Письмо 9

1 Фуск — О Педании Фуске Салинаторе см. VI.11; VI.26.1.

2 Ты спрашиваешь меня, каким образом тебе... следует заниматься в уединении... — Новейший комментатор предостерегает против неправильного вывода из этих слов Плиния, будто адресат письма был его учеником. Плиний не был учителем молодежи, но старшим другом, дававшим наставления своим молодым поклонникам. Римские ораторы, имея даже судебную практику, не переставали упражняться. Фуск просит совета у Плиния, как ему лучше употребить свой досуг.

3 Полезно... переводить или с греческого на латинский или с латинского на греческий...— Квинтилиан (Об образовании оратора X, 5, 2—3) рекомендует заниматься переводами с греческого языка на латинский; ссылается он при этом на примеры Л. Красса, Цицерона, Мессалы.

4 Их называют забавой... — О занятии сочинением стихов как о забаве Плиний говорит и в письмах IV.27.3 и V.3.1—4 Также — Катулл I, 2; Марциал IV, 49, 2; Тацит, Диалог об ораторах 10, 4.

5 Воску хвала... — Воск в качестве материала для статуй и бюстов (см. IV.7.1); Ювенал, Сатиры 7, 238; Плиний, Естественная история XXXV, 153.

Письмо 10

1 ...чем все кончилось у Варена с вифинцами. См. письмо 6, прим. 2.

2 Полиен и Магн — см. V.20.4; VI.2.6.

3 Недостает еще, чтобы провинция... раскаялась в своем раскаянии. — Молчание в книгах VIII и IX показывает, что этого не случилось.

Письмо 11

1 О Кальпурнии Фабате см. письмо IV.1, прим. 1.

2 Ты удивляешься... — Фабат заботился об интересах своей внучки и ее потомства.

3 ...я повинуюсь высшему долгу. — С точки зрения права, ситуация была сложной. В случае, если земельная собственность переходила к нескольким наследникам (как в данном случае), и они не соглашались владеть ею сообща, а разделить ее путем частного соглашения не удавалось, раздел производился третейским судьей, арбитром (Гай 2, 219). После этого наследники могли продать свою часть. В данном случае Плиний и его сонаследники после раздела пришли к соглашению продать имение как нечто целое. Плиний, помня об обещании, данном Кореллии, сообщил ей о предстоящей продаже. Вольноотпущенник Гермес превысил свои полномочия и поставил Плиния в положение, при котором тот вынужден был продать землю ей, Кореллии. Сонаследники могли объявить состоявшуюся сделку недействительной. Плиний оправдывает свои действия не юридическими доводами, а моральными основаниями.

4 Миниций Юст упомянут у Тацита (Истории III, 7). По мнению новейшего комментатора, он и Кореллия были во время написания этого письма в возрасте от 70 до 80 лет.

5 ...в мое преторство он даже председательствовал на данных мною играх. — Со времени Августа почти все празднества, в том числе общественные зрелища и игры, были поручены ведению преторов. Новейший комментатор задается вопросом, почему сам Плиний, вопреки установившемуся обыкновению, не председательствовал на данных им самим играх, и отвечает предположением, что Плиний в это время болел.

6 ...любое из моих поместий... кроме доставшихся мне от матери и от отца... — Упоминание о полученных от матери имениях — II. 15. 2. Как видно, они были для Плиния скорее источником хлопот, нежели доходов. Тем не менее Плиний дорожит ими из уважения к памяти своих родителей.

7 ...я должен признать то, что мой вольноотпущенник сделал в духе моих правил. Эти слова показывают, что, по мнению Фабата, Плиний не обязан утвердить действия своего агента. Римские юристы не спешили расширять права агентов связывать волю своих хозяев.

Письмо 12

1 Миниций.— Адресат, возможно, тот Миниций Фундан, к которому обращены письма I.9; IV.15; VI.6; см. также V.16.7—9. Он был консулом в мае — августе 107 г. Все же новейший комментатор высказывается против такой возможности на том основаиии, что предметом занятий Миниция Фундана была философия, а не риторика (IV.15.10; V.16.8). Поэтому, думает комментатор, адресатом письма следует скорее считать Корнелия Минициана, который предавался ораторским занятиям (см. III.9; IV.11; VII.22; VIII.12).

2 ...наш друг...— Этим другом мог быть, по мнению комментатора, Атилий Кресцент, занимавшийся риторическими упражнениями (I.9.8; VI.8.6).

3 "Вы, ревнители".— Под ревнителями Плиний, видно, подразумевал строгих приверженцев одного из двух соперничавших в его время между собой направлений в ораторском искусстве: азианического и аттического. Стиль азианистов отличался пышностью, обилием ораторских украшений; сторонники второго направления, кроме стремления к большей простоте, отличались приверженностью к старинным словам и выражениям. В свое время тех и других высмеивал император Август (Светоний, Август 86, 2—3). Квинтилиан называет плодом "неразумного усердия" (κακόζηλοι слово, напоминающее употребленное Плинием слово εύζιλοι) то, что "сказано иначе, чем требует природа, чем следует и чем достаточно" (Об образовании оратора VIII, 3, 58). Автор трактата "О возвышенном"· (3,3) пишет: "...напыщенность представляет собой тот недостаток, от которого труднее всего уберечься, а поклонники возвышенного часто невольно увлекаются напыщенностью, скорее всего, опасаясь, что их будут упрекать за безжизненность и сухость изложения" (перевод Н. А. Чистяковой). См. I.20, прим.

4 ...покажется тебе слишком напыщенным, потому что оно звучно и возвышенно... — Противопоставление напыщенного и возвышенного, см. также IX. 36. 5.

5 ....отправив гонца... — Упоминания О письмоносцах см. II.12.6; VIII.3.2.

Письмо 13

1 Юлий Ферокс — адресат письма упомянут в II.11.5.

Письмо 14

1 Кореллия — см. VII.11.

2 ...за сколько ты купила у откупщиков двадцатую часть. — Откупщики, как видно из этого места, изымали налог на наследства (1/20) не в деньгах, а землей, которую они затем продавали. Об откупщиках, взимающих налог на наследства, см. также Панегирик 39, 5.

Письмо 15

1 Сатурнин. — Об адресате этого письма см. прим. 1 к письму 7.

2 Я загружен своими обязанностями, служу друзьям, иногда занимаюсь... — Новейший комментатор объясняет эту фразу так: "загружен своими обязанностями" — означает кураторство реки Тибра (Плиний занимал должность curator riparum et alvei Tiberis — куратор берегов и русла Тибра); "служу друзьям" — имеются в виду частные судебные дела друзей Плиния; "занимаюсь" — имеются в виду литературные занятия Плиния.

3 ...заботиться о делах своего города и быть посредником между друзьями достойно величайшей похвалы. — Сатурнин, видимо, занимался тяжбами, в частности, защищал в суде интересы своего города (этим городом не был Комо, иначе Плиний не написал бы "своего" города).

Письмо 16

1 Фабат.— Об адресате письма см. IV. 1.

2 Этот Калестрий Тирон известен только по письму Плиния.

3 Мы с ним одновременно служили на военной службе... — Плиний был на военной службе в качестве военного трибуна в Сирии (см. I.10.2).

4 Он опередил меня в трибунате благодаря праву детей... — О "праве детей" см. II.13.8, прим. 6.

5 ...я нагнал его в претуре, так как император сбросил мне один год. — Император имел право снизить возраст, требовавшийся для занятия той или иной должности.

6 Река Тицин, ныне Тичино, северный приток реки По.

7 Бетика — нынешняя Андалузия, принадлежала к числу сенатских провинций (в 27 г. до н. э. Август разделил провинции на сенатские и императорские).

8 ...формально освободить тех, кого ты недавно отпустил на волю в дружеском кругу. — Освобождение рабов в дружеском кругу гарантировало освобожденным свободное состояние, но не обеспечивало им пользования всеми правами вольноотпущенников (бесспорно оно не давало права распоряжаться своим имуществом путем завещания). Формальное освобождение совершалось в присутствии должностного лица и носило название iusta manumissio; во время этой процедуры должностное лицо или ликтор должностного лица прикасался своим жезлом к голове освобождаемого.

Письмо 17

1 Целер. — Адресат письма, возможно, Цецилий Целер, упомянутый в письме 1.5, 8.

2 У каждого есть свое основание для публичных чтений... — О двух побудительных причинах для публичных чтений Плиний говорит и в письмах V.3.7—9 и V.12.1. Раньше у него были сомнения в целесообразности прочтения судебных речей на литературных чтениях — II.19; ΙΙΙ.18; IV.5. По-видимому, он впоследствии признал полезность таких выступлений под влиянием своего стремления вносить исправления в написанное (I,2; 8,3—4; II.5). Относительно стихотворений см. V.3; VIII.21.4—6.

3 ...некоторые упрекают меня в том, что я вообще читаю свои речи... — Плиний не раз упоминает о выступлениях с чтениями других лиц. При этом о чтении речей упоминания нет. Читались либо исторические произведения (IV.7; VIII.12.4—5; IX.27), либо стихотворения (I.13; II.10, 6; ΙΙΙ.15.3; IV.27; V.17; VI.15), либо драмы (VI.21). Лишь в одном случае нет указания на характер произведения (VI.17). Несмотря на увлечения риторикой и упражнения в риторических школах, публичные чтения ораторских произведений не были распространенным явлением. Правда, император Август, по словам Светония, "на открытых чтениях внимательно и благосклонно слушал не только стихотворения и исторические сочинения, но и речи и диалоги" (Светоний, Август 89,3).

4 ...встав, чтобы произнести речь... — Имеется в виду произнесение речи в суде.

5 ...к простым людям в грязных замаранных тогах. — Т. е. к бедным гражданам, слушающим оратора на суде.

6 Помпоний Секунд жил в первой половине I в. н. э. Его биографию написал Плиний Старший (см. III.5.3).

7 "Апеллирую к народу". — Право апелляции к народу было высшим правом римского гражданина; каждый гражданин, осужденный должностным лицом, мог требовать защиты у народного собрания.

8 Я обычно созываю не народ, но избранников... — ср. V.3.11.

9 То, что Марк Цицерон думает о стиле, я думаю о страхе. — Стиль — заостренная палочка, которой писали древние на воске. Цицерон. Об ораторе I, 150: "стиль— самый лучший и действительный учитель и создатель красноречия".

Письмо 18

1 О Канинии — см. I.3.

2 ...деньги, которые ты. пожертвовал нашим землякам на пиршество. — О таких пиршествах см. IV.1.6.

3 Можно отсчитать деньги городу, но страшно, как бы они не разошлись. — Подобного рода опасения побудили императора Траяна создать должность curator rei publicae. Ср. IV.13.6 (опасения Плиния).

4 ...на содержание свободнорожденных мальчиков и девочек... — Обезлюденье Италии и обеднение широких масс населения, не позволявшее многим воспитывать своих детей, вызывало тревогу и у отдельных людей, и у императоров. Нерва первый позаботился о содержании детей бедняков на государственные средства; Траян организовал эту государственную помощь таким образом: он давал городам взаймы деньги за невысокие проценты под залог частных или общественных земель, действительная стоимость которых превосходила данную взаймы сумму, — капитал императора оставался, таким образом, в безопасности. Должники уплачивали проценты не императору, а своей городской казне, и эти деньги шли на содержание бедных детей. В окрестностях италийского города Беневента и городе Велии найдены надписи, знакомящие нас с организацией alimenta Italiae, учрежденных императорами Нервой и Траяном (Inscriptiones latinae selectae 6509, 6675).

5 ...доходность земли значительно превышает подать. — Плиний предусматривает возможность продажи имения.

Письмо 19

1 Приск. — О трудности определить точнее, какой именно Приск имеется в виду в переписке Плиния, см. VII.7.2.

2 Фанния — была дочерью Тразеи Фанния Пета, сенатора времен Нерона и поборника "свободы" в понимании римской сенаторской аристократии. Фанния была второй женой старшего Гельвидия Приска, поборника той же свободы при Веспасиане (см. ΙΙΙ.11.3; 16.2).

3 ...весталки, вынужденные по болезни удалиться из атрия Весты... — Ср. IV.11.6.

4 Дважды она последовала за мужем в изгнание, в третий раз сама была сослана за мужа. — Гельвидий, муж Фаннии, подвергся изгнанию в первый раз за связь с Тразеей в 66 г. н. э. (Тацит, Анналы XVI, 29, 33). После смерти Нерона он возвратился в Рим. Во второй раз он был изгнан за оппозицию Веспасиану ранее 75 г. н. э. (Кассий Дион LXV, 12, 1—3; Светоний, Веспасиан 15). Спустя несколько лет он, находясь вне Италии, был предан смерти (против воли Веспасиана).

5 О Гереннии Сенеционе см. VII. 33. 4 и прим.

6 ...с ведома ли матери...— Матерью Фаннии была Цецина Аррия, подвергшаяся изгнанию (ΙΧ.13.5).

7 ...книги, хотя они и были уничтожены по постановлению сената... — Тацит. Агрикола 7: "...неистовство было направлено и на их книги: триумвирам поручили сжечь в комиции на форуме эти произведения славнейших умов". Для такой чрезвычайной меры, как сожжение книг, требовалось специальное постановление сената. При Тиберии такой приговор был вынесен историческим книгам Кремуция Корда. Светоний. Тиберий 61,3: "...историка судили за то, что он назвалл Брута и Кассия последними из римлян: оба (историк и поэт) были тотчас казнены, а сочинения их уничтожены, хотя лишь за несколько лет до того они открыто и с успехом читались перед самим Августом". — Тацит. Анналы IV, 35,4. О книгах Кремуция Корда: "...сенаторы постановили, чтобы книги были сожжены эдилами, но они остались спрятанные и опубликованные. Тем более хочется осмеивать глупость тех, кто думает, что сегодняшней властью можно затушить даже память будущих веков".

8 ...самый дом этот колеблется... хотя он пока что и имеет потомков.— Смысл: потомки есть, но они значительно уступают Фаннии.

9 ...она вернулась к нам... — Аррия, мать Фаннии, возвратилась с дочерью из изгнания (IХ.13.5). Она не упомянута в письме III.16, вероятно, потому, что к тому времени умерла.

10 ...у меня остается время выплатить свой долг... — О связях Плиния с семьей Гельвидия, которой он, видимо, считал себя во многом обязанным, мы не можем составить себе ясного представления.

Письмо 20

1 Тацит. — О связях Плиния с Тацитом см. I.6.

2 Книгу твою... — Нельзя с уверенностью установить, о какой книге Тацита идет речь. Одни ученые предположительно называют "Диалог об ораторах", другие — какую-то часть "Истории".

3 ..."далеко, но ближайшим". — Для Плиния Тацит — идеал писателя. Самое выражение взято из "Энеиды" Вергилия (V, 320).

4 ...я радуюсь, что... нас называют вместе... Ср. рассказанное в письме IX.23.

Письмо 21

1 Корнут — адресат письма — старый друг Плиния Корнут Тертулл. К нему обращено: VII.31; он упомянут в: II.11.19; II.12.2; IV.17.9; V.14.9; VII.31.

2 Я и сюда...— Имеется в виду одна из двух вилл: этрусская или лаврентинская.

3 ...воздерживаюсь... даже от чтения и занимаюсь только с помощью ушей. — Чтение засвидетельствовано в VI.20.5 (в IX.36.3 — c целью упражнения). Обычным являлось слушание чтеца (специально обученного раба — lector). Так занимался Плиний Старший (III.5.10—12). Упоминания о чтеце — III.1.8; VII.4.3; VIII.1). Выражение "взять в руки" (VIII.3.3; 9.1; IX.22.2) указывает, по мнению новейшего комментатора, на неудобство читать самому, держа свиток в руках.

4 Криптопортик — см. II.17.16, прим. 9.

5 Я моюсь в бане... пью вино, так как это не вредно... — Ср. VII.1.4—5; 26.2.

6 ...а сейчас за мной есть и надзор. — Имеется в виду надзор со стороны домашних врачей.

Письмо 22

1 Фалькон. — Адресат письма Помпей Фалькон, о нем см. I.23.

2 О военном трибунате — см. IV.4, прим. 4.

3 Корнеллию Минициану адресованы III.9; IV.11; VIII.12. Его карьера известна нам благодаря надписи (Inscriptiones latinae selectae 2722).

4 ...украшение моей области и в смысле достоинств и в смысле нравов, человек блестящего происхождения, с огромными средствами. — Ср. характеристики VI.33.4; X.4.5.

5 Он справедливейший судья... — В данном случае Плиний имеет в виду справедливое решение гражданских дел. В письмах III.9 и IV.11 отражается интерес Мини-циана к судебным делам политического характера.

6 Ты поверишь, что я облагодетельствовал тебя, когда ближе присмотришься... Фалькон не знает Минициана, известность которого была велика в Цизальпийской Галлии.

Письмо 23

1 Это письмо входит в одну серию с письмами VII.16 и VII.32.

2 Медиолан — нынешний Милан.

Письмо 24

1 Гемин. — Ему адресовано и письмо VII.1.

2 Уммидия Квадратилла — дочь Г. Уммидия Дурмия Квадрата, закончившего свою служебную карьеру правителем Сирии в 60 г. н. э. (Тацит, Анналы XIV, 26, 4).

3 ...оставив безукоризненное завещание... Ср. V.5.2; VIII.18.

4 ...внука люблю, как самого близкого друга... — Дружеские чувства Плиния к этому Уммидию отражены в письмах VI.11; VI.29; IX.13.1.

5 ...к двадцати четырем годам он стал мужем...— О ранних браках в семьях сенатской аристократии см. VI.26; VII.16.2; VIII.23.7.

6 У нее были пантомимы... — В данном месте слово "пантомимы" обозначает труппу исполнителей популярных в то время пьес, носивших название "пантомимы". Последние представляли собой соединение трех разных видов современного сценического искусства — трагедии, оперы и балета.

7 ...она поручала мне руководить занятиями своего внука... — Плиний, как знаменитейший адвокат своего времени, был приглашен руководить занятиями молодого человека в области законоведения и судопроизводства.

8 ...играя в камешки... — Игра, несколько напоминающая наши шахматы: на доске, где было начертано 12 линий, расставлялись "камешки" — стеклянные фигурки различных цветов; среди них были и "воины", и "офицеры", и "предводители".

9 ...глядя на своих пантомимов... всегда приказывает своему внуку уйти... она делает это не столько из любви к нему... — Ср. Ювенал XIV, 44 и след.; дети не должны были видеть ничего, что могло бы оскорбить их чистоту. Характеристику старого римского воспитания см. Тацит. "Диалог об ораторах" 28, 3—6.

10 На последних жреческих играх... — Со времен Августа понтифики устраивали общественные празднества по случаю своего вступления в должность. Новейший комментатор указывает, что установить даже приблизительно дату тех игр, какие здесь имеет в виду Плиний, нет возможности.

11 ...во время представления были выведены пантомимы... — Согласно объяснению новейшего комментатора, Квадратилла не давала своих пантомимов в наем, а выпускала их в соревновании. Запрещение публичного исполнения пантомимов, Домицианом, подтвержденное затем Траяном (Панегирик 46, 1—3), не могло длиться долго.

12 ...получат ничтожные легаты — маленький венок за свой труд в театре... — Льстецы, разыгрывавшие свои восторги перед Квадратиллой по поводу ее пантомимов, рассчитывали на щедрые дары от нее по завещанию. Она в своем завещании не отказала им ничего. "Маленький венок" — насмешливое выражение, намекающее на дорогой венок, которым одаривали хорошего актера за его искусство.

13 ...основателя и отца кассиевой школы... — Во времена ранней империи в Риме были две школы юриспруденции: основателем одной считался Антистий Лабеон, основателем другой — Атей Капитон. С течением времени последователи Лабеона стали называться прокулианцами — по имени его ближайшего ученика Прокула, а последователи Капитона — сабинианцами — по имени Мазурия Сабина, или кассианцами — по имени Кассия Лонгина, который был учеником Сабина. Кассий был величайшим юристом своего времени. Слова Плиния нельзя понимать в том смысле, будто он считает Кассия основателем школы; он хочет лишь сказать, что Кассий был главой и покровителем школы. — У нас нет сведений об организации упомянутых школ; можно думать, что они были организованы по образцу школ риторики.

14 Мой, Квадрат... вернет ему прежнее достоинство, его знаменитость и славу. — О первых шагах Квадрата на судебном поприще см. VI.11.

Письмо 25

1 Руф. — Адресат письма — либо Каниний Руф, либо Октавий Руф (первому адресовано письмо I.3; второму — I.7). Оба они занимались литературой. Исключаются Кальвизий Руф (II.20) и Семпроний Руф (IV.22), которым Плиний не писал на литературные темы.

2 Теренций Юниор. — В кругу знакомых Плиния это не единственный пример человека, пренебрегшего возможностью сенаторской карьеры и удалившегося от общественных дел. см. I.14.5; III.2.4.

3 ...в нарбонской провинции... — Нарбонская Галлия — римская провинция, охватывавшая нынешнюю Южную Францию. Получила свое название от главного города Нарбона. Организована в 118 г. до н. э.

4 ...он ученым разговором вернул меня к литературе. — Этому Руфу Плиний посылает книги (VIII.15); к нему он обращается с любезным письмом наставительного характера (IX. 12).

Письмо 26

1 Максим. — Адресат письма, скорее, Младший (Валерий) Максим, судя по наставительному тону письма. Ср. VI.34.

2 Недавно недомогание одного друга... — По предположению новейшего комментатора, этим другом мог бы быть Гемин, о болезни которого Плиний говорит в VII.1.

3 ...он мечтает о банях и источниках. — Купание ему запрещено, потому что он в лихорадке.

Письмо 27

1 Лициний Сура — см. IV.20.

2 Считаешь ли ты, что приведения существуют и имеют собственную фигуру... — Демокрит Абдерский объяснял сновидения и появление привидений материалистически, по его мнению, они представляли собой физические истечения или образы (είδωλα), проникающие в поры тех, кто их видит. Подобное же объяснение дал Лукреций (О природе вещей IV, 45 сл., 34 сл., 721 сл.). См. также Плутарх. Жизнеописание Брута 37. Аристотель (456 а сл.) искал объяснения сновидений в физическом и психическом состоянии человека.

3 ...то, что, по слухам, приключилось с Курцием Руфом. — Историю Курция Руфа дает Тацит, Анналы XI, 21. По мнению новейшего комментатора, лучшим комментарием к этому письму служат рассказы о привидениях в диалоге Лукиана "Любитель лжи, или невер" (См. Лукиан из Самосаты. Избранное. М., 1962, с. 322 сл., пер. И. И. Толстого).

4 Когда он был незначительным и неизвестным человеком. — Впоследствии он был консулом и легатом Нижней Германии.

5 Как-то на склоне дня... — Имеется в виду послеполуденное время, что подтверждает и Тацит (указанное выше место). В это время улицы пусты, южане предаются отдыху. Комментаторы приводят тексты, в которых говорится о появлении привидений именно в такое время. — Лукиан, Любитель лжи... 22; Деяния 10, 9 сл.; 22, 6.

6 ...вернется в эту провинцию с высшей властью... т. е. в качестве наместника.

7 Прибывает в Афины философ Афинодор... — Возможно, речь идет о философе стоической школы Афинодоре из Тарса, друге императора Августа.

8 ...на следующий день обращается к должностным лицам... — Погребение неизвестного человека могло состояться лишь в присутствии должностного лица.

9 ...мальчик, спавший в детской... — Имеется в виду комната, где спали под надзором своего воспитателя молодые рабы.

Письмо 28

1 Септиций. — К этому римскому всаднику Септицию Клару обращены также письма I.1; I.15; VIII.l. См. также II.9.4.

2 ...я при всяком случае сверх меры восхваляю своих друзей. — Ср. VI.17.4; VIII.24.10; ср. также I.14.10.

Письмо 29

1 Тому же Монтану адресовано и письмо VIII.6, в котором также идет речь о Палланте. Судя по одному месту (VIII.6.17), Монтан был сенатором. Исключена возможность отождествления этого Монтана с Монтаном (или Монтанием) Аттицином, упомянутым в письме VI.22.2. Остается Тит Юний Монтан, консул 81 г. н. э. (см. Ювенал. Сатиры IV, 107, 131).

2 Тибуртинская дорога — дорога на Тибур (нынешнее Тиволи), к востоку от Рима.

3 Паллант — вольноотпущенник, всесильный при императоре Клавдии.

4 Ему сенат... постановил дать преторские украшения... — Знаки отличия высших магистратов (курульное кресло: табуретка на четырех кривых крестообразно поставленных ножках, из слоновой кости или позднее из мрамора и металла; тога с широкой пурпурной каймой и др.) при империи иногда давались людям, которые не занимали этих магистратур.

5 ...каковой честью был он доволен. — Об этом награждении Палланта сенатом говорит и Тацит (Анналы XII, 53), который также сообщает об удовлетворении, испытанном Паллантом.

Письмо 30

1 Юлий Генитор — профессиональный ритор. О нем см. III.3.5.

2 Стала настоятельной и очень тягостной необходимостью сдача в аренду имения. — В письме IX.37.1—3 отражены подобные же заботы о поисках подходящих арендаторов. Ввиду того, что земля обычно отдавалась в аренду на пять лет, новейший комментатор полагает, что оба письма относятся к одному и тому же случаю.

3 ...мои книжки о мщении за Гельвидия... — Поклонник Плиния молодой Квадрат читал упоминаемую здесь книгу — см. IХ.13.1; возможно, он занимался у Генитора. О Гельвидии см. VII.19, прим. 2.

4 "Против Мидия" (Демосфен. Речь XXI). Последний оскорбил Демосфена действием во время его хорегии на празднестве Великих Дионисий. О подражании Демосфену ср. I.2.2—3.

Письмо 31

1 Корнут Тертулл — не раз упомянут в письмах Плиния, см. VII.21.1, прим. 1.

2 Клавдий Поллион. — Сообщения Плиния о его карьере подтверждаются и дополняются надписью, найденной в Риме (Inscriptiones latinae selectae 1418).

3 ...мы вместе с ним были на военной службе... — Они были вместе на военной службе в Сирии около 81 г. н. э.

4 Я нашел у некоторых начальников мерзкую алчность и такую же небрежность... — Об этом же см. VIII.14.7.

5 О Кореллии Руфе см. I.12.

6 ...в помощники для покупки и дележа полей. — Кассий Дион XVIII, 2, 1 сообщает, что император Нерва выделил определенный денежный фонд для покупки земли и наделения ею очень бедных граждан; покупка и распределение земли были поручены сенаторам. Больше нам ничего об этом не известно.

7 Анний Басс — в качестве легата легиона участвовал в походе Флавиев на Pим в 69 г. до н. э. и поэтому получил консульство в 70 г. н. э. (см. Тацит. История III, 50).

Письмо 32

1 Фабат — ср. VII.16.

2 ..моего Тирона...— см. VII.16, прим. 2.

3 ...ты отпустил многих на волю... — В противоположность некоторым другим писателям и деятелям, Плиний не возражает против увеличения свободного населения римских городов за счет иноземного (бывшего рабского) контингента.

4 ...выражая благодарность и похвалы... — Контекст доказывает, что речь идет скорее не о выражении признательности и похвалы со стороны получивших свободу людей, а со стороны городского совета.

Письмо 33

1 Историк Тацит не раз упоминается в письмах Плиния (I.6.20; IV.13; VII.20.4).

2 От "Истории" Тацита сохранились лишь частично книги I—IV и часть книги V, т. е. приблизительно одна треть всего сочинения. Сохранившаяся часть охватывает события 69—70 гг. н. э.

3 ...будучи занесено в документы... Труд Тацита, по мнению Плиния, будет основан на документальных данных.

4 ...после осуждения Массы... — О процессе Бебия Массы говорит и Тацит. Агрикола 45, 1—2, 5. Множество упоминаний в письме III.4.4; см. также Тацит. История IV, V, 50; Ювенал, Сатиры I, 35.

5 ...консулы намерены заняться исками... — Имущество осужденного Бебия Массы переходило в ведение государства; последнее должно было удовлетворить ограбленную провинцию. Однако, прежде чем дело дошло до этого, посыпались иски кредиторов Массы. Возможно, часть этих исков имела под собой основание, но Сенецион полагал, что часть этих исков была вымышлена и исходила от друзей Массы, стремившихся сохранить за ним часть его состояния. Сенецион — уроженец Бетики. Связанный с ней своей первой магистратурой квестора, хорошо знавший поэтому ее финансовое положение, не хочет, чтобы родной ему край был лишен под благовидным предлогом того, что ему по справедливости причитается.

6 ...я же родился там...— Уроженцами Испании были многие деятели времен принципата, в том числе семья Сенек, сам Траян.

7 Это слово сразу было подхвачено... — Из этого места было сделано правильное заключение, что хитрость Массы не имела успеха.

8 Нерва в это время, вероятно, находился в изгнании в Таренте.

9 Всему этому... ты придашь больше известности, славы, величия... — Ср. Цицерон Луцию Лукцею, Письма к близким V, 12, 3: "Прямо прошу тебя и прославлять все это сильнее, чем ты, быть может, намерен, и пренебречь при этом законами истории".

Назад   Вперед