Книга IV

1

Плиний Фабату, деду жены¹, привет.

Ты давно хочешь увидеть свою внучку, а заодно и меня. Обоим нам дорого твое желание; оно взаимно, клянусь Геркулесом. (2) И мы живем в такой тоске по вас, что терпеть ее дальше не станем: мы уже увязываем свои пожитки и будем спешить, насколько позволяет дорога. (3) Будет одна задержка, правда, короткая, мы свернем в Этрурию² не затем, чтобы оглядеть свои земли и все хозяйство (это можно отложить), но чтобы выполнить лежащую на мне обязанность.

(4) Есть по соседству с нашими имениями городок Тифернум Тиберинум по имени. Он выбрал меня, почти мальчика, в свои патроны³: расположения ко мне было тем больше, чем меньше благоразумия. Празднуют мое прибытие, огорчаются отъездом, радуются почетным званиям. (5) И я в благодарность (стыдно ведь любить меньше, чем любят тебя) выстроил им на свои деньги храм; он готов, и еще откладывать его посвящение было бы нечестием. (6) Мы пробудем там день посвящения, — я постановил отпраздновать его пиршеством⁴, — задержимся, может быть, и на следующий, — и тем стремительнее одолеем дорогу.

(7) Только бы застать тебя и твою дочь здоровыми и благополучными. И вы обрадуетесь, встретив нас целыми и невредимыми. Будь здоров.

2

Плиний Аттию Клементу¹ привет.

Регул² утратил сына, он не стоил одного этого несчастья, хотя не знаю, считает ли он это несчастьем. Мальчик был способный, но неустойчивый: мог бы пойти прямой дорогой, не будь весь в отца. (2) Регул отказался от отцовской власти над ним, чтобы сделать его наследником матери³; "проданным", а не "освобожденным" называли люди мальчика, зная отцовские нравы; он заискивал у него притворной снисходительностью, мерзкой и для родителей необычной. Невероятно? — но ведь это Регул!

(3) Об утраченном он горюет без ума. У мальчика было много лошадок и верховых и упряжных, были собаки, крупные и маленькие; были соловьи, попугаи, дрозды⁴; всех Регул перебил около погребального костра. (4) Это уже не горе, а выставка горя. Людей к нему приходит видимо-невидимо; все его клянут, ненавидят — и устремляются к нему; толпятся у него, как у человека, которого уважают и любят. Выскажу свою мысль коротко: выслуживаясь перед Регулом, Регулу уподобляются.

(5) Он живет за Тибром в парке; очень большое пространство застроил огромными портиками, а берег захватил под свои статуи⁵. При крайней скупости он расточителен; в крайнем позоре — хвастлив. (6) В самое нездоровое время он не дает покоя городу и утешается тем, что не дает покоя⁶.

Он говорит, что хочет жениться: и это, как и все прочее, противоестественно. Ты услышишь вскоре о свадьбе человека, которого постигло горе, о свадьбе старика. (7) Она и преждевременная и запоздалая. Ты спрашиваешь, почему я это предсказываю. (8) Не по его утверждениям (нет ведь человека лживее Регула), но несомненно, что Регул сделает то, чего делать не следовало. Будь здоров.

3

Плиний Аррию Антонину ¹ привет.

Что ты был дважды консулом, похожим на консулов старых времен, что таких проконсулов Азии, как ты, и до тебя и после тебя вряд ли было один-два человека (уважая твою скромность, не могу прямо сказать: ни одного не было); что по чистоте своих нравов, по авторитетности и возрасту ² ты первый в Риме — все это прекрасно и внушает уважение, (2) но я еще больше удивляюсь, глядя, каков ты на покое. Смягчить эту строгость ласковостью, соединить предельную важность с такой же приветливостью — это и трудно и прекрасно. Этого же ты достиг в своих таких сладостных беседах и особенно в своих писаниях. (3) Ты говоришь — это медовая речь Гомерова старца³; твои писания пчелы наполнили цветочным медом⁴. Такое впечатление было у меня, когда я недавно читал твои греческие эпиграммы и мимиямбы⁵. Сколько в них тонкого вкуса и прелести, как они сладостны, сколько в них любовного чувства, как они остроумны и правдивы! Я думал, что держу в руках Каллимаха, Герода или что-то еще лучшее. Ни тот, ни другой, однако, не достигли совершенства сразу в обоих этих видах поэзии, да обоими и не занимались. (5) Ужели римлянин так говорит по-гречески? Клянусь, я сказал бы, что в самих Афинах нет такого аттического духа. Завидую грекам, что ты предпочел писать на их языке. Не трудно догадаться, как бы ты заговорил на родном, если сумел создать такие прекрасные вещи на чужом, к нам ввезенном. Будь здоров.

4

Плиний Созию Сенециону ¹ привет.

Я очень люблю Варизидия Непота ²; это человек деятельный, прямой, красноречивый, что для меня, пожалуй, самое главное. Он близкий родственник Г. Кальвизия³, моего друга и твоего знакомого: сын его сестры. (2) Дай ему, пожалуйста, полугодовой трибунат⁴: это возвысит его в глазах дяди и в его собственных. Обяжешь меня, обяжешь нашего Кальвизия, обяжешь самого Непота: он такой же добросовестный должник, каким ты считаешь меня. (3) Ты многим сделал много доброго, смею утверждать, что никому лучшему не сделаешь; таких же хороших найдется один-два. Будь здоров.

5

Плиний Юлию Спарсу¹ привет.

Рассказывают, что Эсхин прочел родосцам, по их просьбе, сначала свою речь, а потом Демосфена — обе при шумном одобрении². (2) Не удивляюсь, что оно выпало на долю таким мужам, если мою речь совсем недавно люди образованнейшие в течение двух дней слушали с таким вниманием, таким сочувствием, даже с таким напряжением, хотя его не усиливало ни сравнение с другой речью, ни что-либо похожее на сравнение ³. (3) Родосцев волновало не только достоинство речей, но и острое желание сравнивать; моя речь понравилась, хотя выгод соперничества и не было. По заслугам ли? ты это увидишь, прочитав книгу, объем которой не позволяет предисловия более длинного, чем само письмо. (4) Надлежит быть кратким там, конечно, где можно; краткость в письме тем извинительнее, что самое книгу я растянул, в соответствии, правда, с объемом самого дела. Будь здоров.

6

Плиний Юлию Назону¹ привет.

Имение в Этрурии выбило градом; из Транспаданской области сообщают об очень большом урожае и такой же дешевизне; только у меня и доходу, что с моего Лаврентинума. (2) Там у меня ничего нет, кроме крыши над головой, огорода и песков сразу же за ним — тем не менее только с него у меня и доход². Там я больше всего пишу, возделываю не поле (его у меня нет), а занятиями собственный ум, и, как показывают в других местах полный амбар, так здесь ящик³ со своими писаниями.

(3) Итак, если ты хочешь имения с верным прибытком, покупай что-нибудь на этом побережье. Будь здоров.

7

Плиний Катию Лепиду ¹ привет.

Я часто говорил тебе, что Регул² — это сила. Если он чем-то захвачен, чего он только не сделает! Захотелось ему оплакать сына — оплакивает как никто; захотелось иметь как можно больше его портретов и статуй: по всем мастерским заказываются изображения; их делают в красках, делают из воска, из бронзы, из серебра, из золота, из слоновой кости, из мрамора. (2) Недавно перед огромной аудиторией он читал его биографию, биографию мальчика! — прочел и разослал тысячи переписанных экземпляров по всей Италии и провинциям с официальным обращением: пусть декурионы выберут из своей среды самого голосистого прочесть эту биографию народу. Было сделано³.

(3) Если бы эту силу, или как еще назвать эту целеустремленность, он обратил на хорошее, сколько добра мог бы он сделать! Хорошие люди, правда, слабее дурных, и как αμαθία μεν θράσος λογισμος δ' όκνον φέρει¹*, [¹* невежество ведет за собой дерзость, а размышление — медлительность (слова Перикла у Фукидида, 2.40.3).] так и честную душу сдерживает совестливость, а негодяй крепнет от своей дерзости. (4) Примером Регул. Грудь слабая, произношение неясное, язык заплетающийся, соображение медленное-медленное, памяти никакой, одним словом, ничего, кроме бешеного нрава, но бесстыдством и этим самым неистовством своим он добился того, что считается оратором. (5) Геренний Сенецион чудесно перевернул, говоря о нем, катоново определение оратора: "оратор — это плохой человек, не умеющий говорить" ⁴. Клянусь Геркулесом! сам Катон так метко не охарактеризовал оратора, как Сенецион Регула.

(6) Можешь ли ты в равной степени отблагодарить меня за такое письмо? можешь, если напишешь, прочел ли кто-либо в вашей муниципии из моих товарищей, а может быть и ты сам, эту скорбную книгу Регула на форуме, разумеется επάρας, как говорит Демосфен, την φωνην και γεγηθως και λαρυγγίζων²*, [²* возвысив голос, ликуя и громко вопя (Демосфен, "Речь о венке", 291).] как базарный фокусник⁵. (7) Она так нелепа, что может вызвать скорее смех, чем скорбные вздохи: можно подумать, что она написана не о ребенке, а ребенком. Будь здоров.

8

Плиний Матуру Арриану ¹ привет.

Ты поздравляешь меня с получением авгурата² и правильно делаешь, во-первых, потому, что хорошо заслужить даже в малом благосклонность такого рассудительного принцепса, а затем, потому, что само это жреческое звание, и древнее и святое, замечательно еще тем, что его нельзя отнять. (2) Другие звания, почти равные по достоинству, можно и пожаловать, и отобрать³; тут судьба властна только дать.

(3) Мне кажется, что стоит меня поздравить и с тем, что я сменил Юлия Фронтина⁴, человека достойнейшего; в день, когда объявляли кандидатов, он в последнее время из года в год называл меня, словно выбирая на свое место⁵. Было это, по-видимому, не случайно, как и доказало нынешнее событие.

(4) Ты пишешь, что мой авгурат тебя особенно радует, потому что авгуром был и М. Туллий. Тебе приятно, что в магистратурах я иду по стопам того, с кем мечтаю сравняться в литературе. (5) О, если бы как этим самым жречеством, как консулатом, который я получил, будучи гораздо моложе его, также сравняться мне на старости лет хоть в малой доле с его талантом! (6) Но конечно, то, что зависит от людей, выпадало на долю мне и многим, но трудно достичь и дерзко даже надеяться на то, что могут даровать только боги. Будь здоров.

9

Плиний Корнелию Урсу ¹ привет.

В эти дни шло дело Юлия Басса, человека многострадального, бедствиями своими прославившегося. При Веспасиане его обвиняло двое частных лиц; дело отправили в сенат, и оно долго оставалось нерешенным, но наконец Басс был совершенно оправдан. (2) Тита он боялся как друг Домициана; Домицианом был выслан. Возвращенный Нервой, получил в управлении Вифинию и вернулся, чтобы попасть под суд. И обвиняли его яростно и защищали преданно. Высказаны были разные мнения, по большей части как будто мягкие².

(3) Выступал против него Помпоний Руф, человек хорошо подготовленный и горячий. Руфа сменил Феофан, один из послов, главарь и зачинщик обвинения³. (4) Отвечал я; Басс возложил на меня все: я должен был заложить фундамент всей защиты, рассказать о многих преимуществах, которые, помимо знатности рода, доставили ему перенесенные опасности; (5) рассказать о заговоре доносчиков, который они сочли доходной статьей⁴; рассказать, чем он задел самых беспокойных людей, например, этого самого Феофана. Басс хотел, чтобы я сразу стал опровергать обвинение, особенно его тяготившее; остальные его поступки, хотя обвинения в них звучали еще страшнее, заслуживали не то что оправдания, но одобрения⁵; (6) угнетало его обвинение в том, что он, человек простодушный и неосторожный, принимал кое-что от провинциалов как их друг: он был раньше в этой провинции квестором. Обвинители говорили о воровстве и хищениях, он о подарках.

(7) Закон, однако, запрещает принимать подарки. Что мне тут делать, по какой дороге повести защиту? Отпираться? Страшно, как бы действительно не показалось воровством то, в чем я боюсь признаться. А кроме того, отрицать факт явный значило усиливать преступление, а не преуменьшать его, тем более, что сам подсудимый связал адвокатам руки: он говорил многим и самому принцепсу⁶, что принимал только маленькие подарки и то лишь в день своего рождения и на Сатурналии⁷ и рассылал их многим. (8) Просить помилования? Я придушил бы подсудимого, признав его таким преступником, которого спасти может только милость. (9) Говорить, что он поступил правильно? Ему бы это не помогло, а я явился бы человеком бессовестным. И я в затруднении решил держаться некоей середины; кажется мне, что и держался.

Мою речь, как обычно битву, прервала ночь. Я говорил три с половиной часа, оставалось у меня еще полтора. По закону обвинителю дается шесть часов и девять обвиняемому⁸. Это время обвиняемый поделил между мной и тем, кто собирался говорить после меня; мне предоставил пять часов, а тому остальные. (10) Речь моя была успешна; следовало бы замолчать и кончить: не удовлетворяться удачей рискованно. А к тому же я боялся, что при вторичном выступлении силы покинут меня: вновь браться за эту речь было бы тяжелее, чем начать ее. (11) Была еще опасность: этот остаток речи могли встретить холодно, как нечто отложенное в сторону, со скукой, как повторение. Факел горит, если им все время размахивать, зажечь потухший очень трудно. Пыл говорящего и внимание слушателей поддержаны речью, которую ничто не прерывает; от остановки, как от перерыва, они слабеют. (12) Басс, однако, заклинал и почти со слезами молил меня использовать мое время. Я повиновался, предпочел полезное не себе, а ему. Вышло хорошо: я встретил в сенате такое напряженное, такое свежее внимание, словно моей первой речью люди были только возбуждены, но не удовлетворены до конца.

(13) После меня говорил Лукцей Альбин⁹ в полном соответствии со мной; казалось, что две наши речи, сохраняя свое различие, сплелись в одну ткань, (14) Отвечал Геренний Поллион¹⁰ напористо и основательно, затем опять Феофан, действуя, как и в остальном, с полным бесстыдством: после двух выступавших консуляров ¹¹, людей красноречивых, он потребовал себе времени, притом не стесняясь. Говорил он до темноты и даже в темноте при внесенных светильниках. (15) На следующий день за Басса чудесно выступали Гомулл и Фронтон ¹². Четвертый день был занят разбором дела.

(16) Бебий Макр, консул будущего года, заявил, что Басс виновен по закону о вымогательстве; Цепион Гиспон¹³, что Бассу надо оставить звание сенатора и "дать ему судей"¹⁴. Оба правы. "Как это может быть?", говоришь ты, "ведь мнения их противоположны?" — Да, и Макр считал, в соответствии с законом, что должно осудить того, кто вопреки закону принимал подарки, и Цепион был прав, думая, что сенату дозволено (как и есть в действительности) делать к закону смягчающие поправки и применять его со всей строгостью. Были основания простить проступок запрещенный, но такой обычный.

(18) Возобладало мнение Цепиона, и его приветствовали криками, когда он только встал высказать свое мнение; обычно приветствуют садящихся. Можешь по этому заключить, как единодушно приняли его слова, которые так благосклонно собирались выслушать. (19) Но как в сенате, так и в городе мнения разделились: сторонники Цепиона упрекают Макра в жестокости, сторонники же Макра называют другое предложение непоследовательным попустительством: последовательно ли оставлять в сенате человека, которому "даешь судей"?

(20) Было и третье предложение: Валерий Павлин присоединился к Цепиону, но с добавлением: когда Феофан покончит с обязанностями посла, его надо привлечь к суду. Он доказывал, что при обвинении Феофан неоднократно нарушал тот самый закон, по которому обвинял Басса. (21) Этому предложению, хотя было оно принято большинством сенаторов с восторгом, консулы не дали хода. Павлин приобрел славу человека справедливого и твердого. (22) Сенат был распущен, и Басса встретила ликующая, приветствующая его криками толпа. Людей расположили к нему и старая, ныне обновившаяся молва о его бедствиях, и его имя, которое сделали известным перенесенные страдания, и скорбный вид стройного старика в траурном одеянии ¹⁵.

(23) Получи пока что это письмо как πρόδρομον ³*; [³* предисловие] речь во всей ее полноте и содержательности ожидай и ожидай долго: предмет ее таков, что ее нельзя пересмотреть слегка и бегло. Будь здоров.

10

Плиний Стацию Сабину ¹ привет.

Ты пишешь, что Сабина², сделавшая нас наследниками, нигде не оставила распоряжения об отпуске на волю своего раба Модеста, но завещала ему легат с такой припиской: "Модесту, которому приказала быть свободным". Ты спрашиваешь, что я думаю по этому поводу. Я говорил с людьми сведущими; (2) все согласны, что он не должен получить ни свободы — она ему не была дана, ни легата: хозяйка дала его своему рабу³. Мне все это кажется явным заблуждением, и я думаю, мы должны сделать так, как будто Сабина в точности выразила свою волю.

(3) Я верю, что ты согласишься со мной: ты привык совестливо выполнять волю умерших, которая для честных наследников закон. Честность для нас значит не меньше, чем для других необходимость.

(4) Пусть же Модест с нашего разрешения пребывает свободным, пусть пользуется легатом, словно хозяйкой его было все тщательно предусмотрено. Она была предусмотрительна в том, что хорошо выбрала наследников. Будь здоров.

11

Плиний Корнелию Минициану ¹ привет.

Слышал ли ты, что Валерий Лициниан² учителем в Сицилии? Думаю, не слышал: это новость свежая. (2) Его, претория, недавно считали здесь одним из красноречивейших адвокатов. Скатился он низко: не сенатор, но изгнанник, не оратор, но ритор.

(3) Сам он во вступлении к своей речи сказал скорбно и торжественно: "какую игру ведешь ты, Судьба? сенаторов делаешь учителями, учителей сенаторами"³. В этих словах столько тоски, столько горечи, что мне кажется, не затем ли он и школу открыл, чтобы иметь возможность сказать их. Войдя в греческом плаще (изгнанники не имеют права носить тогу) ⁴, он привел его в порядок, оглядел себя и сказал: "Я буду декламировать по-латыни".

(4) Ты скажешь, что это печально и жалостно, но того и стоит человек, запятнавший эти самые занятия кощунственным прелюбодеянием.

(5) Он сознался в нем, но неизвестно, не взвел ли на себя напраслину из страха пострадать еще тяжелее, если станет отпираться. Домициан неистовствовал и бушевал, одинокий в своей безмерной злобе. Он хотел, пользуясь правом великого понтифика, а вернее по бесчеловечию тирана, закопать живой старшую весталку, Корнелию, полагая прославить свой век такого рода примером. По самодурству господина он вызвал остальных понтификов не в Регию, а к себе на Албанскую виллу⁵. И преступление, не меньшее, чем караемое: он осудил за нарушение целомудрия, не вызвав, не выслушав обвиняемую. А сам не только растлил в кровосмесительной связи дочь своего брата, но и убил ее: она погибла от выкидыша⁶.

(7) Тут же отправлены понтифики, которые хлопочут около той, которую придется закопать, придется убить. Она, простирая руки то к Весте, то к другим богам, все время восклицала: "Цезарь считает прелюбодейкой меня! я совершала жертвоприношения, и он победил и справил триумф"⁷. (8) Говорила она это из угодничества или насмехаясь, из уверенности в себе или из презрения к принцепсу, неизвестно, но говорила, пока ее не повезли на казнь, не знаю, невинную ли, но как невинную несомненно⁸. (9) Даже когда ее спускали в подземелье и у нее зацепилась стола⁹, она обернулась и подобрала ее, а когда палач протянул ей руку, она брезгливо отпрянула, отвергнув этим последним целомудренным жестом грязное прикосновение к своему словно совершенно чистому и нетронутому телу. Стыдливость блюла она до конца,

(10) А кроме того, Целер, римский всадник, которого обвиняли в связи с Корнелией, упорно кричал, когда его секли розгами в комиции: "что я сделал? я ничего не сделал!" ¹⁰

(11) Домициан, опозоренный и жестокостью и несправедливостью, неистовствовал. Он схватил Лициниана под предлогом, что он прятал у себя в имении отпущенницу Корнелии. Люди, к нему благожелательные, предупредили его: если он не хочет розог и комиция, пусть прибегнет к сознанию, словно к милости: он так и сделал. (12) Об отсутствующем Геренний Сенецион сказал нечто вроде κειται Πάτροκλος⁵*, [⁵* пал наш Патрокл (Илиада, XVIII, 20).] а именно: "из адвоката я превратился в вестника: Лициниан отступился" ¹¹. (13) Домициану это было настолько приятно, что уличаемый своей радостью, он воскликнул: "Лициниан нас оправдал" — и даже добавил, что не надо насиловать его совесть. Он разрешил ему ухватить, что сможет, из своих вещей до распродажи с аукциона; ссылку, словно в награду, определил сносную¹². (14) Оттуда он перебрался с разрешения умилосердившегося над ним Нервы, туда, где ныне учительствует и мстит судьбе в своих предисловиях.

(15) Видишь, как охотно я тебя слушаюсь: старательно сообщаю не только городские новости, но и заморские: дохожу до истоков. Я, конечно, считал, что раз тебя в Риме тогда не было, то о Лициниане ты знал только, что он выслан за прелюбодеяние. Молва ведь не сообщает, в каком порядке шли события, а только о том, чем все кончилось. (16) Я заслужил, чтобы ты, в свою очередь, подробно написал, что делается в твоем городе, что по соседству (случаются ведь происшествия примечательные). Пиши, впрочем, о чем хочешь, только письмо должно быть таким же длинным. Я пересчитаю не только страницы, но даже строки и слоги. Будь здоров.

12

Плиний Матуру Арриану¹ привет.

Ты любишь Эгнатия Марцеллина² и часто говоришь о нем, хваля его. Ты полюбишь и будешь хвалить его еще больше, узнав о недавнем его поступке.

(2) Он отбыл квестором в провинцию с писцом, назначенным ему по жребию. Писец умер до законного срока выплаты жалованья³. Получив деньги, которые он собирался отдать писцу, и понимая, что не следует им застрять у него, (3) он, по возвращении, обратился к Цезарю, а затем, по указанию Цезаря, к сенату с вопросом, как угодно поступить с этой платой⁴. Дело незначительное, но все-таки дело. Наследники писца требовали деньги себе, префекты эрария — народу⁵. (4) Спор рассмотрели; говорил адвокат наследников, затем адвокат "народа"; оба очень хорошо. Цецилий Страбон предложил внести деньги в казну, Бебий Макр⁶ — отдать наследникам. Согласились со Страбоном.

Похвали Марцеллина! я это сразу сделал. Хотя с него вполне достаточно одобрения принцепса и сената, он все же обрадуется и твоему свидетельству. (6) Всех, кто ищет себе славного и доброго имени, так радует признание и похвала даже от тех, кто стоит ниже. Тебя же Марцеллин чтит и мнение твое высоко ценит. (7) К тому же, если он узнает, что молва о его поступке разнеслась до тех пределов ⁷, то, конечно, обрадуется тому, какое далекое путешествие совершила его слава. Не знаю почему, но люди больше ценят славу не великую, а широко разошедшуюся. Будь здоров.

13

Плиний Корнелию Тациту привет.

Радуюсь, что ты прибыл в город здравым и невредимым¹. Приезду твоему я всегда радуюсь, а сейчас ты мне особенно нужен. Сам я еще несколько дней задержусь на Тускуланской вилле: хочу закончить работу, которой сейчас занят². (2) Боюсь, что если под конец охладею к ней, то взяться вновь будет трудно. А пока, чтобы как-нибудь утолить свое нетерпение, я в этом письме, посланном как вестник заранее, прошу тебя о том, о чем буду просить и лично. Сначала, однако, узнай, о чем буду просить.

(3) Недавно, когда я был в своем родном городе, пришел приветствовать меня сын моего земляка, мальчик в претексте. "Учишься?" "Да" — "А где?" — "В Медиолане" — "Почему не здесь?" — и отец его (они были вместе, и отец сам привел мальчика) отвечает: "потому что нет здесь учителей" — (4) "Почему нет? для вас, отцов (нас, кстати, слушало много отцов), важнее важного, чтобы дети ваши учились именно здесь. Где им приятнее оставаться, как не в родном городе? где их держать в целомудренной чистоте, как не на глазах у родителей? где, как не дома, меньше расходов? (5) разве не стоит сложиться и нанять учителей, а деньги, которые вы теперь тратите на жилье, на дорожные расходы, на покупки в чужом месте (а в чужом месте приходится все покупать), вы прибавите к их плате.

Вот я, человек пока бездетный, готов дать ради родного города, как я дал бы ради дочери или матери, третью часть того, что вы решите собрать. (6) Я бы пообещал и всю сумму, если бы не боялся, что толку от моего подарка не будет по причине учительских происков. Я вижу, что по многим местам, где учителей нанимают от города, так и случается. (7) Пресечь это зло можно одной мерой: предоставить право нанимать учителей только родителям. Их заботу о детях увеличит необходимость взносов. (8) Люди, может быть, небрежные к чужому, будут бережно обходиться со своим и приложат старание к тому, чтобы только достойный получал мои деньги: он ведь будет получать и от них самих. (9) Поэтому соглашайтесь, сговоритесь и наберитесь духу в расчете на меня: я хотел бы, чтобы сумма, которую я должен внести, была как можно больше³.

Ничего лучшего не можете вы предоставить вашим детям, ничего приятнее родному городу. Пусть воспитываются здесь те, кто здесь родился, пусть с самого детства учатся любить родную землю, пусть сживаются с ней. Привлеките таких знаменитых учителей, чтобы из соседних городов сюда приезжали учиться, и как теперь ваши дети отправляются в чужие края, так пусть из чужих краев стекаются сюда".

(10) Я подумал: надо перебрать все это подробно, как бы от истоков, чтобы ты хорошо знал, как я буду благодарен, если ты возьмешь на себя мое поручение. Поручаю же я тебе и прошу, — дело ведь важное: из толпы ученых поклонников твоего таланта, у тебя собирающихся, высмотри, кого бы прельстить учительским местом⁴. Оговорю только, что я никому ничего не обещаю: я сохраняю за родителями полную свободу, пусть они обсуждают, пусть выбирают⁵. Я притязаю только на хлопоты и расходы. (11) Итак, если найдется человек, уверенный в своих способностях, пусть отправляется туда при условии, что отсюда он ничего, кроме уверенности в себе, не увозит. Будь здоров.

14

Плиний Патерну¹ привет.

Ты, может быть, по своему обыкновению, и требуешь и ждешь от меня речи, а я предлагаю тебе, словно какой-то заморский изысканный товар, свои гендекасиллабы² (ты их получишь вместе с этим письмом). (2) Это моя забава: я развлекаюсь ими на досуге: в повозке, в бане, за обедом. (3) В этих стихах я шучу, забавляюсь, говорю о своей любви, печали, гневе, жалуюсь, вдаюсь в описания, иногда краткие, иногда торжественные, и стараюсь самим разнообразием понравиться кое-чем одним, а кое-чем, может быть, и всем. (4) Если некоторые стихи покажутся тебе немного вольными, то тебе, человеку ученому, ничего не стоит вспомнить, что и великие, достойнейшие мужи, писавшие такие стихи, не только не воздерживались от игривых тем, но и называли вещи своими именами. Я этого избегаю не по строгости нравов (откуда бы взяться?), а по робости. (5) А впрочем, я знаю вернейшее правило для таких мелочей, выраженное Катуллом:

(6) Как дорожу я твоим судом, ты можешь заключить хотя бы из того, что я предпочел вручить тебе все для оценки, а не только избранное — для похвалы. (7) Умный и тонкий читатель не должен сравнивать между собой произведения разных литературных видов, но, взвесив их в отдельности, не почитать худшим то, что в своем роде совершенно.

(8) К чему, однако, столько слов? Совсем уж глупо извинять или рекомендовать глупости в длинном предисловии. Одно все-таки надо сказать заранее: я думаю надписать эти мои безделки так: "Гендекасиллабы". Это заглавие вынуждено самым размером. (9) Поэтому, если ты предпочтешь назвать их эпиграммами, идиллиями, эклогами или, как многие, поэмками, называй как угодно — у меня есть только "гендекасиллабы". (10) А тебя, человека чистосердечного, прошу: скажи мне о моей книжечке то, что ты сказал бы о ней другому, нетрудно выполнить эту просьбу. Если бы эта вещица была самым крупным или единственным моим произведением, то сказать "займись-ка чем другим" было бы, пожалуй, жестоко, но сказать "у тебя же есть чем заняться" — это и ласково и вежливо. Будь здоров.

15

Плиний Миницию Фундану¹ привет.

Если у меня есть вообще способность оценивать людей, то она доказана моей особой любовью к Азинию Руфу². Это человек исключительный и добрый друг хорошим людям. Почему мне не причислить и себя к хорошим? Он в тесной дружбе с Корнелием Тацитом (ты знаешь, какой это человек). (2) И если ты хорошо думаешь о нас обоих, то должен так же думать и о Руфе, потому что прочнее всего скрепляет дружбу сходство нравственного облика. (3) У него много детей, и тут он выполнил обязанность хорошего гражданина и пожелал, в наш век выгодной бездетности³, когда в тягость даже единственный сын, иметь от своей плодовитой жены многочисленное потомство. Его уже зовут дедом: внуки у него от Сатурия Фирма⁴, которого ты полюбишь, как я, если поближе, как я, узнаешь.

(4) Все это к тому, чтобы ты знал, какую прекрасную и многочисленную семью ты обяжешь одной своей услугой: просить о ней побуждают меня, во-первых, собственное желание; а затем некое доброе предзнаменование. (5) Мы желаем тебе и предрекаем консульское звание на ближайший год: предсказание подсказано и твоими достоинствами и суждением принцепса. (6) И тут совпадение: как раз в этот самый год квестором должен стать старший сын Руфа, Азиний Басс⁵; этот молодой человек (отец хочет, чтобы я высказал о нем свое мнение, юноша по своей скромности не позволяет) — лучше отца. (7) Трудно поверить заглазно (хотя ты обычно веришь мне во всем), как он энергичен, честен, сведущ, талантлив, усерден, памятлив. Ты все это увидишь сам, проверив его. (8) Хотел бы я, чтобы наше время было так богато людьми высокой души, что ты должен был кого-то предпочесть Бассу. Я бы первый уговаривал тебя оглядеться вокруг и долго взвешивать, кого бы выбрать. (9) Теперь же — но я не буду говорить о своем друге, нарушая меру, скажу одно: юноша достоин, чтобы ты, по обычаю предков, взял его вместо сына⁶. (10) Разумные люди, ты например, должны принимать от государства, как детей, таких юношей, каких мы желаем себе от природы в сыновья. Тебе, консулу, почетно будет иметь квестором сына претория, родственника консуляров, по суждению которых он, еще совсем юноша, является для них украшением.

(11) Склонись же на мои просьбы, последуй совету и прежде всего прости, если я, по-твоему, поторопился: любовь, во-первых, в своих желаниях нетерпелива, а затем в этом государстве, где все расхватывается захватчиками, ожидающие законного срока приходят не вовремя, а опаздывают. И предвкушение желанного само по себе так приятно.

(12) Пусть же Басс уже чтит тебя как консула; ты полюби его как своего квестора, а мы, горячо любящие вас обоих, будем вдвойне радоваться.

(13) А я так люблю и тебя и Басса, что и ему, чьим бы квестором он ни был, и твоему квестору, кто бы он ни был, буду помогать в получении магистратур всеми силами — и трудом и своим влиянием. Нам будет очень приятно, если моя дружба и твой консулат соединятся в заботах об этом юноше и мои просьбы поддержишь именно ты: сенат ведь очень прислушивается к твоему мнению и придает много веры твоему свидетельству. Будь здоров.

16

Плиний Валерию Павлину ¹ привет.

Радуйся за меня, радуйся за себя, радуйся за наше общество: литература до сих пор в чести. Недавно я должен был говорить у центумвиров²; пройти мне можно было только со стороны трибунала, только через судейские места: кругом все было битком забито. (2) У какого-то приличного вида юноши разорвали тунику (в толпе это часто случается), и он, в одной тоге, простоял не шелохнувшись целых семь часов³. (3) Я говорил так долго с большим напряжением и еще большим успехом. Будем же работать; не будем ссылаться на то, что другие бездельничают! есть люди, которые слушают, есть люди, которые читают. Создадим что-нибудь достойное слушания, достойное чтения. Будь здоров.

17

Плиний Клузинию Галлу ¹ привет.

Ты напоминаешь мне о деле Кореллии против Г. Цецилия², будущего консула, и просишь, чтобы за ее отсутствием я ее защищал. За напоминание благодарю, за просьбу обижаюсь. Напоминать мне нужно для ознакомления с делом; не нужно просить о том, чего не сделать было бы для меня низостью. (2) Мне ли колебаться стать на защиту дочери Кореллия? С противником ее, правда, я не только близко знаком, но и дружен; (3) добавь сюда его положение, высокую магистратуру, ему предназначенную: она вызывает у меня тем большее уважение, что я уже выполнял ее. Естественно желать самой высокой оценки того, чего ты сам достиг. (4) Но когда я думаю, что буду защищать дочь Кореллия, все эти соображения кажутся мне сущими пустяками.

Передо мной встает ее отец: в наше время не было человека столь основательного, чистого сердцем, ума тонкого³. Любовь моя родилась от восхищения им, и (обычно бывает наоборот) я восхищался им тем больше, чем больше в него вглядывался. (5) Вглядывался до глубины: видел его шутливым и серьезным, в горе и радости: у него не было от меня тайн. (6) Я был еще так молод, а он относился ко мне внимательно и даже (осмелюсь сказать) с уважением, будто к сверстнику. Он поддерживал меня и говорил в пользу моих кандидатур, он вводил меня и был рядом, когда я начинал свою магистратуру, советовал мне и руководил мной в ее исполнении. Всякий раз, когда мне надо было помочь, он, слабый старик, вел себя как полный сил юноша. (7) Сколько сделал он для моей репутации дома, в обществе, у самого принцепса! Однажды у императора Нервы зашел разговор о достойных молодых людях, и большинство присутствующих очень меня хвалили; Кореллий немного помолчал (это придавало особенный вес его словам) и затем, с серьезностью, тебе знакомой, произнес: "на похвалы Секунду мне надо быть скупее: он ведь ничего не делает без моего совета". (9) Этими словами он свидетельствовал (даже желать такого значило бы превысить меру!), что во всем поступаю я очень разумно, ибо всегда поступаю по совету очень разумного человека. И умирая, он сказал дочери (она часто это говорит всем): "много я за свою долгую жизнь приобрел тебе друзей, но главные из них это Секунд и Корнут" ⁴.

(10) И вспоминая об этом, я понимаю, что мне надо постараться никоим образом не обмануть той уверенности во мне, какая была у этого очень предусмотрительного человека. (11) Со всей готовностью выступлю я в защиту Кореллии и не побоюсь, что навлекаю на себя обиду, хотя думаю, не только простит, но и похвалит меня человек, который, по твоим словам, затевает новую тяжбу в расчете иметь дело лишь с женщиной ⁵. Только бы сказать на суде конечно сильнее и пространнее, чем позволяет краткость письма, в оправдание и даже в похвалу себе, то же самое, что мною здесь изложено. Будь здоров.

18

Плиний Аррию Антонину ¹ привет.

Чем мне еще доказать тебе мое восхищение твоими греческими эпиграммами, как не своей попыткой соперничать с тобой и написать кое-что по-латыни? выходит, конечно, худо. Виноваты тут, во-первых, мой слабый талант, а затем бедность или, как говорит Лукреций², "нищета родной речи". (2) И если ты найдешь в этих стихах, латинских и моих, какую-то долю приятности, то подумай, сколько прелести в том, что написано тобой по-гречески. Будь здоров.

19

Плиний Кальпурнии Гиспулле¹ привет.

В родственных отношениях ты образец. Вы с братом (прекрасный был человек) горячо любили друг друга и дочь его ты любишь как свою собственную. Относишься ты к ней не только как тетка, ты замещаешь ей утраченного отца. Не сомневаюсь, что для тебя будет большой радостью узнать, что она вышла достойной отца, достойной тебя, достойной деда. (2) Ум у нее очень острый, большая сдержанность. Меня она любит: свидетельство целомудрия.

Прибавь к этому любовь к литературе; она родилась от привязанности ко мне. (3). Она держит у себя мои произведения, перечитывает их, даже заучивает наизусть. Как она беспокоится перед моими выступлениями, и как радуется после них! она расставляет людей, которые бы ей сообщали, какими возгласами согласия и одобрения сопровождали мою речь, каков был исход суда. Когда я рецитирую, она сидит тут же за занавесом и жадным ухом ловит похвалы мне. (4) Она поет мои стихи и даже аккомпанирует себе на кифаре: у нее не было учителя музыки; ее учила любовь, лучший наставник².

(5) И я твердо надеюсь, что жить мы будем в постоянном, со дня на день крепнущем единодушии. Она ведь любит во мне не молодость и не телесную красоту, — она увядает со старостью, — а мою славу. (6) Иначе и быть не может у той, которая выросла у тебя на руках и тобой наставлена, которая, живя с тобой, видела только нравственно чистое и достойное, которая привыкла любить меня, слушая твои хвалебные речи. (7) Ты почитала мою мать³ как родную; меня ты воспитывала с самого детства, хвалила и предсказывала, что я буду таким, каким сейчас кажусь моей жене. (8) Мы наперерыв благодарим тебя за то, что ты дала ее мне, меня ей, словно выбрав нас друг для друга. Будь здорова.

20

Плиний Новию Максиму¹ привет.

Что я думаю о каждом из твоих произведений, тебе известно: прочитав, я тебе говорил о каждом. Выслушай теперь мое суждение о твоем творчестве в целом.

(2) Ты пишешь прекрасно: в тебе есть сила и едкость, возвышенность и разнообразие; язык у тебя изысканный, чистый, богатый и образный. Ты несся на всех парусах своего таланта и печали, и они помогали друг другу: талант сделал печаль высокой и прекрасной; печаль прибавила силы и горечи ². Будь здоров.

21

Плиний Велию Цериалу¹ привет.

Горькая судьба дочерей Гельвидия²; обе умерли родами, обе разрешились девочками.

(2) Тяжело мне, и горе мое нельзя назвать чрезмерным: так прискорбно видеть, что достойнейших женщин на заре юности унесло материнство. Беспокоюсь за судьбу малюток, осиротевших при самом рождении своем; беспокоюсь за обоих хороших мужей, беспокоюсь и за самого себя. (3) Моя любовь к их покойному отцу крепка и неизменна; ее засвидетельствовали и моя речь и мои произведения³. Из троих его детей остается теперь один сын, единственная опора дома, совсем недавно опиравшегося на многих ⁴.

(4) Если судьба сохранит его здравым и невредимым, и таким, как отец и дед, это будет великим утешением в моей печали. Я тем более беспокоюсь за его жизнь и нравы, что он остался один-одинешенек. Ты знаешь, как я в своей любви мнителен, как я всего боюсь. (5) Нечего тебе поэтому удивляться, что я больше всего боюсь за человека, на которого больше всего возлагаю надежд. Будь здоров.

22

Плиний Семпронию Руфу¹ привет.

Я присутствовал на обсуждении одного дела наилучшим принцепсом: я член его совета². Виенцы справляли у себя "гимнический агон", устроенный по чьему-то завещанию. Требоний Руфин, человек редкий и мне приятель, постарался, будучи дуумвиром, его не допустить и запретил навсегда. Утверждали, что у него на это не было общественного полномочия ³. (2) Он защищался сам и удачно и красноречиво; обдуманность и серьезное спокойствие, с каким он, римлянин и хороший гражданин, говорил о своем деле, выделяли его речь. (3) Когда стали опрашивать мнения, Юний Маврик (нет человека более твердого в своих убеждениях и более правдивого), сказав, что не надо восстанавливать виенцам агона, добавил: "если бы можно было уничтожить в Риме" ⁴.

(4) "Определенно и смело", — скажешь ты. Еще бы нет! но это в духе Маврика. Перед императором Нервой он высказался не менее смело. Нерва обедал в небольшом обществе: рядом, почти на груди у него, возлежал Вейентон; назвав это имя, я сказал все. Зашла речь о Катулле Мессалине⁵; он ослеп, и это несчастье только добавило ему злобной свирепости; он никого не уважал, ни перед кем не краснел и не знал сострадания; поэтому совсем как дротиком, который несется слепо и бездумно, Домициан часто и замахивался им в самых лучших. (6) Все во время обеда заговорили о низости Мессалина и его кровожадных советах. "Что он претерпел бы, будь сейчас в живых?" — спросил император. "Он обедал бы с нами", — ответил Маврик.

(7) Я очень отклонился в сторону, с удовольствием, правда. Решено было запретить агон, вредно влиявший на нравы виенцев, так же как наш на нравы всего мира. Пороки виенцев остаются у них, в их городе; наши разбредаются по свету. Как в человеке, так и в государстве, тяжелее всего болезнь, начинающаяся с головы. Будь здоров.

23

Плиний Помпонию Бассу ¹ привет.

Я с большим удовольствием узнал от наших общих приятелей, что ты, как и полагается такому мудрому человеку, умело распределяешь свой досуг и, живя в прелестнейшем месте, упражняешь свое тело и на суше и на море, много рассуждаешь, многое слушаешь, многое перечитываешь², и хотя знания твои велики, но ты ежедневно что-то к ним добавляешь.

(2) Так следует на старости лет жить человеку, который нес высшие магистратуры, командовал войсками и целиком отдавал себя государству, пока это следовало делать. (3) Молодость и средний возраст мы должны уделять родине, старость — себе. Так предписано и законами, которые предлагают досуг человеку в летах³. (4) Когда же мне разрешено будет, когда по возрасту не постыдно будет жить по этому образцу в таком дивном покое? когда мое деревенское уединение получит имя не безделия, а спокойной жизни? Будь здоров.

24

Плиний Фабию Валенту¹ привет.

Недавно я говорил у центумвиров на заседании всех четырех комиссий, и вдруг вспомнил, что я юношей выступал в таком же заседании². (2) И, как обычно бывает, я углубился в прошлое: я начал перебирать своих товарищей адвокатов, выступавших в том же суде и в этом. Я оказался единственным, кто говорил и тогда и теперь: сколько перемен! — человек хрупок, и судьба непостоянна!

(3) Некоторые из выступавших тогда умерли, другие сосланы; одного убедили замолчать возраст и здоровье, другой добровольно наслаждается блаженным досугом. Тот командует войском; этого дружба принцепса³ отвлекла от адвокатских обязанностей. (4) А сколько изменилось в моей собственной жизни! Я выдвинулся своими писаниями, за писания попал в беду, ими опять выдвинулся. (5) Дружба хороших людей помогала, вредила и опять помогает ⁴. Если посчитать годы, то кажется, прошло совсем мало времени; если посмотреть, как все изменилось, можно подумать, что целый век. (6) Такой круговорот в этом так меняющемся, не знающем покоя мире, убеждает в том, что нельзя ни в чем отчаиваться и нельзя ни на что полагаться.

(7) Я привык делиться с тобой всеми своими размышлениями и наставлять тебя теми же советами и примерами, какими наставляюсь сам. Вот смысл этого письма. Будь здоров.

25

Плиний Мезию Максиму¹ привет.

Я писал тебе, что можно опасаться, как бы тайное голосование не привело к безобразиям. Так и случилось.

В недавних комициях² на некоторых табличках были написаны всякие шутки и даже непристойности, а на одной вместо имен кандидатов оказались имена их покровителей. (2) Сенат вознегодовал и громко стал призывать гнев принцепса на голову писавшего. Тот затаился; может быть, оказался даже среди возмущавшихся. (3) Можно себе представить, что вытворяет дома человек, который в таком деле, в такую серьезную минуту забавляется шутовскими проделками и вообще ведет себя в сенате, как светский фат? (4) Столько наглости придает испорченной душе эта уверенность: "а кто узнает?" потребовал таблички, взял стиль, опустил голову, — никого ему не стыдно, себя он презирает. Вот и получается шутка, достойная подмостков.

(5) Куда обратиться? Какие лекарства станешь искать? Лекарства нигде не могут справиться с болезнями. 'Αλλα ταΰτα τω υπερ ημας μελήσει ⁷*³ [⁷* об этом позаботится тот, кто стоит над нами.]: кому изо дня в день приходится много бодрствовать и много трудиться по причине нашей ленивой и в то же время необузданной распущенности. Будь здоров.

26

Плиний Метилию Непоту¹ привет.

Ты просишь, чтобы я просмотрел и исправил мои произведения, которые ты старательно приобретал². Сделаю. Чем мне приятнее заняться, особенно по твоей просьбе? (2) Если ты, человек серьезнейший, ученый, красноречивый и к тому же заваленный делами, будущий правитель огромной провинции³, так ценишь мои писания, что везешь их с собой, то как же мне не постараться, чтобы они в твоих вещах не оказались обидно лишними!

(3) Я постараюсь, во-первых, чтобы они были для тебя приятными спутниками, а затем, чтобы по возвращении ты нашел нечто, что тебе захотелось бы к ним добавить. Такой читатель, как ты, пробуждает охоту работать и дальше. Будь здоров.

27

Плиний Помпею Фалькону¹ привет.

Идет третий день, что я слушаю с великим удовольствием, даже с восхищением рецитацию Сентия Авгурина². Он называет свои произведения "поэмками": в них есть простота и возвышенность, есть изящество, нежность, сладостность; есть и горечь. (2) Я думаю, что уже несколько лет ничего более совершенного в этом роде поэзии написано не было. Может быть, меня обманывает любовь к автору, или то, что он меня так превозносит? (3) Он написал стихи на тему о том, что я иногда забавляюсь в стихах. Я сделаю тебя судьей моего собственного суждения, если мне вспомнится второй стих этого стихотворения. Остальные я помню:

(5) Посмотри, как это все остроумно, как уместно, как выразительно. Обещаю тебе, что вся книга написана на такой же лад. Как только он ее издаст, я тебе ее пришлю.

Полюби юношу и поздравь наше время с таким талантом, украшенным, к тому же, доброй нравственностью. Он живет со Спуринной, живет с Антонином: одному он свойственник, обоим друг. (6) Из этого можешь заключить, как совершенен юноша, которого так любят эти достойнейшие старцы. Очень верно сказано:

Будь здоров.

28

Плиний Вибию Северу ¹ привет.

Геренний Север, человек ученейший, весьма желает поместить у себя в библиотеке портреты твоих земляков, Корнелия Непота и Тита Катия². Он просит меня, если они там есть, — а вероятно есть, — заказать с них копии в рисунке и в красках³.

(2) Я возлагаю эту заботу именно на тебя; во-первых, потому, что ты с дружеской готовностью выполняешь мои желания, а затем ты относишься к литературе с великим почтением, к занятиям ею с великой любовью и, наконец, свой родной город и тех, кто прославил его, ты почитаешь и любишь. Прошу тебя, пригласи самого усердного художника. (3) Трудно уловить сходство, рисуя с натуры, но гораздо тяжелее передать его, копируя копию. Я и прошу, не позволяй мастеру, тобой выбранному, приукрашивать его копию. Будь здоров.

29

Плиний Роматию Фирму ¹ привет.

Где ты? На ближайшее судебное заседание явись во что бы то ни стало. Нечего спать, полагаясь на меня: это не пройдет безнаказанно. (2) Претором Лициний Непот, человек суровый и решительный! И претор наложил штраф на сенатора! тот защищался в сенате; защита была будто мольба о помиловании. Штраф с него снят, но он был в страхе, он просил, ему нужно было оказать милость.

(3) Ты скажешь: "не все преторы так строги". Ошибаешься. Установить или возобновить такое правило может только строгий магистрат, применять установленное или возобновленное может и самый мягкий. Будь здоров.

30

Плиний Лицинию Суре ¹ привет.

Я привез тебе с моей родины в качестве подарка вопрос, достойный твоей глубокой учености². (2) Есть источник, который берет начало в горах, сбегает вниз по скалам и втекает в маленькую, руками человеческими устроенную столовую; немного там задерживается и впадает в Ларий³. Природа его удивительна: трижды в день, через определенные промежутки, вода в нем прибывает и спадает. (3) Это отчетливо видно, и наблюдаешь за этим с величайшим удовольствием. Лежишь на берегу, закусываешь и пьешь из самого источника (вода в нем очень холодная), а он по точно отмеченному времени то отступает, то надвигается. (4) Если ты положишь кольцо или какой-нибудь предмет на сухое место, вода его постепенно омывает и, наконец, покрывает совсем; затем он показывается: вода мало-помалу отходит. Если наблюдать подольше, то это самое явление увидишь и в другой, и в третий раз.

(5) Некий скрытый воздух то расширяет истоки источника, то закрывает их в зависимости от того, втягивается ли он или выталкивается⁴? (6) Мы видим, что то же самое происходит в бутылках и других сосудах с узким или не во всю ширину открытым горлом. Хотя их и держишь совсем наклонно, вода, которую не пускает воздух, выливается с задержками, с частыми как бы всхлипываниями. (7) Может быть, природа океана и источника одинакова, и та же причина, которая гонит океанские воды на берег, а потом заставляет их схлынуть, заставляет и это малое количество воды поочередно спадать и подниматься? (8) Противный ветер поворачивает вспять реки, текущие к морю; может быть, есть что-то, что гонит назад воды этого источника? А может быть, в скрытых водяных жилах есть определенное количество воды⁵, и пока оно набирается взамен поглощенного, ручей мелеет и теряет силу, а когда наберется, он становится полноводнее и бойчее? Не существует ли какой-то скрытой невидимой силы, которая истощается, переполняя источник, и восстановившись, обессиливает его?

(11) Ты исследуй причины (можешь ведь) такого удивительного явления; с меня достаточно, если я изложил ясно то, что происходит. Будь здоров.

Примечания

Книга IV

Письмо 1

1 Л. Кальпурний Фабат — дед третьей жены Плиния, дочери его покойного сына. Богатый землевладелец, имевший земли в Кампании и Умбрии. Декурион в Комо.

2 ..мы свернем в Этрурию... — Тифернум Тиберинум — небольшой городок в Умбрии, к западу от Фламиниевой дороги, по которой Плиний ехал в Комо и с которой ему и пришлось свернуть. Городок (на его месте теперь Citta di Castello) известен по нескольким надписям.

3 ...выбрал меня... в свои патроны... — Провинциальные города, чтобы иметь в Риме представителей своих интересов и ходатаев, выбирали в качестве покровителей, "патронов", знатных и влиятельных людей. Им оказывали, разумеется, всяческие знаки почтения: торжественно встречали, являлись на дом и т. п. Патроном Тиферна был выбран, вероятно, дядя Плиния; племянник занял его место после смерти дяди (79 г.). Ему было тогда около 18 лет и он совсем недавно надел тогу взрослого. Число патронов и возраст их не были ограничены законом.

4 ...я постановил отпраздновать его пиршеством... — Освящение храма или какого-либо другого здания было очень торжественной церемонией. В день освящения магистрат, которому было поручено "освятить храм" (в данном случае это был глава городского совета, а может быть и сам Плиний) приходили к храму в сопровождении жрецов и множества зрителей. Главный жрец громко и отчетливо произносил освятительную молитву, освящающий повторял за ним слово в слово, держась при этом обеими руками за дверной косяк. Все присутствующие хранили благоговейное молчание. Затем приносилась жертва и устраивалось пиршество для народа. Эти пиршества представляли собой религиозный акт, обязательный при посвящении храма. В нем принимал участие весь город: Форум был заставлен столами. И еда и сервировка были определены строгим ритуалом, установленным со времени седой древности: посуда подавалась глиняная; угощение состояло из хлеба, пирогов и фруктов.

Письмо 2

1 Аттий Клемент — ближе не известен.

2 Регул — см. I.5, прим. 2.

3 ...отказался от отцовской власти над ним, чтобы сделать его наследником матери... — По римским законам дети находились в полной зависимости от отца, имевшего "такую власть над своими детьми, которой нет ни у одного другого народа" (Гай I,55). Отец имел право продать и убить сына; сын не мог иметь никакой собственности: все, что он приобретал или наследовал, принадлежало отцу. Отец мог добровольно отказаться от своей власти над сыном — эмансипировать его (emancipare). Эмансипация происходила в форме троекратной продажи (mancipare) сына, сопровождавшейся троекратным отпуском на волю. После этого сын, по закону XII таблиц, выходил из-под власти отца. Если бы мать мальчика завещала ему свое состояние, а он не был "эмансипирован", то состояние это стало бы собственностью Регула, чего, видимо, жена его, разведшись с ним, и не хотела.

4 У мальчика было много лошадок... были собаки... были соловьи, попугаи, дрозды...— Любопытное свидетельство о том, чем развлекались дети богатых родителей — "лошадки" — mannuli — галльская порода малорослых лошадей, вроде пони. — По представлению древних, умершего ждала за гробом жизнь, похожая на его земную. Поэтому в могилу клали одежду, украшения, пищу, питье. Воину давали с собой его оружие, ремесленнику его инструменты, ребенку игрушки — в костер бросали то, что любил покойник. Регул устроил сыну настоящую тризну.

5 ...а берег захватил под свои статуи. — Богатые люди разбивали при своих домах на окраинах города большие парки. Они бывали уставлены статуями, ср. парк Домиция Тулла со множеством статуй (VIII.18.11); или виллу императора Адриана. "Оригинальность" Регула была в том, что он ставил статуи, изображавшие его самого.

6 В самое нездоровое время он не дает покоя городу... — Рим был расположен в нездоровой местности; малярия свирепствовала в нем с конца лета, когда, по словам Горация, "каждый отец и мать бледнеют за своих детей" (Письма I, 7, 7). Все, кто мог, уезжали на это время из города. Желавшие показать Регулу свое сочувствие, вынуждены были оставаться в Риме.

Письмо 3

1 Аррий Антонин — консул 69 и 97 гг.; один из старых консуляров, которые, как его друг Вестриций Спуринна, поддержали кандидатуру Нервы на престол. — Дед с материнской стороны императора Антонина Пия.

2 ... по авторитетности и возрасту ты первый в Риме... — Он родился между 30 и 35 гг. н. э.

3 ..медовая речь Гомерова старца... — красноречивого Нестора.

4 ...твои писания пчелы наполнили цветочным медом. — Пчела была символом приятной сладостной речи. Рассказывали, что на уста Платона и Пиндара в детстве опустились пчелы, сообщившие им дар красноречия.

5 ...твои греческие эпиграммы и мимиямбы. — Первоначально под эпиграммой понималась надпись на памятнике или каком-нибудь художественном произведении. Впоследствии у александрийских поэтов эпиграммой называлось небольшое стихотворение, сюжет которого был взят из области литературы, искусства в частной жизни. — Мимиямб — небольшая сценка, написанная ямбом на сюжет из реальной жизни, весьма реалистически разработанный. Сохранились мимиямбы Герода, великолепные бытовые сценки (есть русский перевод Г. Ф. Церетелли. Тифлис, 1929 г.). Жил в III в. до н. э., современник знаменитого александрийского поэта Каллимаха, автора элегий, небольших поэм и эпиграмм.

Письмо 4

1 Созий Сенецион — см. I.13, прим. 1.

2 Варизидий Непот — ближе не известен.

3 Г. Кальвизий — см. I.12, прим. 8.

4 ...полугодовой трибунат...— Термин этот, часто встречающийся в надписях, не ясен. Домашевский (Rangordnung 41,48,130) считает его низшей степенью трибуната; "полугодовой трибун" командовал легионной кавалерией и получал половинное содержание; Моммзен (Rom. Staatsrecht, Bd. I, S. 346, n. 2) полагает, что служба военного трибуна при империи вообще длилась полгода.

Письмо 5

1 Юлий Спарс — консул 88 г., богатый друг Марциала (12, 57) ² Эсхин прочел родосцам... — Анекдот этот уже был рассказан Плинием: см. II.3, прим. 11.

3 ...мою речь слушали с таким вниманием...— Может быть это была речь "Против помощников Классика" (III.9) или "За Басса" (IV.9).

Письмо 6

1 Юлий Назон — молодой человек, известный только из писем Плиния. Смерть его старшего брата упомянута в V.21.3; о его кандидатуре в квесторы см. VI.6 и 9.

2 О Лаврентинуме см. II.17. "Огород" (hortus) — означает и сад и огород. В Лаврентинуме был сад, засаженный фиговыми деревьями и шелковицей, был и "деревенский богатый огород" (§ 15); иными словами, и Плиний и его домашние были щедро снабжены и овощами и фигами, занимавшими в свежем и сушеном виде важное место в пище италийца. Кроме того, есть основание думать, что там имелся и скот. См. II.17, прим. 12. Во всяком случае, доход с Лаврентинума не исчерпывался одними литературными произведениями.

3 ...в других местах полный амбар, а здесь ящик со своими писаниями. — Свитки ставили в круглые или цилиндрические коробки, которые делали из букового или кипарисового дерева. Называлась такая коробка scrinium.

Письмо 7

1 Катий Лепид — ближе не известен.

2 О Регуле см. I.5, прим. 2 и IV.2.

3 ...разослал тысячи переписанных экземпляров... с обращением прочесть эту биографию... — Редкий случай опубликования своего произведения частным лицом. Публикацией в то время обычно занимались книготорговцы. — Переписывали произведение Регула его собственные рабы-переписчики или он отдавал его в специальное "бюро переписки", вроде того, которое устроил друг Цицерона Аттик. — Регул обратился к муниципальным властям (вероятно, того города, где был патроном). Декурионы — члены городского совета.

4 "оратор — это плохой человек, не умеющий говорить". — Ср. определение Катона Старшего: "оратор — это хороший человек, умеющий говорить". — О Сенеционе и его вражде с Регулом см. I.5.3.

5 ...как базарный фокусник... — Circulater — хозяин бродячего цирка, показывающий своих обученных зверей: "вошли три свиньи в намордниках с колокольчиками... я подумал, что фокусник заставит их показывать разные штуки, как это делается перед уличной публикой" (Petr., Cena, 47).

Письмо 8

1 Матур Арриан — см. III.2, прим. 2.

2 Ты поздравляешь меня с получением авгурата... — Было четыре особо почетных жреческих коллегий: понтифики, авгуры, эпулоны и decemviri sacris faciundis. Членами их были сенаторы, упоминавшие в перечне своих должностей жреческое звание как особо почетное наряду с консулатом или наместничеством в Азии или Африке.

3 Другие звания... можно и пожаловать и отобрать...— Плиний имеет в виду светские должности, жреческие все были пожизненными.

4 Секст Юлий Фронтин — трижды консул (73 г., 98 г. и 100 г.). Плиний называет его вместе с Кореллием Руфом самыми уважаемыми людьми в Риме (V.1.5). В 96 г. был назначен Нервой "смотрителем вод" (curator aquarum), написал книгу "О водопроводах города Рима".

5 ...из года в год называл меня, словно выбирая на свое место. — Ежегодно в определенный день каждый авгур называл человека, которого считал достойным себе преемником. При Принципате понтификов и авгуров выбирал сенат; принцепсу принадлежало право рекомендации; Плиний просил Траяна "продвинуть его в авгуры или эпулоны" (Х.13). Выбранное лицо соответственная коллегия "кооптировала".

Письмо 9

1 Корнелий Урс — ему направлены письма V.20; VI.5 и, может быть, VIII.9. Ближе не известен.

2 Высказаны были разные мнения... — Письмо Плиния — главный источник сведений о Юлии Бассе. Два частных лица предъявили ему при Веспасиане обвинение, вероятно, в вымогательстве; Мария Приска обвиняли в этом же "многие частные лица", см. III.9.4. Выслан он был Домицианом по какому-то политическому делу: Нерва уголовных преступников не возвращал.

3 Помпоний Руф — см. III.9, прим. 14. — Феофан известен только по этому письму. Нет никаких оснований считать его "инквизитором", каким был Норбан в деле Классика, III.9.

4 ...рассказать о заговоре доносчиков... — Плиний намекает на организованный заговор против наместника: во главе его стоял Феофан, нанимавший доносчиков, которым в случае успешного исхода дела обещана была награда. Возможно, что и сам он был выдвинут врагами Басса с обещанием соответственной "премии" (§ 20).

5 Остальные его поступки... заслуживали... одобрения. — Обвинения в жестокости (saevitia) были, видимо, так необоснованы, что сенат не принял их во внимание, ограничившись разбором обвинений в вымогательстве. "Жестокие поступки" наместника заслуживали одобрения, если это были, например, высылка из провинции людей, подстрекавших к мятежу, или казнь заведомых преступников.

6 ...Он говорил многим и самому принцепсу... — Имеется в виду в частной беседе.

7 О сатурналиях см. II.17, прим. 11. Интересно, что чисто италийский праздник празднуют в греческой столице Вифинии.

8 По закону обвинителю дается шесть часов и девять обвиняемому.— См. I.20, прим. 10.

9 Лукцей Альбин. — Товарищ Плиния в деле Классика, III.9, прим. 4.

10 Геренний Поллион — консуляр, ближе не известен.

11 ...после двух выступавших консуляров...— Руфа и Поллиона, поддержавших обвинение.

12 Имя Гомулл редко среди сенаторов; он, вероятно, консул 102 г., позже легат в Каппадокии. — Цезий Котий Фронтон см. II.11.3, прим. 5.

13 Бебий Макр, консул будущего года, заявил, что Басс виновен по закону о вымогательстве; Цепион Гиспон, что Бассу надо оставить звание сенатора...— Разница между двумя предложениями была в том, что предложение Цепия Гиспона избавляло Басса от ignominia (позора), обычно связанного с осуждением за вымогательство,— Бебий Макр был префектом военной казны, управлял Бетикой и Азией, консул 101 г.

14 ..."дать ему судей"... — см. II.11, прим. 3.

15 ...в траурном, одеянии. — Т.е. в одежде темного цвета и с отпущенными волосами.

Письмо 10

1 Стаций Сабин — уроженец города Фирма (Пицен) и его патрон, друг Плиния, очень ценившего его литературный вкус, военный (IX.2.4). См. VI.18 и IХ.18.

2 Сабина — вероятно, родственница Стация Сабина.

3 ...он не должен получить ни свободы... ни легата: хозяйка дала его своему рабу. — Отпуск раба на волю по завещанию был очень распространен. Воля завещателя должна была быть выражена в строго определенных терминах: "Liber asto Modestus" ("Да будет Модест свободен") или "Iubeo Modestum esse liberum" ("Приказываю: Модесту быть свободным"). "Volo Modestum esse liberum" ("Желаю, чтобы Модест был свободен") — такая фраза уже не имела силы категорического приказа: исполнить желание умершего или нет, зависело от совестливости наследника. Ошибка Сабины заключалась в том, что в завещании она не написала: "Iubeo Modestum liberum esse", — поэтому Модест считался по-прежнему рабом и на легат никакого права как раб не имел. — Легатом называлось распоряжение завещателя наследнику выдать такую-то сумму или такие-то вещи определенному лицу.

Письмо 11

1 Корнелий Минициан — см. III.9, прим. 1.

2 Валерий Лициниан — известен только из этого письма.

3 "...какую игру ведешь ты, Судьба? сенаторов делаешь учителями, учителей сенаторами". — Ср. Ювенал 7, 197: "если захочет судьба, из ритора консулом станешь".

4 ...не имеют права носить тогу... — Тога была национальной одеждой римлян, которую запрещено было носить провинциалам, не имевшим римского гражданства. Вергилий назвал римлян "владыками мира, народом, облеченным в тоги". Тога была настолько характерной приметой римлян, что во время массового их избиения, организованного Митридатом в Малой Азии в 89 г. до н. э., она служила главным опознавательным признаком римлянина. Это был большой кусок шерстяной белой материи (в 2—3 раза больше, чем рост человека, ее носившего), выкроенный в форме эллипса. Кусок этот определенным образом обертывали вокруг тела.

5 Он хотел закопать живой старшую весталку... он вызвал остальных понтификов в Регию... — По представлению римлян государство есть единая, только расширенная, семья. И как священным центром дома является очаг, так центром этой семьи — государства — считается очаг в храме богини Весты. На нем горит неугасимый огонь, за которым наблюдают весталки, служительницы Весты. Их шестеро; главный жрец (pontifex maximum), каковым со времен империи является император, выбирал для этого служения в самых известных аристократических домах Рима девочек от 6 до 10 лет и вручал их заботам Старшей весталки (Vestalis Maxima). По уверению Плутарха, они проводили первые 10 лет, обучаясь сложным обязанностям богослужебного ритуала, вторые 10 они их выполняли, последнее десятилетие обучали новеньких. Весталки жили недалеко от храма Весты; недалеко находилась и Регия, местопребывание главного жреца, который держал за ними верховный надзор; если по вине какой-то из них потух на очаге огонь (это считалось страшным предзнаменованием), он наказывал виновную розгами, за нарушение целомудрия, которое они должны были строго соблюдать в течение 30 лет своего служения, присуждал к смертной казня. Весталки были окружены большим почетом: перед этими строгими фигурами в своеобразном одеянии, очень напоминающем одежду современных монахинь — ниспадающее до плеч головное покрывало, веревка, перетягивающая по талии длинную до пят одежду; медальон на груди — расступались все; сам консул сходил с дороги; если им на пути встречался осужденный на казнь преступник, его миловали; человек, которого сопровождала весталка, был неприкосновенен. Весталки были лицами sui iuris, т. е. не находились под опекой отца или брата, как прочие женщины; могли распоряжаться своим имуществом, делать завещания, выступать свидетельницами в суде. Но наказание уличенным в нарушении целомудрия было страшным: их замуровывали в подземной келье. Слова Плнния о понтификах (коллегия их состояла из 15 человек), которые хлопочут около осужденной на казнь (§ 7), становятся понятны из рассказа Плутарха, который был очевидцем всей этой страшной церемонии ("Нума" 10): осужденную клали на носилки, плотно закрывали и обматывали ремнями, так, что она не могла издать ни звука, который можно было бы расслышать. Через весь город ее несли к Коллинским Воротам, а там, развязав, по приставной лестнице сводили в подземелье, где стояли застланное ложе, горящий светильник, кувшин с водой и немного еды. Затем лестницу убирали, подземелье закрывали и засыпали сверху землей. "Нет зрелища страшнее", — прибавляет Плутарх.

Плиний сомневается в виновности Лициниана, но Нерва, вернувший всех, кого Домициан сослал, кроме уголовных преступников, приговор Лициниану не аннулировал. Светоний (Домиц. 8,4) считал вину весталок несомненной. Суд над ними происходил дважды: на первом суде три или четыре из них были признаны виновными; им было разрешено покончить самоубийством, Корнелия была оправдана. Почему Домициан опять возобновил это дело, спустя семь лет после первого суда? Он "неистовствовал" (fremebat... aestuabatque) потому, что его поступок, пусть шепотом, но осуждали; Корнелия и Целер (см. ниже) настаивали на своей невиновности. У подножия Албанской горы находилось много дач, в том числе Нерона и Домициана.

6 ...растлил... дочь своего брата... — О связи Домициана с племянницей см. Светон. Домиц. 22.

7 "...он победил и справил триумф". — Домициан в 84 г. отправился в поход против германского племени хаттов, которых несколько потеснил. Серьезная опасность грозила со стороны Дунайской границы, так как дакийские племена объединились под главенством Децебала; римская армия дважды потерпела поражение. В Паннонии и Германии начался ряд неудач. Домициан поторопился заключить мир с Децебалом, обязавшись платить ему дань.

8 ...но как невинную несомненно. — Т. е., по всеобщему мнению, она была невинна.

9 ...у нее зацепилась стола... — Длинная, доходившая до пят одежда.

10 ...Целер... упорно кричал, когда его секли розгами в комиции... Целер — лицо неизвестное. Казнили его "по старинному обычаю": засекли розгами. Казнь происходила на Комиции, древнейшем месте собраний римского народа.

11 О Сенеционе см. III.11, прим. 4. — Лициниан отступился — т. е. отказался от защиты.

12 ...ссылку, словно в награду, определил сносную. — Отказ Лициниана от защиты означал признание вины. Этот отказ оправдывал Домициана, чем и объясняется его радость и мягкость по отношению к Лициниану. — Конфискация имущества всегда соединялась с приговором о ссылке; разрешение что-то себе взять было милостью. В эпоху раннего Принципата ссыльным разрешалось выделить себе до ¹/₁₂ своего имущества, но это было именно милостью, а не законом.

Письмо 12

1 Матур Арриан — см. I.2, прим. 1.

2 Эгнатий Марцеллин — консул 116 г.

3 Писец умер... до выплаты жалованья. — Scribae — писцы — всегда сопровождали магистратов, отправлявшихся в провинцию. Кому кого сопровождать, решалось ежегодно по жребию. Жалование им шло, по-видимому, с момента их прибытия в провинцию. Величина его неизвестна.

4 ...обратился к Цезарю... с вопросом, как угодно поступить с этой платой. — В конце своей должности магистрат обязан был привести в порядок счета с казной. По Lex Julia de residuis pecuniis, "тот, у кого... застряли государственные деньги, подлежит суду". — Флавии отделили государственную казну — aerarium — от личной императорской — fiscus, — но принцепса продолжали считать главным начальником и смотрителем эрария. Траян старался ослабить императорский контроль над сенатскими провинциями, но и провинциалы и магистраты этих провинций продолжали обращаться к императору, а не к сенату.

5 ...народу... — государственной казне. О префектах эрария см. I.10, прим. 7.

6 Бебий Макр — см. III.5, прим. 1; Цецилий Страбон — консул 105 г.

7 ..молва о его поступке разнеслась до тех пределов... — Матур был в это время в Египте.

Письмо 13

1 Радуюсь, что ты прибыл в город здравым и невредимым. — Путешествия по Италии были отнюдь не безопасны. См. VI.25.

2 ...хочу закончить работку, которой сейчас занят. — У Плиния в Тускуле не было виллы; он гостил у кого-то из друзей. — "Работка" (opusculum): Плиний никогда не говорит так о своих речах; по-видимому, он имеет в виду свои стихи.

3 ...предоставить право нанимать учителей только родителям... я хотел бы, чтобы сумма, которую я должен внести, была как можно больше. — Обучение в Риме было очень долго делом совершенно частным; государство в него не вмешивалось, кроме очень редких случаев. Империя начинает покровительствовать образованию, обеспечивая учителям ряд привилегий (они освобождены от, воинской повинности, от участия в посольствах от городов — члены таких посольств ездили на свой счет — от обременительных муниципальных и жреческих должностей, от постоя) и учреждая государственные школы. Веспасиан первый назначил греческим и латинским риторам содержание от государства: 100 тысяч сестерций годовых. Города заводят у себя школы: Геллий упоминает школу в Беневенте (Атт. ночи 16.6.2); Плиний говорит о многих местах, где учителей нанимают от города (§ 6). Претендентов на место городского учителя находилось много, потому что, помимо вышеупомянутых привилегий, оно обеспечивало верный заработок: учитель получал свою "зарплату" от города независимо от числа учеников и мог не бояться того злого издевательства, которому, по свидетельству Августина ("Исповедь" V,12,22), подвергался в Риме учитель частной школы, от которого ученики разбегались, как только приближался срок уплаты. Конкуренты пробирались к желанному званию часто кривыми путями: протекция влиятельного лица, умелая лесть членам городского совета, иногда, может быть, прямая взятка — все пускалось в ход, и часто во главе школы оказывался человек недостойный. Плиний предлагает родителям открыть в Комо "родительскую школу": выбор учителя будет зависеть не от городского совета, а от самих родителей, забота о собственных детях сделает их выбор особо внимательным; не захотят они и тратить своих денег даром. Разговор о школе завязался, вероятно, случайно: жители Комо пришли, как того требовал этикет, приветствовать своего знаменитого земляка, и Плиний обратил внимание на подростка еще в претексте (в тоге с красной каймой, которую носили до совершеннолетия). Интересны основания, которые Плиний приводит, указывая на выгодность своего плана: соображения чисто хозяйственные ("дома меньше расходов") сочетаются с заботой о поддержании чистой нравственной атмосферы, в которой будут расти дети, и указанием на важность родительского за ними присмотра. Интересны и замечания самого Плиния, вкрапленные в этот деловой разговор: он хорошо знает человеческую душу, занятую только собой и своим ("небрежные к чужому"...) и в то же время способную к такому чистому, бескорыстному чувству, как любовь к своему родному городу. Эта любовь италийца к "малой родине", к этому единственному углу на земле, где он впервые почувствовал всю сладость домашнего очага, увидел всю красоту мира, засвидетельствована множеством надписей, рассказывающих о том, что сделал для своего родного города тот или другой его уроженец. Можно сказать, что, когда Плиний говорит о любви к своему городу, устами его говорит вся древняя Италия.

4 ...высмотри, кого бы прельстить учительским местом. — Вокруг Тацита, как и вокруг Плиния, собирался кружок Studiosi: крупные ораторы, как и крупные юристы, были и советниками и учителями приходившей к ним молодежи. Учителя с установившейся репутацией, вроде Юлия Генитора, в Комо, конечно, не поехали бы, но для начинающего жизнь юноши учительское место могло быть весьма желанным. Прося Тацита подобрать учителя для Комо, Плиний целиком полагался на его оценку. В IV в. миланские декурионы с подобной же просьбой обратились к Симмаху — человеку, известному своей литературной и политической деятельностью. Он прислал им Августина ("Исп." 4, 13).

5 ...пусть они обсуждают, пусть выбирают. — Если бы претендентов на учительское место приехало несколько, то между ними устраивали своего рода конкурс.

Письмо 14

1 Патерн — см. I.21.

2 ...свои гендекасиллабы...— Стихотворный размер, которым писали стихи самого разнообразного содержания. В переводе "гендекасиллаб" значит "одиннадцатислоговой". Схема этого размера:

È È — È È — È — È — —

Его ввел в римскую поэзию Катулл, заимствовавший его от александрийцев. Писание стихов в это время стало некоей модой: старые почтенные консуляры вроде Вестриция Спуринны и Аррия Антонина пишут стихи; ими "забавляется" Плиний. Те же темы, которые перечисляет Плиний, найдем и в поэзии Марциала.

3 ...легкой мысли нескромная усмешка.— Катулл 16. Так же извинял вольность своих стихов Марциал, Овидий. Тр. 2,354; Апулей. Апол. 11.

Письмо 15

1 Миниций Фундан — близкий друг Плиния: I.9; V.16; V1.6; друг Плутарха, дважды им упоминаемый; сменил Плиния в должности префекта Сатурновой казны, консул 107 г. Ему, проконсулу Азии в 124—125 гг., был направлен эдикт Адриана о христианах (Евсевий. Церк. ист. 4,9,1—3). Родом из Цизальпинской Галлии.

2 Л. Азиний Руф — (вероятно) легат Кв. Помпония Руфа, проконсула Африки в 109—110 гг.

3 ...в наш век выгодной бездетности... — О выгодном положении бездетного человека, за которым наперерыв ухаживают в расчете на его наследство, красноречиво рассказали Гораций. Сат. 2,5 и Ювенал 3 и 10.93—130. См. II.20, прим. 5.

4 Сатурий Фирм — ближе не известен; может быть, родственник Г. Сатурия, правителя Ретии в 80 г.

5 …в этот самый год квестором должен стать.. Азиний Басс...— Из двадцати квесторов двое ведали городскими делами, двое состояли при принцепсе, четверо при консулярах, которые, отправляясь в провинцию, имели право выбрать себе квестора. После этого выбора остальные двенадцать уезжали в назначенные им по жребию провинции.

6 ...юноша достоин, чтобы ты.. взял его вместо сына. — Отношения квестора к магистрату, к которому он был прикомандирован, рассматривались, по старой традиции, как отношения сына к отцу.

Письмо 16

1 Валерий Павлин — сын прокуратора Нарбонской провинции, родом из Форума Юлия (н. Фрежю); под этим городом у него были земли. Выступал в суде над Бассом (IV.9.20). Письма к нему касаются литературы, домашних и государственных дел.

2 ...я должен был говорить у центумвиров... — Напомним, что заседания центумвиров происходили в Юлиевой Базилике, прямоугольном здании (109 м дл., 40 м шир.), с открытыми галереями второго этажа. Колоннами базилика делилась на три нефа, в ней находилось четыре возвышения (tribunalia), где и заседали судьи. Нефы и галереи верхнего этажа заполняли слушатели. О суде центумвиров см. I.5, прим. 5.

3 ...простоял не шелохнувшись целых семь часов. — Адвокат, выступая по одному делу, говорил обычно один час, а то и меньше. Заседание суда начиналось обычно в 7—8 ч. утра и заканчивалось, самое позднее, в 2—3 ч. дня. Плиний провел в суде весь рабочий день.

Письмо 17

1 Клузиний Галл — ближе не известен. Ему отправил Плиний описание своего Лаврентинума (II.17) и Вадимонского озера (VIII.20).

2 Кореллия Гиспулла — дочь консуляра Кореллия Руфа, для сына которой Плиний подыскивал учителя (III.3) — Г. Цецилий упомянут IV.12.4., консул 108 г. 3 ...ее отец... ума тонкого. — О Кореллии Руфе см. I.12.

4 Корнут Тертулл — близкий друг Плиния, его сослуживец по должности префекта Сатурновой казны.

5 ...затевает новую тяжбу в расчете иметь дело лишь с женщиной. — Намек темный. Об уголовном преступлении не может быть и речи: это подтверждено и самым словом "lis" — "тяжба" и отсутствием обвиняемой.

Письмо 18

1 Аррий Антонин — см. IV.3.

2 ...как говорит Лукреций...— Лукр. 1,832; 3, 260. Трудно говорить о "нищете" языка, столь богатого синонимами, различающего тонкие оттенки. Цицерон защищал богатство латинского языка (de fin. 1,2—3 и 3,10).

Письмо 19

1 Кальпурния Гиспулла — единственная оставшаяся в живых дочь Кальпурния Фабата, деда Плиниевой жены, которую она воспитывала, так как девочка рано осталась сиротой.

2 ...ее учила любовь, лучший наставник. — Чтобы понять и оценить поведение жены Плиния, надо помнить, что девушку выдавали замуж очень рано, часто за человека значительно старше ее, и если это был хороший человек, то он становился для жены другом и учителем. Муж вводит ее в новую жизнь, знакомит с обязанностями, ей еще неизвестными, рассказывает о той жизни, которая идет за стенами дома. Он заставляет ее учиться дальше. Плиний, конечно, рассказывал своей юной жене, в каком деле он выступает, почему берет на себя роль защитника, объяснял ей значение рецитаций, говорил о своих занятиях литературой. Ответом было восторженное преклонение, наивное и трогательное. Отношение самого Плиния к жене проникнуто часто римским пониманием брака: римлянин видит в жене подругу и соучастницу всей жизни, но таковой она может стать только если его внутренняя жизнь, его умственные интересы будут ей понятны и станут близки. Создать это духовное единство и стремился Плиний, видя в нем прочный фундамент для крепнущего единодушия.

3 Ты почитала мою мать...— Плинию, сестру Плиния Старшего.

Письмо 20

1 Новий Максим — сын или брат Д. Новия Приска, консула 78 г.

2 ...печаль прибавила силы и горечи.— Эпитеты и такие слова, как "горечь", "скорбь", заставляют думать о политическом памфлете. Направлен он был против врага Максима Планты? См. IХ.1. Это произведение ходило по рукам (V.5.7) и Максим читал его, рассчитывая опубликовать.

Письмо 21

¹ Велий Цериал — ближе не известен.

2 Дочери Гельвидия — Приска Младшего. Они, видимо, недавно вышли замуж, и это были их первые роды.

3 Моя любовь к их покойному отцу крепка и неизменна; ее засвидетельствовали и моя речь и мои произведения. — Плиний обвинил в суде Публиция Церта, доносчика, погубившего Гельвидия, и написал речь "Отмщение за Гельвидия".

4 ...остается теперь один сын... — Дальнейшая судьба сына неизвестна.

Письмо 22

1 Семпроний Руф. — О нем известно только, что он был консулом 113 г.

2 ...я член его совета... — Это письмо (VI.22 и 31) — главный источник ознакомления с этим "consilium principis — "советом принцепса": в его состав, который не был постоянным, входили опытные администраторы и государственные люди, сенаторы и всадники; император (здесь имеется в виду Траян) созывал его по каким-либо случаям, требовавшим обсуждения, но волен был принять или отвергнуть поданный совет.

3 Виенцы справляли у себя "гимнический агон"... Требоний Руфин его... запретил навсегда. — Главный город в Нарбонской Галлии на левом берегу р. Роны. — В обычае древних было, умирая, увековечивать память о себе в родном городе каким-нибудь даром: оставляли деньги на сооружение какого-либо общественного здания или храма, на устройство ежегодного поминального обеда, на который приглашался весь город; на гладиаторские игры. Южная Галлия с давних пор находилась под сильным греческим влиянием, и покойный виенец завещал устроить агон греческого типа, т. е. состязания в музыке и поэзии и в атлетических выступлениях. Такие агоны устраивали Нерон и Домициан, и они вызвали в римском обществе взрыв негодования. Тац. Анн. 14, 20—21; Пл. Ест. ист. 15. 19; 29, 26—27: Марц. 7,32; молодежь готовилась к ним под руководством учителей-греков в "гимнасиях", которые считались училищами безделия и разврата. Требоний Руфин, римлянин старого закала, запретил "гимнический агон". Он был во Виене дуумвиром (во главе городского совета стояло два дуумвира) и явно превысил свою власть, действуя единолично, не созвав городского совета, который своим декретом принял и утвердил дар завещателя.

4 Юний Маврик — см. I.5. Он имеет в виду Quinquennalia, учрежденные Домицианом: состязания в музыке и поэзии, конные и гимнастические. Свет. Домиц. 4.

5 Вейентон — был видной фигурой при Флавиях: трижды консул. И Плиний и Ювенал (Сат. 3,195; 4,113—129; 6,113) считали его доносчиком, но тайным. Ювенал называет его "осторожным", а Аврелий Виктор (de Caes 12, 5) пишет, что он "погубил многих тайными обвинениями". Так же думал и Плиний (I.5). — Катулл Мессалин — консул 73 г. и 85 г., назван у Тацита (Агр. 45,1) в списке доносчиков. Страшную характеристику его, вполне совпадающую со свидетельствами Плиния, дает Ювенал (4,113—116).

Письмо 23

1 Помпоний Басс — консул 94 г., был легатом в Галатии — Каппадокии 95—100 гг., организовал алиментарные учреждения Траяна в Центральной Италии.

2 ...ты, как и полагается мудрому человеку, умело распределяешь свой досуг... — Ср. "размеренную жизнь" Спуринны (III.1.2) и самого Плиния (IX.36) — Басс интересовался философией.

3 ...законами, которые предлагают досуг человеку в летах. — Сенаторы освобождались от своих обязанностей по закону Августа (de sensu habendo) в 70 лет, впоследствии возраст этот был снижен до 60.

Письмо 24

1 Фабий Валент — известен только из Плиния.

2 ...я юношей выступал... — см. I.18.3.

3 ...дружба принцепса отвлекла от адвокатских обязанностей. — "Друзья принцепса" — это члены его совета. Эти люди были слишком заняты, на них возлагались часто слишком ответственные и важные обязанности; заниматься адвокатурой было некогда.

4 Дружба хороших людей помогала, вредила, опять помогает. — Плиний неоднократно говорит об опасности, которой он подвергался при Домициане: I.5; III.11; VII.27.14; 33.7—8. Его добрые отношения с кружком Гельвидия были ему, конечно, во вред; помощь таких людей, как Фронтин или Кореллий, конечно, помогала.

Письмо 25

1 Мезий Максим — ближе не известен. См. III.20.

2 В недавних комициях...— в январе 105 г.

3 Об этом позаботится тот, кто стоит над нами.— Т. е. император.

Письмо 26

1 Мецилий Непот — см. II.3.1.

2 ...чтобы я просмотрел и исправил мои произведения, которые ты старательно приобретал. — Речь идет, очевидно, о речах Плиния: Непот — сам человек "красноречивый" и красноречием интересующийся. См. II.3. Просьба об исправлении объясняется тем, что при переписывании текста переписчиком, не всегда образованным и всегда торопившимся, неизменно вкрадывались ошибки, иногда искажавшие смысл текста, а то и делавшие его совсем непонятным. Исправить эти ошибки мог лучше всего, конечно, автор, и о таких исправлениях и просил Плиния Непот.

3 ...будущий правитель огромной провинции... — Африки или Азии.

Письмо 27

¹ Помпей Фалькон — друг Плиния, командовавший легионом в Ликии — Памфилии между 101—105 гг.

2 Сентий Авгурин — сенатор, был проконсулом Македонии. О его похвалах стихам Плиния см. IX.8. О вошедшем в моду стихотворстве см. 14, прим. 2.

Письмо 28

1 Вибий Север — ближе не известен.

2 Герений Север — консуляр, ближе не известен. — Корнелий Непот — современник Катулла и Цицерона; написал биографии знаменитых мужей древности (de viris illustribus); сохранились только 23 биографии полководцев не римлян, краткая биография Катона Старшего и биография Аттика, друга Цицерона.— Тит Катий — философ. И он и Непот — уроженцы Цизальпинской Галлии, вероятно, медиоланцы. — Наличие библиотеки для культурного римлянина было настолько обычно, что Витрувий (римский архитектор I в. н. э.) оставил указания, в какой части дома ее устраивать. Обычай украшать библиотеку портретами и бюстами знаменитых писателей был широко распространен. См. I.16.8; III.7.8.

3 ...заказать с них копии в рисунке и в красках. — Римская портретная скульптура поражает своим реализмом. Этот реализм был во вкусе общества, и Плиний его и требует. Вспомним, как он любуется реалистическим изображением старика (III.6.2—3).

Письмо 29

1 Роматий Фирм — декурион в Комо, которому Плиний помог войти в сословие всадников. Письмо обращено к нему как к члену судейской коллегии. Отсутствие в судебном заседании без уважительной причины каралось штрафом. Присяжными в уголовных судах были всадники и сенаторы. Список находился у претора.

Письмо 30

1 Лициний Сура — друг и правая рука Траяиа. Как и Сервиан, он был членом той группы, которая поддерживала Траяна, а позже Адриана. Он начал, как и Плиний, с адвокатуры. Управлял Белгикой, был трижды консулом, искусный дипломат и политик.

2 ...вопрос, достойный твоей глубокой учености. — О его учености и красноречии упоминает Марциал (1,49,40; 6, 64, 13; 7, 47). Интерес к явлениям природы засвидетельствован для того времени "Естественной историей" Плиния и "Вопросами о явлениях природы" Сенеки.

3 ...источник... сбегает по скалам... и впадает в Ларий. — Плиний верно описал этот источник около Торно. Леонардо да Винчи знал его как "источник Плиния". Описан он и в "Естественной истории" Плиния (2, 232). — Римляне любили, чтобы в беседках, где они устраивали летние столовые, или около них была вода. В Помпеях, в столовой Корнелия Тегета, устроенной в садике, вода, бившая из фонтана в нише, стекала в бассейн, откуда шла небольшим протоком между ложами, а посередине беседки опять била фонтаном; в доме Салюстия, рядом с беседкой-столовой, в садике находился водоем с фонтаном. — Ларий — озеро Комо.

4 Некий скрытый воздух то расширяет истоки источника, то закрывает их...— Согласно теории стоиков, утверждавшей, что вселенная дышит и что этим дыханием объясняется ряд явлений.

5 .. в скрытых водяных жилах есть определенное количество воды... — Плиний представляет себе, что между водой в источнике и теми водяными жилами, которые его питают, должно существовать равновесие. Оно нарушается, если источник получил воды больше, и должно быть восстановлено отливом из него воды.

Назад   Вперед