Книга II

1

Плиний Роману¹ привет.

После многих лет замечательное памятное зрелище явили глазам римского народа устроенные от имени государства похороны² Вергиния Руфа³, великого и славного гражданина и счастливого человека.

(2) Тридцать лет слава его жила вместе с ним: он прочел стихи о себе, прочел историю⁴: слава, обычно посмертная, пришла к нему при жизни. Он был трижды консулом⁵ — достиг вершины, доступной частному человеку; быть принцепсом он не захотел. (3) Он уцелел при цезарях, подозревавших и ненавидевших его за высокие качества⁶, и умер, оставив благополучным самого лучшего и к нему расположенного⁷. Судьба словно приберегала его, чтобы оказать еще этот почет: похороны от имени государства. (4) Он скончался восьмидесяти трех лет среди полного покоя, окруженный глубоким уважением. Здоровья был крепкого, только руки у него дрожали, хотя и не болели. (5) Смерть шла к нему долгим и трудным путем, но и тут он стоит хвалы. Он, консулом, собирался произнести благодарственную речь принцепсу⁸; свиток взял довольно большой, тяжелый; он выскользнул из рук старика, к тому же стоявшего. Наклонившись подобрать его, Руф оступился на гладком и скользком полу, упал и сломал бедро. Его не вправили как следует, и по старости срослось оно плохо.

(6) За эти похороны честь и слава и принцепсу, и нашему времени, и ораторской трибуне. Хвалебную речь произнес консул Корнелий Тацит. Счастливую судьбу Руфа завершила эта последняя удача: хвалебную речь произнес оратор красноречивейший. (7) И ушел он, насытившись годами, насытившись почестями (даже теми, от которых отказался). А мы все-таки жалуемся и тоскуем о нем, человеке прошлого века, и особенно я, который не только восхищался им как государственным человеком, но и любил его: (8) во-первых, потому, что мы оба родом из одной области⁹, города наши соседние, земли и владения межуют, а затем потому, что, оставшись моим опекуном ¹⁰, он относился ко мне с отеческой любовью. Он оказывал мне честь, поддерживая мои кандидатуры; он спешил покинуть свое тихое убежище¹¹, чтобы поздравить меня с каждой новой магистратурой, хотя давно уже отказался от этого долга вежливости ¹². В тот день, когда жрецы¹³ называют имена тех, кого считают наиболее достойными жречества, он всегда называл меня. (9) В последнюю свою болезнь, боясь, как бы его не включили в коллегию квинквевиров¹⁴, учрежденную по постановлению сената и занятую вопросом об уменьшении государственных расходов, он выбрал передать его отказ меня, человека еще молодого, а ведь у него было столько друзей, стариков-консуляров, и в таких словах: "Будь даже у меня сын, я поручил бы это дело тебе".

(10) Поэтому я оплакиваю на груди у тебя его смерть как преждевременную, если не грех плакать над ним и называть смертью окончание не жизни, а смертного существования. (11) Он живет и всегда будет жить: люди будут больше помнить и говорить о нем, его не видя.

(12) Хотел я написать тебе и о многом другом, но душа моя вся в одном: я думаю о Вергинии, вижу Вергиния, в тщетных, но живых мечтах слышу Вергиния, говорю с ним, обнимаю его. Может быть, у нас и есть и будет несколько человек, равных ему по высоким качествам, но славой с ним никто не сравняется. Будь здоров.

2

Плиний Павлину¹ привет.

Я сержусь; мне не ясно, должен ли, но я сержусь. Ты знаешь, как любовь бывает иногда капризна, часто она не владеет собой и всегда она μικραίτιος¹*. [¹* жалующаяся на мелочи] Это причина важная, не знаю, справедлива ли, но я сержусь так, словно она и справедлива и важна. Сержусь потому, что от тебя уже давно ни строчки.

(2) Умилостивить меня ты можешь только одним: сейчас же начинай писать частые и длиннейшие письма. Будет это единственное настоящее оправдание; все остальное, вроде "я не был в Риме", "я был очень занят" я и слушать не стану: выдумки. (Боги да не допустят такой причины, как болезнь). Сам я на вилле² делю время между занятиями и безделием; они дети досуга. Будь здоров.

3

Плиний Непоту¹ привет.

Громкая слава предшествовала Исею²; он превзошел ее. У него большой дар речи и очень богатый язык³. Он говорит всегда без подготовки, а кажется, будто это давно написанная речь. Говорит по-гречески, вернее, как уроженец Аттики; введения его отделаны, изящны, приятны, иногда важны и возвышенны. Он просит слушателей придумать побольше контроверсий⁴ и предлагает им выбрать любую, часто предлагает даже выбор роли. Затем он встает, запахивает плащ и начинает. Речь льется рекой. Сами собой приходят глубокие мысли, сами собой слова. Но какие! Обдуманно подысканные; в его импровизациях сквозит большая начитанность и привычка писать. (3) Его предисловия уместны, рассказ ясен, возражения энергичны, выводы сильны; он учит, услаждает, волнует — не знаешь, чего больше. Частые ενθυμήματα ²*⁵, [²* доводы] частые силлогизмы, краткие и доказательные,— достичь этого и в написанной речи уже много. Память невероятная: повторяя позже сказанное без подготовки, он не споткнется ни на одном слове. До такого εξιν ³*⁶ [³* владения] он дошел занятиями и упражнениями: (4) день и ночь он только этим и занят: только об этом слушает и говорит.

(5) Ему уже за шестьдесят, и он до сих пор только ритор⁷; нет людей искреннее, простодушнее и лучше учителей. Мы, понаторев в настоящих тяжбах на форуме, помимо воли выучиваемся лукавить. (6) Школа, аудитория, вымышленные дела — все это так безобидно, безвредно и доставляет столько радости, особенно людям старым. Разве не радостно заниматься в старости тем, что так нравилось в молодости? (7) Поэтому я считаю Исея не только самым красноречивым, но и самым счастливым человеком. Если ты не жаждешь познакомиться с ним, ты "из камня и железа"⁸.

(8) Поэтому, если не ради меня, так приезжай, конечно, ради того, чтобы послушать Исея. Разве ты никогда не читал про какого-то гадитанца, который был так поражен славой Тита Ливия, что с края света приехал посмотреть на него и, поглядев, сразу же уехал обратно⁹. Пренебрегать знакомством с таким человеком (нет знакомства приятнее, прекраснее, достойнее человека), значит быть αφιλόκαλον ⁴*, [⁴* не любящим прекрасного.] невежественным, ленивым, прямо-таки низким. (9) Ты скажешь: "у меня есть книги, написанные не менее красноречиво". Пусть так, но читать ты можешь всегда, а слушать не всегда. А кроме того, живой голос волнует гораздо больше. Пусть твоя книга написана даже сильнее, но в душе твоей глубже запечатлеется то, что закрепит манера говорить, выражение лица, облик, самые жесты оратора. (10) Не выдумка же рассказ об Эсхине; когда он прочел родосцам Демосфена, от которого все пришли в восторг, он, говорят, заметил: τι δε; ει αυτοΰ τοΰ θηρίου ηκούσατε⁵*; [⁵* это что? если бы вы послушали самого зверя!¹⁰] а это ведь был Эсхин, λαμπροφωνότατος ⁶*, [⁶* звонкоголосый] если верить Демосфену, — и он признавал, что эта самая речь показалась бы гораздо лучше, если бы говорил ее автор.

(11) Все это говорится к тому, чтобы ты послушал Исея хотя бы только ради того, чтобы сказать, что ты его слушал. Будь здоров.

4

Плиний Кальвине ¹ привет.

Если бы отец твой должен был многим людям или кому-то одному, а не мне, то, пожалуй, следовало бы подумать, принимать ли тебе наследство, обременительное даже для мужчины². (2) Я, однако, по долгу свойства, расплатился со всеми кредиторами, не то чтоб очень надоедливыми, но уж очень настойчивыми, и остаюсь единственным: еще при жизни твоего отца, когда ты выходила замуж, я дал тебе в приданое сто тысяч; и был еще долг, который отец твой считал как бы моим (уплатить его надо было моими деньгами). Ты видишь, как велико мое расположение; полагаясь на него, оберегай доброе имя и честь умершего. Я убеждаю тебя в этом не словами, а делом: все, что был мне должен твой отец, считай уплаченным. (3) Не беспокойся, что этот дар мне в тягость. Состояние у меня, правда, среднее³: должность требует расходов⁴, а доходы с имений, по самой природе их, то ли малы, то ли неверны. Недостаток доходов, впрочем, восполняется бережливостью: она источник моей щедрости. (4) Тут надо, конечно, соблюдать меру, чтобы источник, слишком разлившись, не пересох, но соблюдать для других; для тебя мера никогда не будет превышена. Будь здорова.

5

Плиний Луперку¹ привет.

Посылаю тебе речь², которую ты неоднократно требовал, а я часто обещал, но еще не целиком: часть до сих пор отделывается. (2) Пока что не худо передать на твой суд то, что по-моему, закончено: посмотри, пожалуйста, с таким же усердием, с каким она писалась. Ничего до сих пор не было у меня в руках, чему следовало бы уделить больше старания. (3) По остальным речам люди могли судить только о моей деловитости и честности; тут дело идет о моей любви к родине. Поэтому книга и разрослась: мне радостно было украшать и возвеличивать мой город, служить ему, защищая его и славя³. (4) Ты, впрочем, вырежь это, сколько потребуется по здравому смыслу. Всякий раз, когда я думаю о том, что наводит на читателя скуку и что доставляет ему удовольствие, — я прихожу к выводу: книгу рекомендуют и ее небольшие размеры.

(5) Я требую от тебя сурового суда, но я же вынужден все-таки просить: не хмурься слишком часто. Кое в чем надо считаться и со вкусом молодежи⁴, особенно если материал это позволяет. Описания мест, которые в этой книге встретятся часто, можно дать в стиле не повествовательном, а поэтическом. (6) Если найдется человек, который сочтет, что я писал цветистее, чем того требует важное слово, то остальные части речи этого угрюмца умилостивят. Я старался приковать внимание читателей разных разным стилем речи. (7) И если, как я боюсь, какая-либо часть ее кому-то, по свойствам его природы, не понравится, то, я верю, вся она в целом, благодаря своему разнообразию, всем придется по вкусу. (8) Так ведь и на пиру: хотя многие из нас и не дотронутся до большинства кушаний, но в целом обед мы все обычно хвалим, и еда, которую желудок отказывается принимать, не лишает вкуса ту, которая ему приятна.

(9) Пойми, пожалуйста, я не думаю, будто уже достиг своей цели, я только работаю, чтобы ее достичь, и работаю, может быть, не напрасно, если только ты внимательно отнесешься пока что к тем страницам, которые уже у тебя, а потом и к следующим. (10) Ты скажешь, что тщательный просмотр возможен только по ознакомлении с речью в целом; согласен, но все-таки пусть то, что есть сейчас у тебя, станет тебе близко и знакомо; и там ведь кое-что можно исправлять по частям. (11) Если ты будешь рассматривать отбитую голову статуи или какую-нибудь другую ее часть, то установить пропорциональность этих частей и взаимное их соответствие ты не сможешь, но судить о том, изящны ли они, сможешь.

(12) Только по этой причине ходят по рукам начальные страницы книг: считается, что любая часть превосходна и сама по себе.

Далеко увлекла меня прелесть беседы с тобой; (13) положу ей, однако, конец, чтобы не преступить в письме меры, которую, по-моему, надо соблюдать и в речи. Будь здоров.

6

Плиний Авиту¹ привет.

Долго доискиваться, да и не стоит, как случилось, что я, человек совсем не близкий, оказался на одном обеде, хозяин которого, по его собственному мнению, обладал вкусом и хозяйственным толком, а по-моему, был скуп и в то же время расточителен. (2) Ему и немногим гостям в изобилии подавались прекрасные кушания; остальным плохие и в малом количестве. Вино в маленьких бутылочках он разлил по трем сортам: одно было для него и для нас, другое для друзей попроще (друзья у него расположены по ступенькам), третье для отпущенников, его и моих; ты не мог выбирать и не смел отказываться². (3) Мой сосед по ложу заметил это и спросил, одобряю ли я такой обычай. Я ответил отрицательно. "Какого же ты придерживаешься?" — "У меня всем подается одно и то же; я приглашаю людей, чтобы их угостить, а не позорить, и во всем уравниваю тех, кого уравняло мое приглашение". — "Даже отпущенников?" — "Даже! Они для меня сейчас гости, а не отпущенники".— "Дорого же обходится тебе обед" — "Вовсе нет".— (4) "Как это может быть?" — "Потому, конечно, что мои отпущенники пьют не то вино, какое я, а я пью то, какое они". (5) Клянусь Геркулесом! Поделиться со многими тем, чем пользуешься сам, не обременительно, если не предаваться чревоугодию. А вот его надо подавить, надо привести как бы в норму, и если тебе жалко денег, то лучше тебе сберечь их, ограничивая себя, а не оскорбляя других.

(6) К чему все это? Чтобы тебе, юноше с прекрасными задатками, роскошь обеденного стола у некоторых не прикинулась бережливостью. Мне, любящему тебя, следует всякий раз, наткнувшись на что-нибудь подобное, пользоваться таким примером и на нем показывать, чего должно тебе избегать. (7) Помни же: неизменно отвергай этот необычный союз роскошества и скряжничества: и то и другое гадко само по себе, а в соединении еще гаже. Будь здоров.

7

Плиний Макрину¹ привет.

Вчера сенатом по предложению принцепса² решено поставить Вестрицию Спуринне триумфальную статую³ — в большинстве случаев их ставят людям, которые никогда не были в строю, никогда не видали лагеря и никогда не слышали звука военной трубы — разве что в театре⁴; Спуринна был из тех, кто заслужил эту честь "потом и кровью"⁵ и своими делами. (2) Он силой оружия водворил царя Бруктеров на царство и, намекнув на возможную войну, одним страхом укротил этот свирепейший народ⁶. Какая прекрасная победа!

(3) Эта статуя дань его доблести, а вот утешение в горе: сын его, Коттий, умерший в его отсутствие, почтен статуей — для юноши случай редкий. И ее заслужил отец: его тяжкая рана требовала сильного лекарства. (4) Да и сам Коттий⁷ обещал так много хорошего, что его краткую, урезанную жизнь следовало продлить этим подобием бессмертия. В нем была такая чистота, серьезность, даже авторитетность; по своим нравственным качествам он не уступал тем старикам, с которыми он теперь сравнялся в почете. (5) Почтить хотели память умершего и скорбь отца, но — насколько я могу судить — тут имелось в виду и другое: пример. Молодежь загорится желанием совершенства: для юношей ведь установлена такая награда — были бы они только ее достойны; знать загорится желанием иметь детей, будет радоваться на живых, а если потеряет их, то утешением будет слава.

(6) Потому я радуюсь статуе Коттия, как магистрат, но не меньше и как частное лицо. Моя любовь к этому безукоризненному юноше была так же горяча, как нестерпима сейчас тоска о нем. И мне будет так приятно часто смотреть на эту статую, часто на нее оглядываться, останавливаться около, проходить мимо нее. (7) Если изображения умерших, находящиеся дома⁸, облегчают наше горе — то, конечно, еще более те, которые стоят на самом людном месте ⁹ и напоминают не только об их облике, но и об их славе и чести. Будь здоров.

8

Плиний Канинию ¹ привет.

Ты работаешь, рыбачишь, охотишься или занимаешься и тем и другим и третьим? Всем можно на нашем Ларии ²: озеро предоставит в изобилии рыбу; дичь — леса, опоясывающие озеро; возможность заниматься — полное, глубокое уединение. (2) Занят ты всем этим или чем-либо одним, но я не могу сказать "завидую": я тоскую от того, что все это мне заказано, а я так этого хочу, как больные вина, бани, ключевой воды. Неужели я никогда не оборву эти путы, если развязать их не разрешено? (3) Никогда, думаю. К старой работе добавляется новая, а и прежняя еще не доделана. Так опутала меня эта со дня на день вытягивающаяся цепь непрерывных занятий!³

9

Плиний Аполлинарию ¹ привет.

Меня тревожит и беспокоит кандидатура моего Секста Эруция²: я весьма озабочен. За себя я так не волновался, как волнуюсь сейчас, словно за второго себя. Сейчас, впрочем, дело идет о моей чести, моем достоинстве, уважении ко мне. (2) Я испросил Сексту у нашего цезаря "широкие полосы", испросил квестуру³; при моей поддержке он получил право на трибунат. Если сенат не сделает его трибуном⁴, боюсь, как бы не показалось, что я обманул цезаря. (3) Потому мне надо приложить все усилия к тому, чтобы все судили о нем как о человеке, за которого принял его принцепс, поверив мне.

Эта причина подогревала, конечно, мое рвение, но и не будь ее, я с удовольствием помогал бы юноше честному, серьезному, образованному, достойному вообще всякой похвалы, — со всем своим домом вместе. (4) Отец ему Эруций Клар, человек чистый, старинных нравов, красноречивый и опытный в ведении дел, защитник честный, надежный и совестливый. Дядя его Г. Септиций⁵, я не знал человека правдивее, чистосердечнее, вернее. (5) Все они наперерыв и все одинаково любят меня. Я могу сейчас в лице одного поблагодарить всех.

Итак, я хватаю друзей, умоляю их, упрашиваю, хожу по домам и портикам; по успеху своих просьб сужу о своем влиянии и авторитете.

(6) Сделай милость, сочти стоящим делом снять с меня долю этой тяготы. Я, в свою очередь, помогу тебе, если потребуется, помогу и без требования. Тебя любят и уважают, у тебя бывает много людей; покажи только, чего ты хочешь, и не будет недостатка в людях, которые горячо захотят того, чего ты желаешь. Будь здоров.

10

Плиний Октавию¹ привет.

Терпеливый ты человек — нет, скорее строгий до жестокости! Так долго утаивать такие замечательные произведения! (2) До каких пор будешь ты лишать себя — громкой славы, нас — удовольствия? Пусть они будут на устах людей, пусть побывают всюду, где только говорят по-латыни²; мы ждем так давно, так долго! ты не должен больше обманывать нас и откладывать: стихи твои стали известны: хотя ты этого и не хотел, но они вырвались из темницы (3), и если ты не соберешь их вместе, то они, бродяги, наткнутся на человека, который объявит себя их автором ³. (4) Помни о смерти; единственное, что вырвет тебя из ее власти, это твои стихи; все остальное, хрупкое и тленное, исчезает и гибнет, как сами люди.

(5) Ты скажешь по своему обыкновению: "этим займутся друзья". Я желаю тебе таких преданных, образованных и трудолюбивых друзей, которые могли бы и захотели взять на себя столько труда и забот, но подумай: не легкомысленно ли надеяться, что другие сделают то, чем ты сам для себя заняться не хочешь?

(6) Об издании пока что — как хочешь. Ты только выступай с публичными чтениями: тебе скорее захочется издавать, и ты наконец изведаешь ту радость, которую я давно и не зря за тебя предвкушаю. (7) Я представляю, что тебя ждет: стечение людей, восторг, приветственные клики, даже молчание; когда я выступаю с речью или чтением, я радуюсь молчанию не меньше, чем приветствиям, — только было бы оно от перехваченного дыхания, было напряженным, жаждало продолжения. (8) Такая награда готова тебе; перестань этим бесконечным промедлением делать никчемной свою работу. Если тут перейти меру, то как бы такое промедление не назвали ленью, безделием и даже трусостью. Будь здоров.

11

Плиний Арриану¹ привет.

Тебя обычно радует, если в сенате совершено нечто его достойное. Хотя ты из любви к покою и отошел от дел, но мысль о достоинстве государства неизменно живет в твоей душе. Так вот: в эти дни решено было дело — громкое, в силу известности подсудимого, благотворное по своей примерной строгости, достопамятное по важности содержания.

(2) Мария Приска², своего проконсула, обвиняли африканцы. Он отказался от защиты и "попросил судей" ³. Я и Корнелий Тацит, которым была поручена защита провинциалов ⁴, сочли своим долгом уведомить сенат, что преступления Приска таковы по своему бесчеловечию и жестокости, что и речи не может быть о "назначении судей"; за взятки он осуждал и даже посылал на казнь невинных людей. (3) С ответной речью выступил Фронтон Катий⁵ и стал умолять ограничиться расследованием только нарушения закона о вымогательствах. Мастер вызывать слезы, он пустил в ход все средства, чтобы людей словно прохватило ветром сострадания. (4) Громко спорят, громко кричат — одни, что законом сенатское расследование ограничено; другие — что сенат тут ничем не связан и что подсудимый должен быть наказан в меру своей вины. (5) Наконец, выбранный в консулы Юлий Ферокс⁶, человек прямой и чистый, решил, что Марию можно пока что "дать судей", но надо вызвать тех, с кем, говорят, он сторговывался насчет гибели невинных людей. (6) Решение это не только возобладало, но оказалось единственным, которое, после стольких разногласий, было принято большинством. Наблюдением отмечено, что благосклонность и сострадание, горячие и страстные вначале, постепенно оседают, словно притушенные обдумыванием и размышлением. (7) Вот и выходит, что мысль, поддержанную беспорядочными криками многих, никто не выскажет вслух среди окружающего молчания: сущность дела, невидная в толпе, раскрывается, когда из толпы выйдешь.

(8) Прибыли те, кому было приказано явиться: Вителлий Гонорат и Флавий Марциан⁷. Гонората уличили в том, что он за триста тысяч купил ссылку римского всадника⁸ и смертный приговор семи его друзьям; Марциан дал семьсот тысяч, чтобы умучили какого-то римского всадника: его били палками⁹, приговорили к работе в рудниках и удушили ¹⁰ в тюрьме. (9) Гонората избавила от сенатского расследования своевременная смерть; Марциана ввели в отсутствие Приска, и Тукций Цериал, консуляр¹¹, потребовал, по праву сенатора, вызвать Приска: думал ли он, что присутствием своим он вызовет к себе больше жалости? больше ненависти? по-моему, он считал справедливым, чтобы оба соучастника защищались от обвинения, возводимого на обоих, и если оправдаться было невозможно, то были бы и наказаны оба.

(10) Дело отложили до ближайшего заседания сената, которое являло вид величественный. Председательствовал принцепс (он был консулом); к тому же в январе собрания, особенно сенаторские, бывают особенно многолюдны ¹². А кроме того, дело было крупное, толки о нем разрослись, ожидание было подогрето отсрочкой. Людям ведь присущ интерес ко всему важному и необычному, и они устремились отовсюду. (11) Представь себе наше волнение, наш страх: приходилось говорить о таком деле в этом собрании и в присутствии цезаря. Хотя я и не раз вел дела в сенате и хотя нигде так благосклонно меня не выслушивают, но в ту минуту мне все представлялось необычным, и страх пронизывал меня необычный. (12) А помимо всего, я ведь представлял трудность этого дела: перед судом стоял человек, только что консуляр, только что септемвир эпулонов, — и сейчас никто¹³. И еще тяжело очень обвинять осужденного: на нем тяготело преступление страшное, но за него, уже почти осужденного, вступалась жалость.

(14) Как бы то ни было, но я собрался с духом и с мыслями и начал говорить: одобрение слушателей равнялось моему волнению. Я говорил почти пять часов: к двенадцати клепсидрам¹⁴ — а я получил объемистые — добавили еще четыре. То, что перед выступлением казалось трудным и неблагодарным, обернулось выступающему во благо. (15) Цезарь проявил ко мне столько внимания, столько заботы (сказать, что встревожился, было бы слишком)! Через моего отпущенника, стоявшего за мной, он часто напоминал, что надо мне поберечь голос и грудь (по его мнению, я напрягаю их больше, чем допускает мое слабое телосложение) ¹⁵. (16) Отвечал мне защитник Марциана Клавдий Марцеллин¹⁶. Затем заседание было распущено и отложено на следующий день; не стоило и начинать речь: ее прервало бы наступление ночи¹⁷. (17) На следующий день защитником Мария выступал Сильвий Либерал¹⁸, человек мыслящий остро и последовательно, горячий, красноречивый; в этом деле он пустил в ход все свое искусство. Ему отвечал Корнелий Тацит очень красноречиво и — что особенно присуще его речи — σεμνως⁷*. [⁷* внушительно] (18) В защиту Мария опять говорил Фронтон Катий — замечательно, как того требовало само дело, но потратил больше времени на просьбы, чем на защиту. Вечер не оборвал его речи, но положил ей конец. Таким образом, прения сторон захватили и третий день. Прекрасен этот старинный обычай: сенат распускают на ночь; три дня подряд созывают, три дня подряд он заседает.

(19) Корнут Тертулл¹⁹, консул, человек прекрасный и стойкий защитник истины, предложил семьсот тысяч, полученных Марием, внести в казну, Марию запретить въезд в Рим и в Италию, а Марциану еще и в Африку. В конце он добавил, что мы с Тацитом справились с возложенной на нас защитой с усердием и не жалея сил и, по мнению сената, оказались достойны этого поручения²⁰. (20) Все назначенные консулы и все консуляры выразили согласие, кроме Помпея Коллеги²¹: он предложил внести в казну семьсот тысяч, Марциана выслать на пять лет, а Мария наказать только за взяточничество — к этому он уже был присужден. (21) Мнения разделились, но большинство, пожалуй, склонялось к этому решению — то ли более снисходительному, то ли более мягкому. Те, кто как будто уже соглашались с Корнутом, готовы были пойти за Коллегой, подавшему свое мнение после них. (22) Когда начали, однако, расходиться в разные стороны²², то стоявшие у консульских мест пошли в сторону Корнута, и тогда согласившиеся сопричисляться к Коллеге перешли туда же; Коллега остался в меньшинстве. Он потом очень жаловался на своих подстрекателей, особенно на Регула, который покинул его, хотя сам подсказал его предложение²³. Регул вообще человек непостоянный: он и чрезвычайно смел и чрезвычайно труслив.

(23) Так закончился этот громкий процесс. Остается еще трудное λιτούργιον ⁸*²⁴ [преступление] — Гостилий Фирмин, легат Мария Приска²⁵. Он запутан в деле, и улики против него тяжкие. По счетам Марциана и по речи, которую он держал в городском совете лептитанцев²⁶, видно, что он приспособился служить Приску в делах гнуснейших; выговорил у Марциана пятьдесят тысяч динариев и кроме того еще взял десять тысяч сестерций с позорнейшей припиской: "на благовония". Такая приписка хорошо характеризует щеголя, занятого своей прической и кожей. (24) Решено было по предложению Корнута отложить его дело до ближайшего заседания сената; сейчас он, случайно или сознательно, но отсутствовал.

(25) Вот тебе городские новости, напиши о деревенских. Как твои деревца, как виноградники, как посевы, как твои любимые овцы? Коротко говоря, если не напишешь такого же длинного письма, не жди впредь ничего, кроме коротеньких записок. Будь здоров.

12

Плиний Арриану¹ привет.

То λιτούργιον, [⁸* преступление] остаток от дела Приска (я писал тебе об этом в прошлом письме), хорошо ли, плохо, но подрезано и подчищено. (2) Фирмин явился в сенат и стал оправдываться в преступлении уже известном. Мнения консулов были различны: Корнут Тертулл² предлагал исключить его из сената; Акутий Нерва — отставить при жеребьевке провинций. Это предложение, как будто более мягкое, и было принято, на самом деле оно жесточе и печальнее. (3) Как горько лишиться почестей сенатора и нести только труды и тяготы этого звания? Как тяжело опозоренному не прятаться в уединении, а стоять на виду, всем на показ, на такой высоте! (4) А затем, в интересах ли государства, к чести ли его, допускать, чтобы человек, заклейменный сенатом, сидел в сенате, равный тем самым людям, которые его заклеймили; чтобы отстраненный от проконсулата за подлое поведение в бытность легатом решал вопрос о проконсулах, и осужденный за грязную алчность осуждал за нее или оправдывал других. (5) Так, впрочем, решило большинство. Мнения ведь подсчитывают, не взвешивают, да и иначе и не может быть в государственном совете, где в самом равенстве столько неравенства! Разум не у всех одинаков, а права одинаковы.

(6) Я исполнил обещание, данное в прошлом письме. Судя по времени, ты его уже получил; я отдал его письмоносцу³, который аккуратен, не любит задерживаться, разве что помешает в дороге. Теперь ты должен отблагодарить меня и за это письмо и за первое — самым подробным письмом, которое только и можно прислать из твоих краев. Будь здоров.

13

Плиний Приску¹ привет.

Ты жадно хватаешься за всякий случай оказать мне услугу, а мне никому не бывает так приятно быть обязанным, как тебе! (2) По этим двум причинам я и решил обратиться именно к тебе с просьбой, которую очень хочу, чтобы ты исполнил. Ты командуешь очень большим войском: поэтому у тебя широкая возможность оказывать покровительство и ты в течение долгого времени мог выдвигать своих друзей². (3) Оглянись на моих, на немногих! Ты предпочел бы, чтобы их было много, но я по скромности представлю тебе одного-двух, да нет, одного.

(4) Это будет Воконий Роман³; отец его в сословии всадников был человеком известным; еще известнее его отчим, вернее второй отец (он получил это имя за любовь к пасынку), мать знатного рода. Сам он недавно был фламином в Ближней Испании⁴ (ты знаешь, как строго судят о людях в этой провинции). (5) Я крепко полюбил его еще с тех пор, как мы вместе учились; он был со мной в городе, со мной в деревне; с ним я делил и серьезные занятия и забавы⁵. (6) Нет друга вернее, застольника приятнее. Его речь, его лицо и выражение лица удивительно привлекательны. (7) Прибавь к этому высокий и тонкий ум, обходительность, обширное знакомство с судебной практикой. Письма он пишет так, что кажется, будто сами Музы заговорили по-латыни. (8) Я очень люблю его, он меня не меньше. Уже юношей я ему, юноше, жадно стремился помочь, насколько по возрасту мог; недавно выхлопотал от наилучшего принцепса "право троих детей"⁶: он обычно дает его скупо и с разбором, но тут пожаловал, словно по собственному выбору. (9) Услуги мои я могу закрепить, только прибавляя к ним новые, тем более, что он принимает их так благодарно, что, получив одну, уже заслуживает следующую. (10) Ты видишь, каков этот человек, как хорошо я его знаю, как он мне дорог. Продвинь его, пожалуйста, по своему разумению и по своим силам и, во-первых, полюби его. Как бы много ты ему ни дал, больше своей дружбы ты ничего дать не можешь, а он достоин самой тесной близости. Чтобы ты лучше его узнал, я и описал тебе вкратце его занятия, характер, вообще всю его жизнь. (11) Я бы и дальше приставал к тебе, но ты не любишь длинных просьб, а я и так наполнил ими все письмо: просьбы убедительны, если приведены их причины. Будь здоров.

14

Плиний Максиму ¹ привет.

Ты прав: меня изводят дела в суде центумвиров, утомительные и не доставляющие удовольствия. В большинстве случаев это мелкие, ничтожные тяжбы; редко попадается дело замечательное по известности сторон или по своей значительности². (2) Кроме того, мало людей, с которыми приятно выступать; большинство это нахальные, темные юнцы, которые пришли сюда декламировать³, причем так непочтительно и дерзко! Аттилий ⁴, по-моему, метко сказал, что мальчишки начинают свои выступления на форуме с этого суда, как в школе с Гомера⁵: и здесь и там в основу кладут самое важное. (3) Клянусь Геркулесом! еще на моей памяти (так обычно говорят пожилые люди) тут не было места самым знатным юношам, если их не приводил с собой кто-нибудь из консуляров⁶: с таким уважением относились к этому чудному искусству оратора. (4) Теперь преграды, поставленные застенчивостью и почтительностью, сломаны: все открыто всем — юношей не вводят, они вламываются.

Слушатели подстать актерам; наняты и куплены. Они сговариваются с "подрядчиком"; посередине базилики спортулы раздаются так же открыто, как в триклинии, и за такую же цену из одного суда переходят в другой. (5) Не без остроумия этих людей называют Σοφοκλεΐς; дано им и латинское имя "Laudiceni"⁷. (6) Гнусный обычай, заклейменный обоими языками, с каждым днем входит в силу. Вчера двух моих номенклаторов (они в том возрасте, когда только что надевают тогу) тащили кого-то хвалить — за три динария⁸. Вот за сколько ты окажешься красноречивейшим оратором! За такую цену на скамейках, сколько бы их ни было, не окажется пустого места, за эти деньги соберется огромная толпа слушателей, и когда предводитель хора подаст знак, поднимутся нескончаемые приветственные крики⁹. (7) Знак нужен людям, которые ничего не понимают, да и не слушают: (8) большинство не слушают, но так, как они, никто не хвалит. Если ты будешь проходить через базилику и захочешь узнать, как кто говорит, тебе незачем подниматься на трибуну ¹⁰ и незачем слушать, — угадать легко: знай, что хуже всего говорит тот, кого больше всего восхваляют.

(9) Первый ввел этот обычай слушать Ларций Лицин, только слушателей все-таки приглашал он, как, помню, слышал от моего учителя Квинтилиана¹¹. (10) Вот как он рассказывал: "Я сопровождал Домиция Афра. Он говорил перед центумвирами, важно и медленно (это был стиль его речей), и услышал рядом неистовые, необычные крики. Он удивился и замолчал¹². Когда все смолкло, он стал продолжать оборванную речь. Опять крик, опять он умолкает — наступает молчание, и он начинает говорить. (11) В третий раз повторяется то же самое. Наконец он спрашивает: кто это говорит? Ему отвечают: "Лицин". Тогда он прекратил речь и воскликнул: "центумвиры, погибло наше искусство". (12) Афру казалось, что красноречие погибло, когда оно только еще начинало гибнуть, сейчас от него уцелели жалкие остатки. Противно вспоминать, каким ломающимся голосом произносятся речи, какими по-детски восторженными криками их встречают. (13) Не хватает только рукоплесканий, хотя, пожалуй, тарелки и бубны подойдут лучше к этому пению¹³; рева (я не могу иначе назвать восхваления, неприличные даже в театре) больше, чем достаточно.

(14) Меня до сих пор удерживает здесь мысль о пользе друзьям и мой возраст: я боюсь, как бы не показалось, что я сбежал не от этого возмутительного зрелища, а просто от работы. Выступаю я, впрочем, реже обычного: с этого начинается постепенный отход. Будь здоров.

15

Плиний Валериану¹ привет.

Ну как твое старое имение у Марсов²? а как новая покупка? поля, ставшие твоими, тебе нравятся? Такое случается редко. Полученное радует меньше желаемого. (2) Материнские имения³ ко мне не ласковы, но они материнские, и мне там хорошо. И вообще от долгого терпения я стал твердокожим. Хватит вечных жалоб; стыдно жаловаться. Будь здоров.

16

Плиний Анниану¹ привет.

Ты, по своей обычной расчетливости, советуешь мне не считаться с табличками Ацилиана (он назначил меня одним из наследников), потому что они не утверждены завещанием². Этот закон и мне не безызвестен, — он, впрочем, знаком даже тем, кто ничего другого не знает. (2) У меня есть, однако, собственный, для себя изданный закон: полностью соблюдать волю умерших, хотя бы законно и не оформленную. Таблички эти написаны рукой Ацилиана — это несомненно. (3) Пусть они не утверждены завещанием, для меня они утверждены, тем более, что доносчику тут делать нечего. (4) Если бы можно было опасаться, что народ отберет мною розданное³, то мне следовало бы действовать осторожнее и не торопиться, но так как наследнику разрешено отдавать то, что ему досталось по наследству, то ничто не препятствует моему закону, которому не противоречат и государственные. Будь здоров.

17

Плиний Галлу¹ привет.

Ты удивляешься, почему я так люблю мое Лаврентинум (или, если ты предпочитаешь, мой Лаврент). Ты перестанешь удивляться, познакомившись с прелестью виллы, удобством местоположения, широким простором побережья².

(2) Вилла отстоит от Рима в 17 милях, так что, покончив со всеми нужными делами, полностью сохранив распорядок дня, ты можешь там пожить. Дорог не одна: туда ведут Лаврентийская и Остийская; с Лаврентийской свернуть у четырнадцатого столба, с Остийской у двенадцатого ³; и там и тут начинаются пески; в повозке ехать тяжелее и дольше; верхом приедешь скорее, и дорога для лошади мягкая. (3) Вид все время меняется, дорогу то обступают леса, и она тянется узкой полосой, то расстилается среди широких лугов. Много овечьих отар и лошадиных табунов, много стад крупного рогатого скота: зима их согнала с гор, и животные отъедаются травой на весеннем солнце ⁴.

(4) На вилле есть все, что нужно; содержание ее обходится недорого. Ты входишь в атрий, скромный, но со вкусом устроенный; за ним в форме буквы "D" идут портики, окружающие маленькую милую площадку: в плохую погоду нет убежища лучше — от нее защищают рамы со слюдой⁵, а еще больше нависающая крыша. (5) Напротив веселый перистиль, а за ним красивый триклиний, выдвинутый вперед к побережью. Когда при юго-западном ветре на море поднимается волнение, то последние волны, разбиваясь, слегка обдают триклиний. У него со всех сторон есть двери и окна такой же величины, как двери: он смотрит как бы на три моря. Оглянувшись, ты через перистиль, портик, площадку, еще через портик и атрий увидишь леса и дальние горы.

(6) Слева от триклиния, несколько отступив назад, находится большая комната, за ней другая, поменьше; она освещена через одно окно утренним солнцем, через другое — вечерним (вечернее — стоит долго); море от нее дальше, и волны до нее не докатываются. (7) Угол между стеной этой комнаты и стеной триклиния залит полуденным солнцем; нагретые стены еще увеличивают жару. Тут мои домашние разбивают зимний лагерь: тут у них и гимнасий; здесь никогда не чувствуется ветер, и надвинувшимся тучам надо совсем затянуть ясное небо, чтобы они оттуда ушли. (8) К этому углу примыкает комната, закругленная в виде абсиды; солнце, двигаясь, заглядывает во все ее окна. В ее стену вделан, как бывает в библиотеках, шкаф, где находятся книги, которые надо не прочесть, но читать и перечитывать. (9) Спальня рядом — через маленький коридорчик, откуда равномерно в обе стороны поступает здоровое умеренное тепло от нагретого пола и труб⁶. Остальная часть этого крыла предназначена для рабов и отпущенников; большинство комнат так чисто, что там можно принимать гостей.

(10) По другую сторону находится прекрасно отделанная комната, затем то ли большая спальня, то ли средней величины столовая; в ней очень светло и от солнца и от моря. За ней лежит комната с прихожей, летняя по своей высоте и зимняя по своей недоступности ветру. За стеной (она у них общая) другая комната, тоже с передней.

(11) Потом баня: просторный фригидарий с двумя бассейнами, которые, круглясь, словно выступают из противоположных стен. Если принять во внимание, что море рядом, то они даже слишком вместительны. Рядом комната для натирания, гипокауст, рядом пропнигий; затем две комнатки, отделанные скорее со вкусом, чем роскошные. Тут же чудесный бассейн с горячей водой, плавая в котором видишь море. (12) Недалеко площадка для игры в мяч, на которой очень жарко даже на склоне дня⁷. Тут поднимается башня с двумя подвальными помещениями и с двумя помещениями в ней самой, а кроме того есть и столовая с широким видом на море, на уходящее вдаль побережье и прелестные виллы. (13) Есть и другая башня, а в ней комната, освещаемая солнцем от восхода и до заката; за ней большая кладовая и амбар⁸, а под ним триклиний, куда с разбушевавшегося моря долетает только гул, да и то замирающим отголоском; он смотрит на сад и аллею, идущую вокруг сада.

(14) Аллея обсажена буксом, а там, где букса нет, розмарином (букс очень хорошо растет под защитой зданий; на ветру, под открытым небом, обрызганный хотя бы издали морской водой, он усыхает); (15) к аллее с внутренней стороны примыкает тенистая дорога, мягкая даже для босых ног, оставляющих в ней свои отпечатки. В саду много шелковицы и смоковниц; для этих деревьев земля очень хороша; для других хуже. Этим видом из столовой, далекой от моря, наслаждаешься не меньше, чем видом моря. Сзади нее две комнаты, под окнами которых вход в усадьбу и другой сад, по-деревенски обильный.

(16) Отсюда тянется криптопортик⁹; по величине это почти общественная постройка, с окнами по обеим сторонам; в сторону моря их больше, в сторону сада меньше: по одному на два с противоположной. В ясный безветренный день они открыты все; когда с какой-то стороны задует ветер, их можно спокойно держать открытыми с той, где его нет. (17) Перед криптопортиком цветник с благоухающими левкоями. Щедрые солнечные лучи, отражаясь от криптопортика, становятся еще горячее: он и удерживает тепло и преграждает дорогу аквилону: насколько нагрета передняя сторона, настолько же противоположная холодна. Ставит он преграду и африку: ударившись об его стены — один об одну, другой — о другую — они обессиливают. (18) Поэтому в нем так приятно зимой, а еще больше летом: тень от него лежит до полудня на цветнике, а после полудня на ближайшей к нему части аллеи и сада; она растет и умаляется вместе с днем: то укорачивается, то удлиняется с той и другой стороны. (19) В самом криптопортике солнца вовсе не бывает тогда, когда оно, пышащее жаром, стоит над его крышей. К тому же через открытые окна его продувает фавонием¹⁰: воздух в нем никогда не бывает тяжел и не застаивается.

(20) За цветником, криптопортиком, садом лежат мои любимые помещения, по-настоящему любимые: я сам их устроил. Тут есть солярий; одной стороной он смотрит на цветник, другой на море, обеими на солнце. Двери спальни обращены к криптопортику, окно к морю. (21) Напротив из середины стены выдвинута веранда, с большим вкусом устроенная; ее можно прибавлять к спальне и отделять от нее: стоит только выставить рамы со слюдой и отдернуть занавеси или же задернуть их и вставить рамы. Тут стоят кровать и два кресла: в ногах море, за спиной виллы, в головах леса: столько видов — из каждого окошка особый. Рядом спальня, где спишь и отдыхаешь. (22) Стоит закрыть окна, и туда не долетают ни голоса рабов, ни ропот моря, ни шум бури; не видно блеска молний и даже дневного света. Такая полная отключенность объясняется тем, что между спальней и стеной, обращенной к саду, проходит коридор: все звуки поглощены этим пустым пространством. (23) К спальне примыкает крошечный гипокауст, который, смотря по надобности, или пропускает тепло через узкий душник, или сохраняет его у себя. К солнцу обращены спальня с передней. Восходящее солнце сразу же попадает сюда и остается и после полудня, падая, правда, косо. (24) Когда я скрываюсь в этом помещении, мне кажется, что я ушел даже из усадьбы, и очень этому радуюсь, особенно в Сатурналии¹¹, когда остальной дом, пользуясь вольностью этих дней, оглашается праздничными криками. Ни я не мешаю моим веселящимся домочадцам, ни они мне в моих занятиях.

(25) При всех удобствах и приятности этого места, ему не хватает фонтанов. Есть колодцы, вернее родники; они на поверхности. Природа этого побережья вообще удивительна: где ни копнешь, сразу же выступает вода, причем чистая, ничуть не отдающая ни вкусом, ни запахом морской воды. (26) В лесах поблизости дров сколько угодно; все припасы привозят из Остии, но человеку неприхотливому не надо ходить дальше деревни; она находится от меня через одну усадьбу. Там есть три платных бани: это большое удобство, если дома топить баню не стоит: или неожиданно приехал, или недолго пробудешь.

(27) Берег очень красят своим разнообразием усадьбы, которые идут то сплошь, то с промежутками; если смотреть на них с моря или с берега, то кажется, перед тобой ряд городов. Если море долго было спокойным, то песок на побережье становится рыхлым; чаще, однако, он отвердевает от постоянного злого прибоя. (28) Дорогих рыб в море нет; есть, однако, превосходная камбала и креветки. Нашей вилле припасы, молоко в первую очередь, доставляет и суша; сюда с пастбищ, в поисках воды и тени, собирается скот.

(29) Достаточно у меня, по-твоему, причин стремиться сюда, жить в этом месте, любить его¹²? Ты раб города, если тебе не захочется приехать. Если бы захотелось! Твое пребывание будет больше всего рекомендовать мою маленькую виллу и ее достоинства. Будь здоров.

18

Плиний Маврику ¹ привет.

Найти учителя детям² твоего брата? Мог ли ты дать мне поручение более приятное? Благодаря тебе я возвращаюсь в школу: я словно опять переживаю те чудесные годы; сижу, как бывало, среди юношей и проверяю, каким авторитетом пользуюсь у них за свои занятия. (2) Недавно в многолюдной аудитории в присутствии многих людей нашего сословия молодежь расшалилась и раскричалась вовсю; я вошел — все замолчали. Я не упоминал бы об этом, не будь это больше к их чести, чем к моей, и не желай я тебя обнадежить: сыновья твоего брата смогут получить хорошее образование. (3) Остается мне переслушать всех учителей и написать тебе, что я думаю о каждом³. Я постараюсь (насколько это достижимо в письме), чтобы тебе представилось, будто ты сам их всех слушаешь. (4) Мой долг перед тобой, перед памятью твоего брата выполнить дело — тем более такое — совестливо и усердно. Не важнее ли всего для вас, чтобы дети (я сказал бы "твои", но ты ведь теперь любишь их больше своих собственных) оказались достойны такого отца и тебя, их дяди? (5) Если бы ты не поручил мне эти хлопоты, я бы сам взялся за них. (6) Я знаю, что, выбирая учителя, навлечешь на себя много обид⁴, но ради детей твоего брата мне следует переносить не только обиды, но и вражду так же спокойно, как переносят их родители ради своих детей. Будь здоров.

19

Плиний Цериалу¹ привет.

Ты уговариваешь меня прочесть мою речь перед многочисленным дружеским собранием. Я послушаюсь твоих уговоров, хотя сомнения у меня сильные. (2) Я хорошо знаю, что судебные речи в чтении почти не заслуживают имени речей, потому что теряют свою пламенную напористую убедительность, которая их и рекомендует. Оратора воодушевляют и собрание судей, и знаменитые адвокаты, и ожидание исхода, и славное имя не одного актера, и участье слушателей в судьбе разных сторон. Прибавь жесты говорящего, его манеру войти, ходить взад и вперед — эту живость движений, соответствующую каждому волнению души. (3) Поэтому те, кто говорит сидя², делают уже тем, что они сидят, свою речь слабее и незначительнее, хотя повторяют большую часть того, что говорили стоя. (4) Глаза и руки, так помогающие оратору, читающему не окажут никакой помощи. Неудивительно, если слушатели, не прельщаемые ничем внешним и ничем не уязвленные, засыпают.

(5) Добавь, что речь, о которой я говорю, полна боевого задора³. Природой уже так устроено: мы думаем, что написанное с трудом, с трудом и слушается. (6) И найдется ли такой понимающий слушатель, который не предпочтет приятную звучную речь строгой и сжатой⁴? Этот спор вообще нелеп, однако, как это обычно и случается, слушатели требуют одного, а судьи другого, хотя, казалось бы, на слушателя должно оказывать особенное впечатление то, что больше всего взволновало бы его, будь он судьей. (7) Возможно, впрочем, что и в этих затруднительных обстоятельствах книга эта привлечет своей новизной — новизной для нас: у греков есть нечто, хотя и другое, но вообще сходное. (8) У них было в обычае упреки новым законам за их предпочтение старым опровергать сравнением с другими законами⁵. И мне пришлось, доказывая, что мои требования основаны на законе о вымогательстве, сопоставлять их и с этим законом и с другими. Уши невежд ничто не ласкало, но речь понравилась людям сведущим тем больше, чем меньше удовольствия доставила несведущим. (9) А я, если решусь цитировать, приглашу цвет учености.

Стоит ли мне читать? Обдумай еще хорошенько. Взвесь все мои доводы "за" и "против" и выбери решение разумное. В ответе будешь ты: меня извинят за любезное приглашение. Будь здоров.

20

Плиний Кальвизию ¹ привет.

Приготовь асс и выслушай прелестную историю, вернее истории: новая напомнила мне о старых, а с какой я начну, это неважно.

(2) Тяжело хворала Верания, жена Пизона, того самого, которого усыновил Гальба. Приходит к ней Регул. Во-первых, что за бесстыдство придти к больной, которая его ненавидела и мужу которой он был заклятым врагом². (3) Хорошо, если бы только пришел! Он усаживается у самой постели и начинает расспрашивать, в какой день и какой час она родилась. Узнав, нахмурился, уставился в одну точку; шевелит губами, играет пальцами: что-то высчитывает. Долго мучил он ожиданием несчастную; наконец заговорил: "ты переживаешь критическое время, но выживешь. (4) Чтобы тебе это стало понятнее, я поговорю с гаруспиком; я часто с ним советовался"³. (5) Тут же приносит жертву и заявляет, что внутренности подтверждают указания светил. Она, доверчивая, как и естественно для опасно больной, требует таблички и отписывает Регулу легат. Скоро ей стало хуже; умирая, она воскликнула "негодяй! вероломный клятвопреступник, нет, больше, чем клятвопреступник!" — он клялся ей жизнью сына⁴. (6) Для Регула это преступление частое: он привык призывать гнев богов (которых ежедневно обманывает) на голову несчастного мальчика.

(7) Веллей Блез, богатый консуляр, находясь уже при смерти, пожелал изменить завещание. Регул надеялся что-нибудь по этим новым табличкам получить: с недавних пор он принялся обхаживать старика. И вот он уговаривает, умоляет врачей каким угодно способом продлить жизнь Блеза. (8) Когда завещание было подписано, он снял маску и с теми же врачами заговорил по-другому: "до каких пор вы будете мучить несчастного? вы не можете продлить ему жизнь; почему не даете умереть спокойно?". Блез умирает, и будто он все это слышал, не оставив ему ни асса⁵.

(9), Хватит двух историй, но ты, по школьным правилам⁶, требуешь третьей. Есть и третья. (10) Аврелия, женщина почтенная, собираясь составить завещание, надела очень красивые туники⁷, Регул пришел подписать завещание; "завещай мне, пожалуйста, эти туники". (11) Аврелия подумала, что он шутит; нет, он настаивал всерьез. Одним словом, он заставил ее открыть таблички и завещать ему туники, на ней надетые; следил за пишущей, проверил, написала ли. Аврелия жива, а он принуждал ее, словно она уже умирала. И этот человек получает наследства и легаты, словно он их стоил.

(12) 'Αλλα τι διατείνομαι ⁹*⁸; [⁹* Зачем я надрываюсь.] в том государстве, где уже давно низость и бесчестность награждены не меньше, нет, больше, чем высокие качества? (13) Посмотри на Регула: жалкий бедняк, какого богатства достиг он подлостью. Он сам рассказывал мне, что, желая узнать, скоро ли будет у него полных шестьдесят миллионов, он обнаружил в жертве двойные внутренности⁹. Это знаменье обещало ему и сто двадцать. (14) Они у него и будут, если он будет диктовать завещателям их завещания. Гнуснейшая форма обмана! Будь здоров.

Примечания

Книга II

Письмо 1

1 О Романе см. I.5, прим. 1.

2 Похороны особо заслуженных граждан государство устраивало на свой счет. Организованы они были пышно: впереди похоронной процессии шел духовой оркестр, за ним наемные плакальщицы и "предки" умершего. Этот кортеж предков, произведший такое потрясающее впечатление на Полибия, был самой торжественной частью процессии. Восковые маски, которые снимали с умерших членов данного рода и хранили в особых шкафах в атрии, теперь надевали специально приглашенные люди, обычно актеры, облаченные соответственно рангу умершего, чью маску он надевал. За погребальным ложем шла семья умершего, его родные и друзья. На Форуме процессия останавливалась, маски снимали и клали на курильные кресла, ближайший родственник умершего, а иногда назначенный сенатом магистрат произносил "надгробную хвалу" (laudatio funebris).

3 Вергиний Руф — родился в 14 г. н. э., был в 63 г. консулом, а в 69 г. легатом Верхней Германии. После подавления им восстания Виндекса в Галлии войска предложили ему императорскую власть, он отказался. Вторично ее предлагали после смерти Нерона и в третий раз после самоубийства Отона; он неизменно отвечал отказом.

4 Он прочел стихи о себе, прочел историю...— Ее писал Клувий Руф, консуляр, оратор и историк, упоминаемый Тацитом как один из источников для времени Нерона (Анн. 13.20; 16.2).

5 Он был трижды консулом...— Вторично в 69 г. и в третий раз в 97 г. Чести третьего консулата удостоилось очень мало людей.

6 Он уцелел при цезарях... — при Нероне и Домициане.

7 ...оставив благополучным самого лучшего и к нему расположенного. — Нерву.

8 Он консулом, собирался произнести благодарственную речь принцепсу...— По постановлению сената консулы при вступлении в должность должны были произнести благодарственную речь императору. Такой речью был панегирик Плиния, который он произнес в 100 г., вступая в должность консула. Вергиний записал свою речь и учил ее, прохаживаясь по одному из залов своего особняка.

9 ...Мы родом из одной области...— Характерная для римлян привязанность к родным местам, горячий "местный патриотизм". Под "областью" Плиний разумеет Транспаданскую Галлию. Вергиний был родом из Медиолана (Милан).

10 ...оставшись моим опекуном... — Отец Плиния умер, оставив сына совсем маленьким. Опекуном Плиния первоначально был Вергиний, а не родной дядя Плиний Старший, вероятно потому, что дядя по долгу службы находился вне Италии.

11 ...свое тихое убежище... — Вергиний в свои последние годы жил под маленьким городком Альсием в Этрурии.

12 ...хотя давно отказался от этого долга вежливости. — См. I.5, прим. 13.

13 В тот день, когда жрецы называют имена... — Имеются в виду авгуры — жреческая коллегия высокого ранга; звание это в cursus lionorum упоминается рядом с консулатом как весьма почтенное; авгуры называли имена кандидатов в свою коллегию императору, который как pontifex maximus замещал наиболее важные жреческие должности.

14 ...как бы его не включили в коллегию квинквевиров...— Чрезвычайная комиссия, которой поручено было навести порядки в государственной казне, истощенной Домицианом.

Письмо 2

1 Павлин выступал в деле Басса (IV.9.20), был сыном прокуратора Нарбонской провинции и уроженцем Форума Юлия (ныне Фрежю). Письма к нему касаются литературы, домашних и хозяйственных дел.

2 Сам я на вилле...— Вероятно в Лаврентинуме, где Плиния не отвлекали заботы по хозяйству.

Письмо 3

1 Мецилий Непот — сенатор, наместник какой-то большой провинции (IV.26).

2 Громкая слава предшествовала Исею... — Профессиональный оратор, не философ, как Эвфрат (11.10) и Артемидор (III.11); уроженец Сирии.

3 ...большой дар речи и очень богатый язык. — Ювенал говорит о греке, речь которого несется потоком более бурным, чем у Исея (III.74).

4 ...придумать побольше контроверсий... — Контроверсия — вымышленное судебное дело, любимое упражнение в риторских школах, в котором выступало два ученика — один в роли обвинителя, другой — защитника. Исей предлагал своим слушателям выбрать любую из предложенных тем. Мы не знаем, какие контроверсии предлагали слушатели Исею, но вряд ли ошибемся, предполагая, что они были вроде тех, которые сохранил нам Сенека-отец и которые были в то время весьма любимы: водоворот потрясающих ситуаций, невероятные характеры и чувства, смесь мелодрамы и романа приключений.

5 ενθυμήμα — краткая и сильная заключительная мысль.

6 έξιν — буквально "владение"; затем "состояние телесное и душевное", "способность", "умение как результат опытности", "опытность".

7 ...он до сих пор только ритор... — т. е. учитель риторской школы.

8 "Из камня и железа" — поговорка.

9 ..про какого-то гадитанца.. — гадитанец — уроженец Гадеса (=Кадикс). Случай этот известен только из Плиния.

10 ..если бы вы послушали самого зверя! — По какому поводу Эсхин читал родосцам речь Демосфена, мы не знаем. Эпизод этот рассказан у Цицерона de or. 3, 56,213.

Письмо 4

1 Кальвина — ближе не известна.

2 ... наследство, обременительное даже для мужчины.— Если завещанное имение было обременено долгами, наследник мог от наследства отказаться.

3 Состояние у меня, правда, среднее...— Оно равнялось 12—15 миллионам; ежегодный доход Плиния от 800 000 до одного миллиона. По сравнению с состоянием Регула (16 млн.), это было, конечно, "состояние среднее".

4 ...должность требует расходов...— "Государственная служба требует внешнего блеска" (VI.32.1). Плиний, следовательно, тратил на все свои дары и щедроты или свои сбережения или деньги из ежегодных доходов. За одиннадцать лет, которые охватывают письма, им было пожертвовано более двух миллионов (библиотека в Комо, alimenta; подарки друзьям и т. п.).

Письмо 5

1 Луперку — ему же написано длинное письмо с рассуждением о стилях IX.26. Ближе не известен.

2 Посылаю тебе речь...— Actio: так Плиний называл свои служебные речи; речи в сенате или в городском совете — sermones; oratio — общее обозначение всяких речей.

3 ...украшать и возвеличивать мой город, служить ему, защищая его и славя.— Плиний, видимо, защищал свое родное Комо от кого-то, посягавшего на его землю или какие-либо доходы.

4 ...надо считаться со вкусом молодежи...— Молодые современники Плиния была приверженцами азианизма: любили этот изукрашенный, пышный стиль.

Письмо 6

1 Юний Авит — молодой человек, которым Плиний руководили наставлял в его занятиях и обязанностях (8.23).

2 ...ты не мог выбирать и не смел отказываться. — Обычай подавать на званом обеде гостям разные кушания в зависимости от их ранга засвидетельствован и Ювеналом, и Марциалом. У Ювенала: хозяину подают прекрасный свежий пшеничный хлеб, огромного омара, обложенного спаржей, дорогие сорта рыб, гусиную печень, "пулярку, величиной с гуся", прекрасные фрукты; гости получают "заплесневелые глыбы муки", маленьких раков, капусту, "политую маслом для светильников", "длинных угрей, которые приходятся сродни ужу", и яблоки в пятнах, которыми угощают обезьян (Сат. 5). У Марциала: хозяин ест лукринских устриц, шампиньоны, камбалу, крупную, прекрасно зажаренную горлицу, а гости — съедобные ракушки, "свиные грибы", маленького леща и сороку, издохшую в клетке (3,60).

Письмо 7

1 Макрин — вероятно, Цецилий Макрин, которому адресованы III.4; VIII.17 и IX.4.

2 ...по предложению принцепса...— т. е. Нервы.

3 ...решено поставить... триумфальную статую...— т. е. статую, на которой триумфатор был представлен в том виде, в каком он вступал в город: на колеснице особого вида, запряженной четверкой лошадей; в тунике, расшитой золотыми пальмовыми ветвями, и в тоге с золотым шитьем, с лавровым венком на голове и скипетром слоновой кости с маленьким орлом наверху.

4 ...их ставят людям, которые... никогда не слышали звука военной трубы...— Неизвестно, кого имеет в виду Плиний. Триумфальная статуя, во всяком случае, была наградой высокой и редкой, и сомнительно, чтобы ее ставили людям, которые слышали звук трубы только в театре.

5 ..."потом и кровью" — пословица.

6 Спуринна, силой оружия водворил царя Бруктеров на царство и... одним страхом укротил этот свирепейший народ.— Этрусское имя Спуринны свидетельствует о происхождении его рода в далеком прошлом из Этрурии. Карьера его известна только отчасти. В гражданскую войну 69 г. он был легатом Отона (Тац. Ист. 2,11, 18; 23, 36); воевал в Нижней Германии при Веспасиане или в первые годы Домициана. Какими провинциями еще управлял, неизвестно; был трижды консулом, честь редкая и мало кому достававшаяся. Бруктеры — германское племя, жившее в бассейне реки Эмса. Тацит (Германия, 33) рассказывает, что они были почти истреблены в междоусобной войне с двумя соседними племенами. Когда вмешался в их внутренние дела Спуринна, неизвестно.

7 Коттий — Плиний посвятил его памяти биографический очерк, который упоминает III.К). Коттий назван iuvenis и adolesoens, как Миниций Ацилиан (I.14): ему было, вероятно, около 30 или за 30. Имя Коттий он получил по матери.

8 ...изображения умерших, находящиеся дома... — Маски предков, хранившиеся в атрии.

9 ...на самом людном месте...— Вероятно, на каком-то императорском форуме.

Письмо 8

1 Каниний — о нем см. I.3 и прим.

2 ...на нашем Ларии... — озеро в окрестностях города Комо, современное Lago di Como.

3 ...цепь непрерывных занятий! — Плиний имеет в виду или адвокатскую практику, или свои обязанности префекта государственного казначейства.

Письмо 9

1 Аполлинарий — консул 97 г., вероятно патрон Марциала, тонкий вкус которого он очень ценил (IV.86); большой друг Плиния (V.6.1—3).

2 Секст Эруций — первый из представителей своего рода, вошедший в сенат; участвовал при Траяне в войне с парфянами; при Антонине Пие занимал пост префекта Рима.

3 Я испросил Сексту... "широкие полосы", испросил квестуру... — Дорога ко всем магистратурам была открыта только членам сенаторского сословия: поэтому Плиний прежде всего и хлопотал о "широких полосах", т. е. о причислении Эруция к этому сословию. Носить тунику с двумя широкими пурпурными полосами, которые шли параллельно одна другой, от шеи и до низа туники, и на груди и на спине, имели право только члены сенаторского сословия. Выхлопотать "широкие полосы" — значит выхлопотать включение в сенаторское, высшее сословие. Со времени Тиберия, уничтожившего народные собрания, выбирал в магистраты сенат, но именно император мог предлагать ему своих кандидатов: таким кандидатом в квесторы был, по просьбе Плиния, Эруций.

4 Если сенат не сделает его трибуном... — народным трибуном.

5 Г. Септиций — отец Эруция, всадник, занимавший, видимо, скромное положение; дядя Септиций был при Адриане префектом претория, но потом впал в немилость и был уволен.

Письмо 10

1 Октавий — см. I.7.

2 ..пусть побывают всюду, где только говорят по-латыни. — Латинский язык был очень распространен в Западных провинциях: Плиния читали в Галлии, Марциал дошел до Британии.

3 ...объявит себя их автором.— Марциал в первой книге своих эпиграмм неоднократно жалуется, что стихи его читают, выдавая их за свои.

Письмо 11

1 Арриан — см. I. 2, прим. 1.

2 О Марии Приске мы знаем только то, что сообщает о нем в этом письме Плиний.

3 Он отказался от защиты и "попросил судей".— Подсудимый, опасаясь, что при разбирательстве его дела вскроются преступления более тяжкие, чем вымогательство, отказался от защиты, тем самым признавая свою вину и уничтожая необходимость дальнейшего расследования. Затем он "просит судей", т. е. назначения судебной комиссии, которая в соответствии с "законом о вымогательстве" (lex Calpumia de repetundis. 149 г. до н. э.) должна установить величину незаконно присвоенной суммы. Если бы требование Приска было удовлетворено, то уголовный процесс превратился бы в гражданский, по которому все закончилось бы для Приска уплатой штрафа.

4 ...которым была поручена защита провинциалов... — Защитников провинциалам назначал сенат; в данном случае это были Тацит и Плиний. Они настаивали на расследовании всей деятельности Приска как наместника провинции, считая, что он повинен не в одном взяточничестве, но и в преступлениях уголовных.

5 Фронтон Катий — постоянный защитник обвиняемых сенаторов, опытный оратор. Консул-суффет (т. е. реально не управлявший) 96 г.

6 Юлий Ферокс — консул 99 г., между 105 и 109 гг. командовал армией, в 116—117 гг. был проконсулом Азии.

7 Вителлий Гонорат и Флавий Марциан — лица совершенно неизвестные.

8 ...купил ссылку римского всадника... — Правитель провинции имел неограниченное право выслать из провинции любого, будь он римским гражданином или нет. Вина Приска в том, что высылка им "куплена".

9 ..его били палками... — Такому избиению можно было подвергнуть только человека, не имеющего прав римского гражданства.

10 ...приговорили к работе в рудниках и удушили в тюрьме. — Приговоренный к работе в рудниках терял не только свободу, но и все гражданские права. Приговор "в рудники" (in metallum) ставили рядом со смертным. — Удушение было старинной формой смертной казни; при империи она применялась редко; приговоренного к смерти обычно "наказывали мечом": отсекали голову.

Наместник провинции имел право выносить смертный приговор людям, не имевшим римского гражданства: Плиний отправил на казнь упорных христиан-провинциалов (Х.96.3—4), но послал в Рим римских граждан, ибо они имели права апеллировать к императору; апостол Павел потребовал, чтобы дело его было решено Августом (Деяния 25, 11). Судьбу римских граждан-христиан, обвиненных в Лугудуне (ныне Лион), должен был решить Марк Аврелий. За такие преступления, как убийство, подлог, похищение детей, прелюбодеяние, наместник мог казнить смертью и римского гражданина. Приск был виноват не в превышении власти, а в торговле своим правом.

11 Тукций — так согласно называют его все рукописи, но правильно имя его было Туллий Цериал, консул 90 г.

12 ...в январе... собрания бывают особенно многолюдны. — Январь был началом служебного года; 1 января день вступления в должность новых магистратов. В январе, следовательно, в сенате появлялись новые сочлены и новые магистраты. Сеиатскме заседания происходили при открытых дверях, у которых и толпились люди, привлеченные громким делом. На заседания сената доступ был предоставлен, кроме сенаторов и магистратов, только служебному персоналу (писцам, посыльным, ликторам), отпущенникам, сопровождавшим патрона (секретари, слуги) и совершеннолетним сыновьям сенаторов.

13 ...септемвир эпулонов... — Одним из обрядов римского культа было "угощение богов": изображение божества клали на подушку и ставили перед ним стол с кушаниями. Угощения эти устраивались в связи с празднествами и соединялись обычно с пиршеством для народа. Устройством всего этого ведала жреческая коллегия из семи человек: septemviri epulones. — ..."теперь никто". Марий, как осужденный за взяточничество, был лишен всех своих званий.

14 О клепсидрах см. I.20, прим. 10.

15 ...больше, чем допускает мое слабое телосложение. — О своем слабом здоровье Плиний говорит еще в IV.9.10.

16 Клавдий Марцеллин, — ближе не известен.

17 Не стоило и начинать речь: ее прервало бы наступление ночи. — Сенатские заседания оканчивались с наступлением темноты, этот обычай республиканских времен соблюдался и при империи.

18 Сильвий Либерал — был введен в сенат Веспасианом; при Домициане впал в немилость, как и другие близкие к Веспасиану люди, и был, вероятно, выслан.

19 Корнут Тертулл — друг Плиния, был вместе с ним префектом "Сатурновой казны" и консулом в 100 г.

20 ...оказались достойны этого поручения. — Деньги, которые неправедных путем приобрел наместник, у него отбирались, и с давних пор они поступали в "Сатурнову казну", т. е. в государственное казначейство; высылка была назначена в наиболее мягкой форме, не указано определенного места и не запрещено вернуться на родину (в Испанию); правда, была не на срок, а "навечно" (in регреtuum). Корнут предложил сенату выразить официальную благодарность Плинию и Тациту.

21 Помпей Коллега — консул 93 г.

22 ...расходиться в разные стороны...— Голосование происходило обычно таким образом: согласные с одним мнением шли в одну сторону, согласные с другим — в другую. См. VIII.14.19.

23 О Регуле см. I.5 и прим., влиянием в это время он не пользовался и предпочитал действовать через других.

24 λιτούργιον — слово, встречающееся только в этом письме и в следующем; производное, по-видимому, от λιτουργός — хитрец, негодяй, и, следовательно, означающее "преступление".

25 ...легат — ближайший помощник наместника. Гостилий Фирмин ближе не известен.

26 ...в городском совете лептитанцев... — Лептис — город в проконсульской Африке (Тунис).

Письмо 12

1 Арриану — письмо написано тому же лицу, что и предыдущее. См. прим. 1, 25, 26.

2 Корнут Тертулл — см. II.11, прим. 20.

3 ...я отдал его письмоносцу...— Государственной почтой разрешено было пользоваться только для пересылки официальных сообщений. Богатые люди имели собственных письмоносцев (tabellarius — от tabellae — дощечки, намазанные воском, на которых писали письма), которые и развозили письма своих хозяев. Письма посылали либо с оказией, либо отправляли с ними специального гонца.

Письмо 13

1 Приску — cognomen "Приск" носило несколько лиц, и трудно с точностью определить, кто был адресат письма. Далее речь идет об "очень большом войске"; Приск, видимо, был легатом консуляра, которому положено было в его провинции иметь армию, по крайней мере, в два легиона. Таких провинций в то время было восемь: Верхняя и Нижняя Германия, Верхняя и Нижняя Мезия, Паннония (ныне Венгрия), Британия, Сирия и Каппадокия.

2 ...мог выдвигать своих друзей... — Военачальник, следовательно, имел право личного выбора некоторого ограниченного числа офицеров: префектов и военных трибунов. Обычно наместник, а следовательно и его легаты, оставались в провинции три-четыре года, но строгих правил здесь не было: покоритель Британии, Агрикола, пробыл там в течение семи лет.

3 Воконий Роман — см. I. 5, прим. 1.

4 ...в Ближней Испании... — Август разделил Испанию на 1) Ближнюю (вся северная и восточная часть Испании) и 2) Дальнюю, в которую входили Лузитания (Португалия) и Бетика (Андалузия). — Фламинами назывались жрецы отдельных божеств: был фламин Юпитера, Марса и др. При империи появились фламины обожествленных императоров: Воконий именно такой фламин. Это была почетнейшая должность: фламин председательствовал в совете провинции, состоявшем из представителей ее городов; ведал культом покойного императора и устройством праздничных игр в столице провинции. Должность был" выборная, годичная и требовала больших расходов.

5 ...с ним я делил и серьезные занятия и забавы... — Плиний приехал в Рим для получения образования и жил в доме дяди в последние годы Домициана. Он и Воконий были примерно одного возраста.

6 ..."право троих детей" — lex Iulia Pappia Poppaea (18 г. до н. э. и 9 г. н. э.). Наличие нескольких детей (для жителей Рима троих, для жителей Италии четверых, для провинциалов пятерых) обеспечивало отцу ряд привилегий при получении магистратур и распределении провинции, освобождало от тягостных должностей. "Право троих детей" в качестве особой милости получали и люди бездетные, так, его получил сам Плиний. — "Наилучшим принцепсом" Плиний называет Нерву и Траяна.

Письмо 14

1 Максим. — У Плиния было несколько друзей, носивших имя "Максим"; трудно сказать, которого он имеет в виду.

2 Меня изводят дела в суде центумвиров... редко попадается дело замечательное... — О суде центумвиров см. I.5, прим. 5. Плиний весьма ценил свои успехи в этом суде (IV.16; VI.23 и 33) и считал, что "впустило в его дверь славу" дело, которое он выиграл именно в этом суде (1.18). Выступать как адвокат он начал юношей 18-ти лет, как и те юнцы, на которых он обрушивается. Вообще же он был внимателен и добр к талантливым юношам и старался продвигать их.

3 ...темные юнцы, которые пришли сюда декламировать... — Они здесь продолжают свои школьные упражнения в декламации. "Декламации" были венцом преподавания в риторской школе. Учитель задавал тему, ученик писал на нее сочинение и после поправок ритора вытверживал его наизусть и произносил с жестами настоящего оратора ("декламировал").

4 Аттилий — см. I.9, прим. 6.

5 ...мальчишки начинают... с этого суда, как в школе с Гомера... — В школе грамматика (соответствует нашей "средней школе") знакомство с латинской литературой начиналось с Вергилия, с греческой — с Гомера.

6 ...приводил с собой кто-нибудь из консуляров...— Юношу 15—16 лет, готовившегося к роли политического или судебного деятеля, поручали заботам кого-либо из крупных государственных людей; юноша вступал в "начальную школу форума" (tirocinium fori). Отец Цицерона привел сына к Кв. Луцию Сцеволе, великому знатоку права: "...я не отходил от него ни на шаг... и старался образовать себя, поучаясь у него" (Циц. "Лелий" 1,1). "Юноша присутствовал при всех выступлениях своего наставника в суде и в народных собраниях... учился сражаться на поле боя" (Тац. "Диалог об ораторах" 34).

7 Слушатели подстать актерам... дано им и латинское имя "Laudiceni". — Сцена, как ее представляет Плиний, разыгрывается так: юный оратор находит "подрядчика" и вручает ему некую сумму денег, чтобы он набрал группу "хвалителей"; деньги эти "подрядчик" раздает посреди Юлиевой базилики, где обычно заседал суд центумвиров, нанятым клакерам также открыто, как в триклинии раздают клиентам спортулы, корзиночки с едой; здесь так названа оплата "хвалителям" за их "службу". Laudiceni от laudo — "хвалю" и cena — "обед": ср. Марц. 6,48. "Толпа громко выкрикивает одобрение не тебе, Помпоний: красноречие твой обед!" Σοφοκλεΐς от σοφως (букв. "мудро", возглас одобрения и κλέω "славить"). — "Из одного суда"... т. е. из одной комиссии (в суде центумвиров их было четыре) в другую.

8 ...двух моих номенклаторов... тащили кого-то хвалить за три динария. — Номенклаторы — рабы, сопровождавшие· хозяина и подсказывавшие ему имена встречных, чтобы хозяин мог обратиться к ним, называя их, как добрых знакомых, по имени. В предвыборной кампании такой любезностью старались расположить к себе избирателей. Три динария, т. е. 12 сестерций, хорошая плата: дневной заработок ремесленника и дневное жалование солдату были меньше динария.

9 ...приветственные крики... — Одобрение выражали не аплодисментами, а громкими криками. — "Предводитель хора" — может быть тот же "подрядчик", может быть кто-то, выделенный из нанятой кучки, как человек с некоторым пониманием.

10 ...тебе незачем подниматься на трибуну...— Почетных посетителей приглашала на помост, где сидели судьи.

11 Ларций Лицин — адвокат, известный оратор, приверженец азианизма, написавший "Бичевание Цицерона"; был наместником Ближней Испании, где и встречался с Плинием Старшим (III.5). — Квинтилиан, учитель Плиния, ритор, автор "Руководства к обучению оратора" (institutio oratoria), человек авторитетный и уважаемый.

12 Домиций Афр — знаменитый галльский оратор, умер в 59 г. н. э. — Четыре комиссии суда центумвиров заседали в разных местах Юлиевой базилики и отделялись одна от другой занавесами. Афр слышал шум, но не мог видеть, что происходит.

13 ...тарелки и бубны подойдут лучше к этому пению... — У оратора еще не установился голос, он "ломается"; говорит он нараспев, как в школе, и к этому "пению" подошли бы инструменты, которыми пользуются на празднествах Кибелы, вольностью своей оскорблявшие строгий вкус римлян.

Письмо 15

1 Юлий Валериан — сенатор, может быть уроженец области марсов.

2 Марсы — италийское племя; их маленькая область в центральных Апеннинах.

3 Материнские имения... — Наследственные имения Плиния находились около Комо. Были они в забросе: отец Плиния умер рано, и после его смерти Плиний жил вместе с матерью и дядей или в Риме или в Кампании. Хозяйского глаза не было; хозяйство, естественно, приходило в упадок.

Письмо 16

1 Анниану — рукописи дают различные написания имени адресата: одни дают "Аниан", другие "Анний". Считается верным последнее: адресат был Анний Север, поверенный по делам Плиния.

2 Миниций Ацилиан — друг Плиния и младший его современник. Хвалебная характеристика его 1.14. — Со времени Августа вошло в обычай употребление табличек, в которых делались краткие добавления к законно составленному завещанию (см. 11.20.5). Завещатель должен был в нем оговорить, что приписки, которые сделаны или будут сделаны в табличках, должны считаться законными; Ацилиан этой оговорки не сделал, и его "таблички" законной силы не имеют, а только накладывают на наследников, названных в завещании, нравственную обязанность, которую Плиний целиком признает. Сам он является наследником и обязуется выделить тому или тем, кто был дополнительно назван в табличках, указанную им долю.

3 ...народ отберет мною розданное... — Если на завещанное имущество не находилось наследника, и это становилось известно по указанию "доносчика" (delator), получавшего за свое усердие определенную часть, то это имущество, как выморочное, поступало в государственное казначейство (aerarium Saturni). В данном случае, однако, имеется законно составленное завещание, и если таблички не имеют силы, то законный наследник властен их признать или не признать и забрать все формально завещанное себе. Имущество не может считаться выморочным.

Письмо 17

1 Галл — ближе не известен; может быть родственник сенатора Галла Дидия Руфа.

2 ...познакомившись с прелестью виллы, удобством местоположения...— Точно установить, где находилась вилла Плиния, не удалось. Лаврент — имя прилагательное, употребленное Вергилием.

3 ...у четырнадцатого столба... — Римская миля около 1¹/₂ км (1480 м); вилла отстояла от Рима на 25 км. — Счет милям велся от "золотой меты" (miliarium aureum), позолоченного бронзового столба, поставленного Августом на Форуме. Начиная от него, через каждую милю на дорогах ставили милевые столбы.

4 ...зима их согнала с гор, и, животные отъедаются травой... — Италийское крупное скотоводство, по условиям климата, было кочевым: летом на равнинах трава выгорала; стада, которые Плиний видел на побережье, с наступлением летней жары перегоняли в горы.

5 ...рамы со слюдой... — Стеклом пользовались редко; у такого богатого человека, как Плиний, в рамах вставлена слюда. В Помпеях в портике дома Корнелия Тегета были найдены такие рамы.

6 ...тепло от нагретого пола и труб. — Италийский дом обычно отапливался переносными жаровнями, куда насыпали горячие угли. С конца I в. до н. э. для отопления бань и некоторых комнат стали пользоваться горячим воздухом. Рядом с помещением, которое хотели отеплить, складывали в земле печку, устроенную так, что все тепло от нее шло в подполье соответственной комнаты, а иногда, как у Плиния, поднималось и по трубам, проложенным в стенах.

7 Потом баня... Недалеко площадка для игры в мяч... — Обычный план римских бань: 1) аподитерий — раздевальня (от греческого apodyo — снимаю), откуда можно было пройти или в 2) фригидарий (frigidus — холодный) — помещение с бассейном холодной воды, или в 3) тепидарий (tepidus — теплый), где не мылись, а только прогревались, 4) кальдарий (calidus — горячий), где мылись в горячей воде и обмывались теплым душем. В 1 в. н. э. в банях появилось еще особое отделение: лаконик, где прогревались в сухом горячем воздухе. Плиний в описании своей бани пропустил раздевальню и тепидарий; может быть он назвал его unctorium — комнатой для натирания: перед мытьем римляне обычно натирались оливковым маслом. Гипокауст (иначе лаконик) — помещение, где прогревались сухим воздухом; пропнигий был парным отделением бани. Банная процедура у Плиния проходила, видимо, так: сначала играли в мяч — игру эту римляне очень любили и знали разные ее виды, затем шли в "просторный фригидарий", смывали с себя пот, потом отправлялись в комнату для натирания, прогревались либо в парной, либо в сухом горячем воздухе, мылись и плавали в бассейне с горячей водой.

8 ...за ней большая кладовая и амбар... — На фресках с изображением вилл часто имеются башни. Об амбарах во втором этаже говорит и Колумелла (I, 6, 10).

9 Криптопортик — слово, образовавшееся от греческого kryptos — "скрытый", "спрятанный" и латинского porticus. В криптопортике пространство между колоннами заделывали камнем; иногда, как у Плиния, он представлял собой коридор со сплошными стенами, в которых были пробиты окна.

10 Аквилон — северо-восточный ветер; африк — юго-западный; фавоний — западный теплый и мягкий ветер.

11 Сатурн — древнеиталийекое божество, покровитель земледелия. По легенде он когда-то правил Италией, и это время и было золотым веком. В декабре, когда все полевые работы были окончены, и справляли сатурналии — веселый шумный праздник. В обычае было одаривать в эти дни близких и знакомых.

12 Достаточно у меня, по-твоему, причин стремиться сюда, жить в этом месте, любить его? — Такого подробного описания виллы в латинской литературе до Плиния не было. У Цицерона, Горация, Сенеки, Марциала встречаются отдельные, иногда очень характерные и живописные, подробности, но цельной картины нет. Есть ли она у Плиния? При всей подробности его рассказа, при его неутомимом внимании к мелким подробностям, начертить план его Лаврентинума не удалось, хотя это старались сделать, начиная с XVII в. и продолжая в XX в. Около двадцати планов, неизменно один от другого отличающихся, наилучшее доказательство того, как безнадежна попытка составить план на основании только литературного источника. (Tanzer H. The villas of Plyny the Younger. N. Y., 1924). Примерный набросок, облегчающий понимание текста, сделан Виннефельдом (Winnifeld H. Tusci und Laurentinum des Jüngeren Plinius Jahrb. des Deutschen Archeologischen Instituts, 1891, t. VI, S. 201—217). Планировки усадьбы описание Плиния не дает, но оно знакомит со вкусами и потребностями самого Плиния, а через него до некоторой степени со вкусами его современников в кругу, к которому он принадлежал.

Его замечания (§ 5, 12, 20, 21), сопоставленные с помпейскими пейзажными фресками (Rostovtzeff M. Pompeianische bandschaften und römischen Villen. Jahrb. a. Deutschen Archeolegischen Instituts, 1904, t. XIX, S. 1.16), свидетельствуют о любви к широким просторам, включающим разнообразные элементы. Плинию мало одного моря: он хочет видеть и леса, и все побережье, и виллы; глаз охватывает то, что видит вдали и вблизи, и соединяет все это разнообразие в единую цельную картину. Вилла поставлена так, что дальние горы и леса видны через ряд комнат, они как бы "вставлены в раму", которая, ограничивая некую часть пространства, делает ее выразительнее, сосредоточивая на ней глаз.

Солнца на вилле много: римляне строили всегда с таким расчетом, чтобы его попадало как можно больше в комнаты, ибо оно главным образом их и обогревало (ср. Кол. I,6,1—2). Плиний очень ценил солнечное тепло (§§ 7, 12, 17), но солнце любил помимо всяких практических соображений и не мог на него нарадоваться: он следит, как оно, совершая свой путь, заглядывает последовательно в одно окно за другим (8); отмечает разницу утреннего и послеполуденного освещения (23), говорит о комнате, где оно появляется только утром и вечером (6), и о той, где оно стоит круглый день (13).

При этой любви к солнцу и свету совершенное равнодушие к цвету, к краскам; во всем письме ни одного прилагательного, обозначающего цвет.

Радуясь свету и солнцу, Плиний защищается от звуков: он не слышит ни ропота и плеска спокойного "многошумящего моря" Одиссеи, ни птичьего гомона; соседний лес и его собственный сад немы. А от грохота разбушевавшегося моря, от шума бури, от громких голосов своих домочадцев ему необходимо надежно укрыться (§§ 13 и 22). Не одни виды с далекой перспективой привлекали Плиния; из столовой, удаленной от моря, он любуется садом, вид которого не уступает виду моря (15); сказался хороший хозяин. У него внимательный хозяйский глаз: он отмечает хороший вид пасущихся стад (3); знает, что его земля хороша для шелковиц и фиг и не годится для других деревьев (15). 6 числе преимуществ своего Лаврентинума он не забыл указать на то, как хорошо оно снабжается всем необходимым: дрова есть в соседнем лесу, съестные припасы привозят из Остии и можно доставать их в соседней деревне; в море водится хорошая рыба и креветки; молоко принесут. Если скот с пастбища собирался в поисках воды и тени у его виллы, то не принадлежал ли он самому хозяину Лаврентинума? Между прочим слова "о тени и воде" дополняют описание усадьбы:

она находилась среди тенистых деревьев и около нее стояло очень большое корыто (может быть, и не одно) с водой для скота.

Письмо 18

1 О Юнии Маврике см. I.5, прим. 12. После смерти брата он стал главой его семьи.

2 ...детям твоего брата? — Один из этих мальчиков, Кв. Юний Рустик, консул 133 г., обратил Марка Аврелия к занятиям философией. Ко времени, к которому относится это письмо, мальчикам было лет 13—14; они закончили школу грамматики, и дядя просил Плиния подыскать для них хорошего учителя риторики.

3 Остается мне переслушать всех учителей... — В помещение школы мог зайти и послушать любой прохожий. Послушать декламацию (о ней см. II.14, прим. 3) своего сына отец мог пригласить родственников и знакомых. Поэтому Плиний и застал в школе "многих людей нашего сословия", т. е. сенаторов.

4 ...выбирая учителя, навлечешь на себя много обид...— Веспасиан учредил в Риме две государственных риторических школы, греческую и латинскую, и назначил годовую плату учителям этих школ в 100000 сестерций. Первым учителем латинской школы был Квинтилиан. Наряду с этими государственными школами были частные, и между учителями этих школ шло, конечно, соревнование. Предпочтение одной школе могло ощущаться другой как обида.

Письмо 19

1 Туллий Цериал — старый консуляр, выступавший в деле Приска (II.11.9).

2 ...те, кто говорит сидя...— Речь читали обычно сидя.

3 ...речь... полна боевого задора...— Это была, вероятно, речь, в которой Плиний обвинял Приска (II.11.14—15).

4 ...предпочтет приятную звучную речь строгой и сжатой? — Плиний имеет в виду аттицизм и азианизм и спор этих двух направлений, ср. I.20.

5 ...сравнением с другими законами. — Афинский закон γραφη παρανόμων.

Письмо 20

1 Кальвизий — см. I.12, прим. 8.

2 ...мужу которой он был заклятым врагом. — О трагической судьбе Л. Кальпурния Пизона Фруги Лициниана, которого император Гальба усыновил, намечая его в наследники, и которого через несколько дней убили преторианцы, рассказал Тацит ("История" I,14—19 и 34—44). Жена его Верания, дочь Кв. Верания, наместника Британии при Нероне, похоронила мужа, найдя его тело на Форуме.— О Регуле см. I.5 и прим.

3 "...я поговорю с гаруспиком, я часто с ним советовался".— Регул ведет себя так, словно хочет составить гороскоп Верании. Астрология и совещания с астрологам· были строго запрещены императорами. Искоренить, однако, веру в значение, которое имеет для человека положение светил в час его рождения, и во влияние звезд на его жизнь, не удалось. С этой верой был связан и страх перед определенными "критическими годами" жизни, когда человек был особенно подвержен всяким опасностям; тут большую роль играли "священные числа": 3, 7, 9 и производные от них.— Регул побоялся, что его смогут заподозрить в сношениях с астрологами: он посоветуется с гаруспиками, официально признанными гадателями по внутренностям жертв. Император Клавдий учредил коллегию из 60 гаруспиков.

4 ...он клялся ей жизнью сына. — Клятва Регула звучала примерно так: "Да погибнет мой сын, если я лгу". — "Легат" — некая сумма или какой-то предмет, добавочно упомянутый в завещании.

5 Веллей Блез — ближе не известен. Об ухаживании за бездетными стариками и старухами в надежде получить от них наследство рассказывают и Гораций (Сатиры 2,5), и Ювенал (3 и 12), и Марциал (ряд эпиграмм). Постоянным вниманием и заботами об одиноком беспомощном старике "ловец наследства" (captator) заслуживал имя "друга", и обычай требовал, чтобы в завещании были упомянуты и одарены хотя бы небольшим легатом все, кто слыл друзьями завещателя. Пропустить кого-то значило нанести обиду. Поведение Блеза было расценено как неблагодарность.

6 ...по школьным правилам...— Учитель обычно объяснял правила на трех примерах.

7 ...очень красивые туники...— В обычае было по торжественным случаям одеваться в лучшие одежды. Кто была эта Аврелия, установить нельзя.

8 "Зачем я надрываюсь?" — отголосок слов Демосфена из речи "О венке" 142.

9 ...он обнаружил в жертве двойные внутренности.— Если гаруспик обнаруживал в убитом животном двойную печень, то это считалось особенно счастливым предзнаменованием. — Состояние Регула уступает богатству Вибия Криспа и Эприя Марцелла, которые нажили доносами — один 200, а другой 300 миллионов.

Назад   Вперед