ГЛАВА XVI
О НЕРАЗУМНОЙ ЧАСТИ ДУШИ, КОТОРАЯ НАЗЫВАЕТСЯ ТАКЖЕ СТРАСТНОЙ [И ЖЕЛАТЕЛЬНОЙ]⁵⁴⁹

Некоторые утверждают, что неразумное существует само по себе как неразумная душа, а не как часть разумной. И, во-первых, она сама по себе присуща неразумным животным, из чего явствует, что она есть нечто самобытное⁵⁵⁰, а не часть другой (души); затем — ни с чем несообразно, чтобы неразумное было частью разумной души. Но Аристотель считает неразумное и частью, и способностью (разумной души) и разделяет его на две части — как мы сказали⁵⁵¹,— которые вообще называет желательной способностью (όρεκτικόν )⁵⁵². Этой способности свойственно также произвольное движение⁵⁵³: желание, ведь, есть начало движения⁵⁵⁴, потому что, будучи объяты желанием, живые существа побуждаются к произвольному движению⁵⁵⁵. Одна часть неразумной души не повинуется разуму, а другая — повинуется ему; в свою очередь, повинующаяся разуму часть разделяется на две — на чувственно-нежелательную (то έπιθυμητικόν) и аффективную (τό θυμικόν)⁵⁵⁶. Органом пожелательной способности как чувственной⁵⁵⁷ служит печень, а аффектной — сердце, твердая часть, способная к напряженному движению и предназначенная к трудной работе и сильным порывам, — подобно тому, как печень, нежная внутренность, является органом нежного вожделения. Эти (две) способности называются повинующимися разуму потому, что они от природы созданы подчиняться разуму, покоряться ему и возбуждаться к деятельности⁵⁵⁸ так, как он прикажет — конечно, у людей, живущих согласно с природой. Эти страсти (τα πάθη) составляют существо животного: без них, ведь, не может состоять жизнь.

А так как о страсти (πάθος ) говорят в двояком смысле⁵⁵⁹, то нужно, прежде всего, точно разграничить эту соименность (την όμωνυμίαν). Так, говорится о страсти телесной как, например, о болезнях и ранах⁵⁶⁰, говорится также и о страсти душевной, о которой у нас сейчас идет речь, именно: о чувственном пожелании и гневе. В общем же и родовом смысле страсть живого существа есть то, за чем следует удовольствие или печаль⁵⁶¹. За страстью следует печаль, но самая страсть не есть печаль, потому что если бы было так, то все страдающее вместе и скорбело бы, — между тем, бесчувственное страдает, но не скорбит⁵⁶²; следовательно, не страсть есть скорбь (боль), но — ощущение страсти⁵⁶³, — причем, эта страсть должна быть значительна⁵⁶⁴, чтобы могла быть воспринята чувством. Определение же душевных страстей таково: страсть есть чувственное движение желательной способности при представлении (чего-либо) доброго или дурного; или иначе: страсть есть неразумное движение души вследствие ожидания⁵⁶⁵ блага или зла⁵⁶⁶.А родовую⁵⁶⁷ страсть определяют таким образом: страсть есть движение, производимое одним в другом⁵⁶⁸. Энергия же⁵⁶⁹ есть движение деятельное (самостоятельное), согласно с природой. А деятельным называется то, что движется само от себя⁵⁷⁰, Таким образом, и гнев есть деятельность (энергия) аффективной (раздражительной) способности, а страсть — энергия двух частей души и, кроме того, всего нашего тела, всякий раз когда оно вынужденно ведется к действиям гневом. Ведь, в этом случае в одном происходит движение, вызванное другим, что именно мы и назвали страстью. Энергия называется страстью и в другом смысле, именно — всякий раз, как она проявляется вопреки природе. Ведь деятельность (энергия) есть движение согласно с природой, а страсть — вопреки природе. Таким образом, в этом именно смысле энергия называется страстью, когда она возбуждается не согласно с природой, сам ли по себе возбуждается кто-либо, или — от другого⁵⁷¹. Поэтому, пульсовое движение сердца⁵⁷² есть энергия (деятельность), а то движение, которое происходит скачками⁵⁷³, есть страсть. От сердца, ведь, исходит и учащенное движение (биение), но не по природе; от него же — и пульсовое, но согласно с природой. Нисколько поэтому не удивительно, что одна и та же вещь называется и страстью, и энергией (деятельностью). Ведь, поскольку движения происходят из самого страстного начала души, они суть некоторые энергии, а поскольку они неумеренны и не согласны с природой, уже не энергии, но страсти. Таким образом, движение неразумной души есть страсть и в том, и в другом значении⁵⁷⁴. Но не всякое движение (возбуждение) страстного начала души называется страстью, а только — самые сильные и достигающие чувства. Ведь незначительные и нечувствительные возбуждения еще не суть страсти — так как необходимо, чтобы страсть имела также и величину⁵⁷⁵, притом — значительную. Поэтому, к определению страсти добавляется: (страсть есть) движение, подлежащее чувственному восприятию; потому что незначительные возбуждения, незаметные для чувства, как сказано, не производят страсти.

ГЛАВА XVII
О ЧУВСТВЕННО-ПОЖЕЛАТЕЛЬНОЙ СПОСОБНОСТИ⁵⁷⁶

Итак, неразумная часть души, повинующаяся разуму, разделяется, как сказано выше, на две способности: чувственно-пожелательную и аффективную. В свою очередь, чувственно-нежелательная способность разделяется двояко: на удовольствия и печаль. Ведь удовлетворенное вожделение доставляет удовольствие, а неудовлетворенное — печаль (огорчение). Опять же — вожделение, разделяемое по другому способу, образует всего четыре вида, в числе которых заключается⁵⁷⁷ и само⁵⁷⁸. Ведь из области существующего — одно есть благо, другое — зло, одно уже присутствует налицо, другое — ожидается. Сообразно этим свойствам, если 2 умножить на 2, то относящееся к вожделению разделяется на четыре вида. В самом деле, существует хорошее и дурное, а затем — настоящее (наличное) и ожидаемое; отсюда: благо ожидаемое возбуждает⁵⁷⁹ вожделение в собственном смысле (επιθυμία), а благо наличное — удовольствие; с другой стороны, зло ожидаемое производит страх⁵⁸⁰, а наличное (постигшее) — печаль⁵⁸¹. Действительно, удовольствие и вожделение связаны с благом, а страх и печаль — со злом. В силу этого некоторые определяют четыре вида страсти⁵⁸²: вожделение, удовольствие, страх и печаль⁵⁸³. А под благом и злом мы разумеем (здесь) или действительно настоящее благо и зло, или же обычно признаваемое таковым⁵⁸⁴.

Дурные страсти (πάθη) возникают в душе по следующим трем причинам: вследствие дурного воспитания, из невежества и под влиянием худого состояния тела⁵⁸⁵. В самом деле, не будучи хорошо воспитаны с детства, чтобы быть в состоянии владеть страстями, мы впадаем в неумеренность в отношении к ним. А от невежества (необразованности) возникают в разумной части души превратные суждения, так что зло считают добром, а добро — злом. Имеет некоторое значение и дурное свойство тела⁵⁸⁶: те, в ком изобилует горькая желчь, вспыльчивы, а обладающие горячим и влажным темпераментом — склонны к наслаждениям. А лечить дурной навык должно хорошей привычкой: невежество — учением и знанием; дурной органический состав должно лечить телесно, изменяя его, насколько возможно, в средний темперамент соответствующей диетой⁵⁸⁷, упражнениями и, если понадобится, лекарствами.

ГЛАВА XVIII
ОБ УДОВОЛЬСТВИЯХ⁵⁸⁸

Из удовольствий одни суть душевные, другие — телесные. Душевные, конечно, те, которые свойственны одной только душе, самой по себе, каковы удовольствия, возникающие при занятиях науками и при созерцании⁵⁸⁹. Эти, ведь, и им подобные свойственны одной только душе. Телесные же удовольствия — те, которые происходят при участии души и тела и которые поэтому называются телесными; таковы удовольствия, касающиеся пищи и совокуплений. Но никто не мог бы подыскать удовольствий, свойственных одному только телу⁵⁹⁰, так как последнему свойственны только страсти (πάθη), каковы: рассечение, истечение и соответственные темпераменту качества. Всякое удовольствие, ведь, сопровождается чувством (ощущением) — а мы уже показали, что чувство относится к душе. Очевидно также, что об удовольствии можно говорить в различных смыслах, так как удовольствия бывают и в том, и в другом роде, как, например, удовольствия честные и порочные, ложные и истинные, те из них, которые свойственны одному только мышлению (уму), относятся к знанию, а возникающие с помощью тела, касаются чувства. И из чувственных удовольствий — одни естественны, другие неестественны. Кроме того, удовольствию, которое заключается в питье, противополагается печаль, которая возникает при жажде; удовольствию же, состоящему в созерцании, ничто не противополагается. Все это обнаруживает, что слово удовольствие имеет различные значения. Из так называемых телесных удовольствий одни суть естественные и вместе с тем необходимые, без которых невозможно жить, каковы: пища, восполняющая недостаток⁵⁹¹, и необходимые одежды; другие же хотя естественны, но не необходимы, как, например, совокупления, согласные с природой и с законом. Ведь эти последние содействуют сохранению всего рода, однако возможно и без них жить в девстве⁵⁹². Иные же удовольствия и не необходимы, и не естественны такие как пьянство, сладострастие, [сребролюбие⁵⁹³] и пресыщения, превосходящие потребность. Они, ведь, не содействуют ни преемству рода, как законное сожительство, ни устройству (сохранению) жизни, а, скорее, даже вредят. Итак, живущий по Богу должен искать только удовольствий необходимых и вместе с тем естественных; тот же, который занимает второе после него место по добродетели, может стремиться как к этим удовольствиям, так и к естественным и не необходимым, но с соблюдением приличной меры, образа, времени и места; остальных же удовольствий должно всячески избегать.

Вообще те удовольствия должно признавать хорошими, которые не соединены с печалью, не возбуждают раскаяния и не причиняют никакого другого вреда, не переходят за пределы известной нормы и не отвлекают нас надолго от важных дел, или не порабощают себе. Истинные же⁵⁹⁴ удовольствия — суть те, которые возникают или стоят в какой-нибудь связи с познанием Божества, с науками и добродетелями: их должно считать прежде и более всего вожделенными, так как они содействуют не простому только существованию и не продолжению рода, но тому, чтобы жить как следует, быть честными и боголюбезными, — способствуют действительному душевному и интеллектуальному усовершенствованию человека; они не являются врачеванием каких-либо страданий, подобно удовольствиям, восполняющим недостаток, не имеют в себе решительно никакой печали (скорби), им предшествующей или следующей за ними, или противополагаемой им; они чисты и чужды всякой материальной примеси, будучи исключительно душевными.

И по мнению Платона, одни из удовольствий ложны, другие истинны. Ложны те, которые происходят с помощью чувства и знаний неистинного⁵⁹⁵ и соединены с печалями; истинны — те, которые свойственны одной только душе самой по себе, возникают, на почве истинного знания, ума и практического благоразумия, которые чисты и непричастны скорби и за которыми никогда не следует никакое раскаяние. Удовольствия, проистекающие от созерцания⁵⁹⁶ и от добрых дел, называют не πάθη, но πείσεις⁵⁹⁷. Некоторые же такого именно рода удовольствие называют радостью⁵⁹⁸.

Определяют еще удовольствие как чувственный процесс (явление) в природе⁵⁹⁹. Но это, по-видимому, есть определение одного только телесного удовольствия, потому что последнее есть некоторое восполнение и врачевание телесного недостатка и проистекающей из недостатка печали. В самом деле, когда мы зябнем или испытываем жажду, то, исцеляя скорбь, происходящую от холода и жажды, испытываем удовольствие в согревании и питье. Следовательно, эти удовольствия добры относительно⁶⁰⁰, а не сами по себе, не по своей природе. Ведь, подобно тому как излечиваться есть добро относительное, а быть здоровым — добро по природе и само по себе, так ж эти удовольствия суть блага относительные, являясь как бы своего рода лечениями. Удовольствия же, возникающие из созерцания, добры сами по себе и по природе, потому что они не происходят от недостатка. Итак, отсюда ясно, что не всякое удовольствие есть восполнение недостатка⁶⁰¹; а если так, то неверно определение, по которому удовольствие есть чувственный процесс в природе, так как оно обнимает не все удовольствия, но опускает из виду удовольствие, происходящее от созерцания. И Эпикур, определяющий удовольствие как устранение всякой скорби, говорит одно и то же с утверждающими, что оно есть чувственный процесс в природе. Действительно, устранение печали (скорби) он называет удовольствием. Но так как никакой процесс не однороден или не совпадает⁶⁰² с его результатами⁶⁰³, то и процесс удовольствия нельзя считать удовольствием, но чем-то отличным от удовольствия. Процесс, конечно, состоит в происхождении; но ничто из происходящего не может в одно и то же время происходить и существовать, а — очевидно — в последовательности; но приятное сразу доставляет удовольствие, следовательно, удовольствие не есть процесс. Затем, всякий процесс относится к несуществующему, удовольствие же — к тому, что уже существует: следовательно, удовольствие не есть процесс. Далее процесс (происхождение) называется скорым и медленным, удовольствие — нет. Кроме того, из благ одни суть свойство⁶⁰⁴, другие — энергия (деятельность), иные — органы. Свойство (έξις) — как, например, добродетель; энергия — как действие по ней; или еще: свойство — зрительная сила, энергия — само зрение (видение), а органы — то, посредством чего мы действуем⁶⁰⁵, как, например, глаз, нога и подобное. Все душевные силы в отношении к благу и злу⁶⁰⁶ суть силы некоторых природных свойств (έξεων); следовательно, благо ли есть удовольствие, или зло — оно будет состоять в этом только одном⁶⁰⁷. Но оно не есть свойство. В самом деле, удовольствие не есть свойство в том смысле, как добродетель: оно, ведь, не может так легко переходить в противоположную ему печаль; тем более, не есть оно свойство в смысле обладания, противополагаемого лишению⁶⁰⁸, потому что обладание и лишение не может быть в одно и то же время⁶⁰⁹, между тем, некоторые в одно и то же время испытывают удовольствие и скорбят, как например, те, которые чешутся⁶¹⁰. Следовательно, удовольствие не есть свойство. Не есть оно и орган, потому что органы существуют не сами по себе (для себя), но ради другого, удовольствие же — не ради другого, но само по себе. Следовательно, удовольствие не есть орган. Остается, таким образом, признать, что удовольствие есть деятельность (энергия). Отсюда Аристотель определяет его⁶¹¹, как беспрепятственную деятельность, соответствующую природному расположению (εξεωζ), потому что все затрудняющее природную деятельность причиняет огорчение. Но и счастье есть беспрепятственная деятельность согласно природному расположению; следовательно, по этому определению выходит, что счастье есть удовольствие, и самое определение ниспровергается. Поправившись, Аристотель определил удовольствие как результат беспрепятственных занятие ний⁶¹² индивидуума⁶¹³, сообразных с природой, так что удовольствие соприсуще счастью, сплетено с ним, но, однако, счастье не есть удовольствие⁶¹⁴.

Не всякая деятельность есть движение, но существует деятельность, происходящая и при неподвижности, по каковой первый действует Бог: ведь первый двигатель неподвижен. Такова же и созерцательная деятельность у людей. Она ведь происходит без движения, потому что и созерцаемое — всегда одно и то же и мысль созерцающего пребывает неизменной, так как всегда сосредоточивается на одном и том же. Поэтому, если созерцательное удовольствие как высочайшее, самое главное и истинное происходит без движения, то очевидно, что другие удовольствия, происходящие через сравнительно незначительные движения, чем при меньших движениях возникают, тем они выше и лучше. Удовольствия разделяются соответственно видам деятельности: сколько видов деятельностей⁶¹⁵, столько и удовольствий, причем, добрым соответствуют добрые, дурным — дурные⁶¹⁶. Очевидно также, что каждому чувству соответствуют различные по виду удовольствия. Действительно, иные удовольствия свойственны осязанию и вкусу; иные — зрению, слуху и обонянию. Более чистые из внешних чувств суть те, которые доставляют удовольствие, не соприкасаясь с чувственными объектами, каковы зрение, слух и обоняние. Существует также два вида мыслительных функций: один практический (деятельный), другой — теоретический (созерцательный)⁶¹⁷. Очевидно, таким образом, что и удовольствий, соответствующих этим функциям, два рода, и из них созерцательный совершеннее практического. Человеку свойственны, поскольку он (есть) человек, удовольствия, проистекающие от мыслительной деятельности, потому что чувственные удовольствия присущи⁶¹⁸ ему, поскольку он есть животное, наравне с прочими животными. А так как из чувственных удовольствий одни (люди) услаждаются одними, а другие — другими, то сами по себе хороши те удовольствия, которые представляются таковыми честным людям, а не те, которые порочным. Ведь правым судьею всякой вещи является не первый встречный, но — человек сведущий и расположенный (к тому) по природе.

ГЛАВА XIX
О ПЕЧАЛИ⁶¹⁹

Видов печали четыре: тоска, горе⁶²⁰, зависть, сострадание. Тоска (грусть) есть печаль, сопровождающаяся безмолвием; горе (скорбь) — печаль удручающая⁶²¹; зависть — печаль из-за чужих благ; сострадание же — печаль из-за чужих бедствий⁶²². Всякая печаль есть зло (κακόν) по своей природе⁶²³. Ведь если и благородный (честный) муж опечалится подчас, когда погибают полезные люди или дети, или когда опустошается отечество, то — не наперед и не преднамеренно, но в силу обстоятельств. Но и при этих обстоятельствах созерцательная натура остается совершенно бесстрастной, отдаляя себя от всего такого и предаваясь Богу. Дельный муж в таких случаях страдает в меру и не переходит границы; он не побеждается ими, но, скорее, побеждает их. Печаль противоположна умеренному удовольствию, как зло — добру, и чрезмерному удовольствию как зло — злу⁶²⁴. Чрезмерность свойственна одним толькотелесным удовольствиям, потому что созерцательные удовольствия, будучи в некоторой степени высочайшими и абсолютными⁶²⁵, не допускают излишества; им не противополагается печаль, и они не возникают по устранении предшествовавшей печали.

ГЛАВА XX
О СТРАХЕ⁶²⁶

И страх разделяется на шесть видов: на нерешительность⁶²⁷, стыдливость, совестливость (стыд), изумление, ужас и беспокойство. Нерешительность есть боязнь предстоящей деятельности; изумление же — страх от представления чего-либо великого⁶²⁸; а ужас — страх от представления чего-либо необыкновенного⁶²⁹; беспокойство есть боязнь ошибки, то есть неудачи: так, боясь, что не будем иметь успеха в деле, мы испытываем беспокойство; стыдливость — страх вследствие ожидания порицания, и это чувство⁶³⁰ — прекраснейшее; совестливость же (стыд) есть страх вследствие совершённого постыдного дела; но и это чувство не безнадёжно в отношении к спасению⁶³¹. Стыдливость отличается от совестливости тем, что совестящийся покрывает себя в том, что он сделал, а стыдливый боится впасть в бесславие⁶³². Древние, злоупотребляя словами, часто называют стыдливость совестливостью и совестливость — стыдливостью.

Страх происходит вследствие охлаждения, когда вся теплота стекается к сердцу как⁶³³ к главному центру подобно тому, как народ, когда находится в страхе, убегает к архонтам⁶³⁴. Органом печали⁶³⁵ служит устье (пасть) желудка: в нем именно, во время печали (огорчения) чувствуется колотье, — как говорит об этом Гален в 3-й книге "О доказательстве" приблизительно следующее: "у печалящихся оттекает в желудок много желтой желчи, что причиняет им колотье, и они освобождаются от огорчения и колотья не ранее, чем изрыгнут желчь". Колотье происходит у них ниже хряща, находящегося в средней груди, который называется "мечевидным"⁶³⁶. Сердце лежит гораздо выше. Действительно, по отношению к диафрагме⁶³⁷ желудок находится ниже, а сердце — выше⁶³⁸. Древние обычно называют сердцем и устье желудка, как например, Гиппократ и Фукидид, в сочинении о моровой язве⁶³⁹ рассказывающий следующее: "когда болезнь действовала на сердце, то поворачивала его в разные стороны, и происходили все выделения желчи, какие только известны врачам"⁶⁴⁰. Но, ведь, поворачивается в разные стороны устье желудка, когда вынуждается изблевывать, а не внутренность, сердце.

Примечания

⁵⁴⁹ Общее заглавие: "Περί τού αλόγου μέρους τής ψυχής, ό και παθητικόν [και ορεκτικόν — в D. 1 и у Gall.] καλείται" — De parte animae rationis experts, quae et patibilis et appetitio vocatur. Заметим в первую очередь (у пер.: наперед — ред.), что способность желательная вообще, и, в частности — страсти, у Немесия (как и у Платона) не отнесены, строго говоря, к области собственно волевых актов, о которых наш автор рассуждает (у пер.: трактует — ред.) подробно в конце своего сочинения, разделяя их на произвольные и непроизвольные, а как-то неопределенно слиты с психо-физиологическими отправлениями низшей чувствен-ной природы человека, или неразумной души вообще. Отсюда — у Немесия нет ясного различия между страстью (πάθος) и аффектом (θυμός). Настоящая (XVI) глава представляет собой как бы общее введение к аналитическому исследованию неразумной части души, в частности, той, которая подчинена разуму и которая, в свою очередь, разделяется на две части: έπιθυμητικον и θυμικόν. В следующих главах Немесий рассуждает отдельно об έπιθυμητικόν и θυμικόν, а затем уже — и о другой части неразумной души, которая не подчиняется разуму. У И. Дамаскина настоящая XVI глава буквально воспроизведена (кроме начала) в "Точном изложении православной веры", гл. 22.
⁵⁵⁰ Иначе: "совершенное" (τελεία τις έστίυ).
⁵⁵¹ Аристотель делит неразумную душу на повинующуюся разуму и не повинующуюся ему (гл. XV).
⁵⁵² Очевидно, Немесий в этом вопросе успокаивается на Аристотеле: см. Aristotle Ethic, ad Nicomacb., I, 13; ср. De anima, III, 9, §§ 2—3; Rhet. I, 5; Topic, cap. 7 и др.
⁵⁵³ В лат. Ant, добавлено: "к которому возбуждаются животные для достижения или избежания чего-либо".
⁵⁵⁴ Aristotle De anima, III, 10, §§ 1 и 5.
⁵⁵⁵ В лат. Ant. добавлено: persequendi cansa (т. е., для достижения желаемого).
⁵⁵⁶ У Платона, и, отчасти, Аристотеля, очень ясно проведено это деление: см. "Тимей" 70 В, С, 89 Е-90 С; Republ. IV, 439 и 441; Aristotle Eth. Nicomach. I, 13. Ср. Климент Александрийский Stromat.j lib. V, cap. 8; lib. III, cap. 10; Григорий. Нисский "Об устроении человека", гл. 8-я.
⁵⁵⁷ В лат. Ant. "порождаемой чувством" (т.е., происходящей из чувства). Об органах пожелательной и раздражительной (аффективной) способностей см. у Платона в "Тимее" 69 D и след.
⁵⁵⁸ Греч, κινείσθαι — буквально: двигаться.
⁵⁵⁹ Буквально: "омонимически" (όμωνύμως). Отсюда у Дамаскина начинается 22-я глава: "Περί πάθους καί ενεργείας." (Ortbodoxae fidei accurata explicatio, p. 138. Basil. 1548 г.), буквально воспроизводящая (в своей 1-й половине) XVI главу трактата Немесия.
⁵⁶⁰ Ср. Aristotle De part, animal., III, 4.
⁵⁶¹ Определение Аристотеля в Ethic. Nicomach., II, 4, ср. Plotin. Ennead,, III, 6, 4.
⁵⁶² Здесь — παθος понимается Немесием в самом элементарном и материальном смысле, как страдание физическое.
⁵⁶³ Т. е. страдания.
⁵⁶⁴ У Damasceni (ibidem) добавлено: "ήγουν μέγα (то есть велика)".
⁵⁶⁵ Δι 'ύπόληψιν, по Аристотелю, следовало бы перевести: "вследствие представлений'.
⁵⁶⁶ Подобные определения страсти находим у Стобея, который приписывает (у пер.: усвояет — ред.) эти определения Аристотелю: см. Stob. Eсl. II, 6, 36. (по Domanski, Op. cit. S. 118).
⁵⁶⁷ У Damasceni (ibid.) добавлено: "ήγουν κοινόν (τ. е. всем принадлежащую)".
⁵⁶⁸ Κίνησις έv έτέρψ εξ ετέρου.
⁵⁶⁹ Иначе — деятельность; различные значения слова ενέργεια.
⁵⁷⁰ Такое же определение деятельности (энергии) и "деятельного" находим у св. Григория Нисского: "деятельность", учит св. Григорий (см. у Анастасия Синаита в "Путеводителе"; ср. Филарета "Историческое учение об отцах церкви" т. III), "есть естественная каждой сущности сила и движение, которых лишено только не сущее... Деятельность есть движение деятельное (см. у св. Максима Исповедника; ср. Филар. ibidem). А деятельным называется то, что движется само от себя... Что имеет одну природу, имеет одну и ту же деятельность". Отсюда отцы Церкви делали апологетические выводы против ариан, евтихиан, монофелитов и т. п.
⁵⁷¹ Отличие природных, естественных функций от страстей в таком же смысле проводится у св. Григория Нисского, который страстью, в собственном смысле πάθος, называет только то, что уклоняется от нормы, совершается вопреки природе, "ничто поистине не есть страсть, если оно не ведет ко греху. Никто в собственном смысле не назвал бы страстью необходимых явлений природы... В собственном смысле страстью мы называем только то, что мыслится как противное свойственному добродетели бесстрастию". В этом отношении страсть не была присуща Иисусу Христу, чуждому всякого греха (Contra Eunom., lib. V). Климент Александрийский тоже определяет страсть как движение, противное разуму и природе, и таким образом отождествляет ее с грехом (Stromata, lib. II, cap. 13; ср. Paedag., lib. I, cap. 13). В основе всех подобных определений лежит учение стоиков о жизни, согласной с природой, о так называемой "апатии" и т. п.
⁵⁷² Т.е. нормальное; в лат.: "если пульс умеренный"... и т.д.; у Damasceni (ibid.) добавлено: "φυσική ούσα", т.е. "будучи согласен с природой"...
⁵⁷³ У Дамаскина добавлено: "будучи неумеренным и несогласным с природой". Κατά τους παλμούς — означает учащенное биение...
⁵⁷⁴ Т.е. смысле слова. Вышеуказанное родовое определение страсти как "движения, происходящего έv έτερψ εξ έτέρου", затем — определение энергии или деятельности, а также все сейчас изложенные рассуждения об отличии природных функций (энергий) от страстей, заимствованы Немесием у Галена из его сочинения: De Hippocrat. et Platonis decretis, VI, 1, как показывает длинная параллель, приведенная у Domanski (Op. cit., S. 116).
⁵⁷⁵ Т.е. интенсивность.
⁵⁷⁶ Общее заглавие: "Περί του έπιθυμητικου" — De cupiditate. У Con. здесь начинается 9-я глава 4-й книги: "Recenset (т. е. Nemesius) quatuor affectus animi"... etc. У Vall.: "De concupiscibili".
⁵⁷⁷ оно — ред.
⁵⁷⁸ Эти четыре вида, как дальше указано, суть: επιθυμία, ηδονή, φόβος И λύπη.
⁵⁷⁹ Буквально: "есть (εστί) вожделение", но, конечно, в том смысле, что вызывает его.
⁵⁸⁰ См. предыдущее примечание.
⁵⁸¹ То же буквально — у Дамаскина (ibid.) стр. 85 по рус. пер.
⁵⁸² У пер.: разделяют страсть (πάθος) на четыре вида — ред.
⁵⁸³ Такое деление πόθος на четыре вида, а равно — приведенные Немесием основания этого деления, приписывают (у пер.: усвояют —ред.) стоикам: см. Stob. Eel. II, 6, 166 (Domanski, S, 119).
⁵⁸⁴ Ср. Aristotle De anima, III, 10.
⁵⁸⁵ Καχεξία.
⁵⁸⁶ Имеется в виду: состав органических соков.
⁵⁸⁷ Иначе: "образом жизни".
⁵⁸⁸ Заглавие обычное во всех кодексах. В этой главе Немесий особенно много заимствует у Аристотеля и Платона: издатель Охоп. и Gall, в начале главы замечают: "Наес fere ad mentem Aristotelis dicuntur — Eth. ad Nicomach. lib. 10 quinque prioribus capitibus". Ср. "Филеб". 36 С—54. У св. И. Дамаскина (Op. cit.) в гл. 13-й (стр. 85) буквально воспроизведена первая четверть настоящей главы соч. Немесия.
⁵⁸⁹ Греч, θεωρία = лат. cognitio rerum (познание вещей).
⁵⁹⁰ Ср. И. Златоуст, Homil. 74 in Ioan. Ср. в рус. пер. т. S-й, с. 496.
⁵⁹¹ Т.е., недостаток органических соков, происходящий вследствие выделения и обмена веществ.
⁵⁹² Деление удовольствий на естественные и необходимые принадлежит эпикурейцам (см. Evangelides "Zwei Kapitel...", S. 13, прим. 25).
⁵⁹³ Скобки подлинника.
⁵⁹⁴ Греч, κυρίως δε — "собственно же" (удовольствия).
⁵⁹⁵ Греч, δόξα — мнение, знание недостоверное, призрачное (по Платону).
⁵⁹⁶ Греч. — θεωρία = лат. contemplatio rerum (созерцание сущего).
⁵⁹⁷ В лат. Ant. полнее: "называют не общим именем πάθη, но πείσεις , хотя то и другое происходит от πάσχω (a patiendo)". Слово πείσεις Vall, передает "suavitates", a Con. "suasiones". Πείσις может означать: убеждение, спокойствие — в противоположность πάθος, означающему — волнение, возбуждение.
⁵⁹⁸ Con. дальше начинает 11-ю главу 4-й книги: "De definitione voluptatis, secundum opinionem falsam, et quid secundum veritatem"..., etc.
⁵⁹⁹ Γένεσιν (бывание, бытность, происхождение — по Платону)είς φύσιν αίσθητήν. Издатель Охоп. и Gall, замечают: "против этого определения, которое находится у Платона в "Филебе", рассуждает Аристотель в Etbic. Nicomach., lib. 7": См. Aristotle, Ethic. Nicomach., VII, 12 и 13, pag. 120-121 по изд. 1597 г. (Opera Aristotelis, torn. II); см. "Филеб" 53 С и др. Буквально такой формулы у Платона нет; поэтому Немесий здесь не цитирует этого философа, а адресует (у пер.: усвояет — ред.) это определение многим, например, Эпикуру (см. ниже).
⁶⁰⁰ Κατά συμβεβηκός — косвенно, по сравнению с чем-либо другим, т.е., по связи (ассоциации) с предыдущим состоянием.
⁶⁰¹ Т.е. какой-либо телесной потребности.
⁶⁰² У пер.: сроден — пер.
⁶⁰³ Буквально: со своим концом, окончанием.
^{604 '}Εξις — habitus.
⁶⁰⁵ Лат. Ant.: "выполняем (у пер.: совершаем — ред.) известные функции".
⁶⁰⁶ Иначе: "в рассуждении о добре и зле"...
⁶⁰⁷ Matth. поясняет: "в одном только благе или в одном только зле, пороке" ( Var lectiones, pag. 226).
⁶⁰⁸ Перевод — несколько распространенный, но точно передающий мысль Немесия (см. пояснения Matth. p. 226).
⁶⁰⁹ Буквально: "по отношению к одному и тому же".
⁶¹⁰ Т.е., когда сверебит кожа. Об этом рассуждает Платон в "Федоне" (см. конец 3-й главы).
⁶¹¹ Aristotle, Ethic, ad Nicomacb., VII, 13.
⁶¹² У пер.: деятельностей — ред.
⁶¹³ Буквально: живого, одушевленного существа (του ξώου).
⁶¹⁴ На этом Немесий примиряется, соглашаясь, по-видимому, с Аристотелем.
⁶¹⁵ Т.е. видов душевной деятельности.
⁶¹⁶ Т.е. добрым и высшим психическим деятельностям (функциям) соответствуют добрые и высшие удовольствия, и наоборот.
⁶¹⁷ Греч.: τό μεν πρακτικον, τό δε θεωρητικον; лат. Ant.: "один усматривается в деятельности (in agendo), другой — в созерцании (in contemplando)".
⁶¹⁸ У пер.: общи— ред.
⁶¹⁹ Общее заглавие: "Περί λύπης", — De aegritudine. Λύπη понимается здесь в смысле огорчения, неудовольствия как противоположность ήδονή. У Con. начин. 12-я гл. 4-й книги: "De tristitia et ejus speciebus".
⁶²⁰ Αχός άχθος.
⁶²¹ Βαρύνουσα, иначе: причиняющая боль, муку.
⁶²² См. то же у Дамаскина гл. 14, стр. 86. — Различение (у пер.: деление на — ред.) λύπη четырех видов и определение каждого вида в отдельности заимствовано Немесием у стоиков: Stob. Eel., II, 6, 178 и Diog. Laert. VII, 1 приводят все эти определения как учение стоиков (Domanski, Op. cit. S. 121). Matth. замечает: Λύπη et novem (?) ejus species definiuntur apud Diog. Laert. in Zenone, pag. 275" (См. Var lectiones. et animadvers.", p. 229 ).
⁶²³ Cp. Aristotle,. Ethic. Nicomach., VII, 14.
⁶²⁴ Т.е., как меньшее зло — большему.
⁶²⁵ Точнее с греч.: "целесообразными" (τό τελειον έχουσαι).
^626
627 В Заглавие во всех код. и у Con. обычное.лат. Ant. pigritia (лень).
⁶²⁸ Иначе: "от какого-либо великого явления", так как φαντασία может означать в данном случае не только представление, но и самое явление, его вызвавшее.
⁶²⁹ Иначе: "от явления (φαντασία) необыкновенного".
⁶³⁰ Букв, πάθος- — "состояние".
⁶³¹ Т.е., спасению человека, если иметь в виду нравственную ценность этого чувства, предохраняющего человека от совершения постыдных поступков. На этом оканчивается глава "О страхе" у Дамаскина (ibid. гл. 15-я).
⁶³² В лат.: "допустить что-либо неприличное". — Вышеизложенное деление φόβος на шесть видов, а равно — определение и характеристику каждого вида, Немесий берет у стоиков: см. Diog. Laert. VII, 1 и Stob. Eel, II, 6, 178 (Domanski, Op. cit. S. 123-124); cp. Plotin Ennead., III, 6, § 3; ср. Aristotle Ethic. Nicomach., IV, 15; ср. Plato Leges, I , 646 E.
⁶³³ Con. и Vall, удачно вставляют ώς, которого нет в нашем подлиннике.
⁶³⁴ Подобное физиологическое объяснение страха как душевного состояния, вызываемого охлаждением теплоты (κατά περίψυξιν τόύ θερμού) на поверхности тела и сосредоточением пневмы и крови внутри, в сердце, находим у Галена в De Hippocrat. et Platonis decretis II, 7 и в De sympt. caus. II, 5 (См. Domanski, Op. cit. S. 124).
⁶³⁵ В латинском — "страха".
⁶³⁶ Поскольку имеет вид меча; греч. название ξιφοαδές.
⁶³⁷ Перегородка, отделяющая грудь от желудка.
⁶³⁸ См. параллели к этому из сочин. Galenl De Hippocrat. et Platonis decretis II, 8, приведенные у Domanski на стр. 125 в примеч. Ср. Григория Нисского "Об устроении человека", гл. 12.
⁶³⁹ Εν τφ λοιμφ: λοιμός, по Matth., есть название сочинения ("трагедии или комедии") Фукидида, в котором он описывает моровую язву, бывшую в Афинах.
⁶⁴⁰ "Это место из Фукидида цитирует Galen в De Hippocrat. et Platonis decretis и в др. сочинениях (Domanski Die Psychologic des Nemesius, S. 125, примеч. 1).

Назад   Вперед