Книга III1. Прежде всего ты просишь объяснить тебе, что происходит в процессе предвидения будущего. Скажем сразу: узнать то, что ты хочешь, невозможно. В самом деле, в соответствии со смыслом вопроса ты полагаешь, что сам факт предвидения может существовать, и ты считаешь его одним из элементов природы. Но это не то, что относится к сотворенному миру, и не то, что действует как природное изменение, и это не искусное изобретение чего-либо полезного в жизни, и вообще это не человеческое действие, а божественное и сверхъестественное, посылаемое свыше, с небес, нерожденное и вечное, и оно выделяется по своим качествам соответственно собственной природе. Так вот, главным противовесом против всех этих затруднений является познание принципа искусства прорицания, того, что оно исходит не от тел и не от телесных страстей, не от некой природы и природных сил, и не от человеческой обстановки или связанных с ней навыков, и не от некого благоприобретенного искусства, направленного на определенный аспект жизни. Вся власть прорицания восходит к богам и дается от богов, она совершается посредством божественных действий или знамений и состоит в божественных видениях и познающем умозрении. Все остальное как орудие подчинено посылаемому богами дару предвидения: все то, что связано с нашей душой и телом, и то, что заключено в природе мира в целом или в природе отдельного человека. Некоторые элементы предустановлены как бы в ранге материи, а именно, то, что относится к положению в пространстве или подобным вещам. Если кто-либо, отвернувшись от первопричин, переносит искусство прорицания на вторичные действия, например, если он полагает, что он прав, относя искусство прорицания к движениям тел, изменениям состояний, другим процессам становления, человеческим действиям или объяснениям психическим или природным, или если он считает взаимную симметрию этих элементов их причиной и полагает, что дает ее точное определение, то он глубоко заблуждается. Есть только одно правильное определение и единственный принцип для всего этого — это ни в коем случае не предсказывать будущее беспричинно на основании того, что не заключает в себе никакого предвидения, но с помощью богов, содержащих в себе пределы всего знания о существующем, всматриваться в искусство прорицания, распространившееся на весь мир и на все его различные природы. Вот какова первопричина, наиболее общая и изначально содержащая в себе то, что она дает причастному ей, и в первую очередь дающая истину, в которой искусство прорицания нуждается, и она сразу охватывает сущность и причину возникающих вещей, что неизбежно ведет к обладанию безошибочным предвидением. Итак, положим этот принцип в основу всего искусства прорицания, и, опираясь на него, мы можем научно описать все виды предсказания. Теперь зай- . мемся этими вопросами в том порядке, в каком ты спрашиваешь. 2. Относительно прорицания во сне говорят следующее: юз пока мы спим, мы часто во сне обращаемся к будущему, но не в состоянии беспокойного экстаза (ведь тело спокойно лежит) и уже не сознавая факты так же, как наяву. Однако то, что ты говоришь, обычно происходит в человеческих снах и в снах, исходящих от души, или когда приходят в движение наши мысли, слова или все то, что пробуждается воображением и повседневными заботами. Все это то истинно, то ложно и в определенных случаях отвечает реальности, но по большей части этого не происходит. Однако сновидения, называемые посланными богами, происходят не так, как ты говоришь. Напротив, когда сон заканчивается и мы с трудом начинаем пробуждаться, можно услышать некий краткий голос, который руководит нами в том, что нужно сделать, или можно слышать голоса, когда мы пребываем между бодрствованием и сном или даже совершенно пробудились. Иногда лежащих окружает неосязаемое бестелесное дыхание, так что увидеть его невозможно, но присутствует его восприятие и понимание: оно издает свист при появлении, без какого-либо соприкосновения распространяется повсюду и совершает чудеса, освобождая душу и тело от страстей. А иногда, когда блеснет ясный и спокойный свет, притупляется зрение и закрываются глаза, бывшие прежде широко открытыми, но бодрствуют другие чувства, которые воспринимают, как боги являют себя на свету, и слышат то, что боги говорят, и ясно знают, что они делают. Еще более совершенно созерцание бывает тогда, когда и глаза видят, и сильный ум следит за совершающимся, и когда это дополняется движением теурга. Эти сновидения, столь многочисленные и столь различные, не похожи ни на какой человеческий сон, напротив, и сон, и смыкание глаз, и подобное обмороку состояние, и пребывание между сном и бодрствованием, постепенное пробуждение или полное бодрствование — все эти состояния божественны и подходящи для восприятия богов, их посылают сами боги, и такие сны отчасти предшествуют явлению богов. Итак, устрани из божественных сновидений, среди которых важное место занимают вещие сны, само состояние сна в любых формах и неспособность воспринимать явления как наяву. Невозможно, в самом деле, чтобы очевидное присутствие богов не было доступным бодрствующему сознанию. Вернее, присутствие богов должно быть более ясным, более определенным, чем сознание, и дающим более совершенное понимание. Некоторые же, не зная этих признаков истинно вещих сновидений и размышляя о них обычным человеческим образом, редко получают возможность предвидеть будущее и потому, естественно, не понимают, как эти сновидения содержат истину. Мне кажется, именно это тревожит и тебя, ибо ты не знаешь их истинных признаков. Тебе следует принять это за основу истинного различения сновидений и юб следовать всему тому, что было сказано относительно предвидения во сне. 3. Есть такое мнение. Поскольку душа обладает двоякой жизнью: одной — вместе с телом, а другой — отдельно от всякого тела, — то во все остальное время, в бодрствовании, мы по большей части живем жизнью, общей с телом, и разве что иногда, в мышлении и рассуждении, чистотой наших мыслей мы совершенно отделяемся от него. А во время сна мы всецело освобождаемся от него как от неких связующих нас оков и живем обособленной от тела жизнью, которая есть познание. Вот тогда в нас пробуждается и действует согласно своей природе этот вид жизни — интеллектуальный или божественный — безразлично, одно и то же ли это или каждый есть то, что он есть. Итак, поскольку ум созерцает существующее, а душа охватывает в себе причины всего происходящего, то естественно, что согласно главной причине она предвидит будущие события в порядке, соответствующем их первопричинам. Она применяет еще более совершенные, чем этот, методы прорицания, объединяя с целым, от которого она была отделена, частицы жизни и умственной деятельности. Тогда она от целого наполняется всеобщим знанием, так что по большей части постигает своими мыслями то, что совершается в мире. Когда она в подобном отрешенном действии достигает единства с богами, то именно тогда воспринимает самое истинное множество мыслей, благодаря которым и совершает истинные прорицания, и отсюда она полагает самые истинные начала божественных сновидений. Но если душа соединится своим умственным и божественным началом с высшими родами, то тогда и видения ее будут чище, будь то относящиеся к богам, или к бестелесным в себе сущностям, или вообще к тому, что содействует истинному пониманию умопостигаемого. Если же она возводит слова существ из мира становления к их причинам — богам, то она приобретает от них силу и знание, сравнимые с теми, какие были, и теми, какие будут: душа созерцает во всякое время, исследует результаты того, что происходит во времени, она участвует в божественном порядке, в их провидении и подобающем результате, она лечит больные тела, устраивает к лучшему то, что происходит у людей нескладно и беспорядочно, и часто совершает открытия в искусствах, распределяет права и дает законные установления. Так, в святилище Асклепия божественными сновидениями прекращаются болезни, а само врачебное искусство возникло из порядка ночных видений на основе священных сновидений. Все войско Александра, которое ночью должно было погибнуть, было спасено, когда Дионис явился во сне и указал избавление от жестоких бед33. Город Афутис, осажденный царем Лисандром, был спасен посланными Аммоном сновидениями, когда Лисандр быстро отвел оттуда свое войско и внезапно снял осаду34. Но зачем излагать это, приводя все 109 эти примеры, когда то, что происходит изо дня в день, представляется более ясным, чем слова? 4. Итак, вот что достаточно сказать относительно божественных прорицаний во сне: что это такое, как они происходят и какую пользу приносят людям. Но ты утверждаешь, что многие стремятся к будущему также исступлением и божественной одержимостью, в бодрствовании, так что они действуют в согласии с чувством, но, с другой стороны, они уже не сознают самих себя или осознают не так, как прежде. Итак, я хочу также и по этому поводу описать признаки тех, кто на самом деле одержим богами. Если эти люди подчинили вдохновляющим их богам всю свою жизнь как средство или орудие, если они поменяли человеческую жизнь на божественную, если они живут своей частной жизнью согласно с богом, то они не поступают соответственно ощущению, не бодрствуют так, как те, у кого бодрствуют чувства, не обращаются сами к будущему и не совершают таких движений, какие совершают те, кто движим стремлением. Впрочем, они не сознают самих себя ни так, как прежде, ни как-либо иначе, и по вообще они не обращают собственное сознание на самих себя и не проявляют какого бы то ни было специального знания. Вот главное доказательство: многие не обжигаются, когда подносят огонь, потому что огонь не прикасается к ним благодаря божественному вдохновению. Многие, даже обжигаясь, не противятся этому, поскольку в этот момент не живут жизнью живого существа. Одни, вонзая в себя вертела, не чувствуют этого, так же как и другие, которые бьют себя секирой по спине, а некоторые ничего не чувствуют, рассекая себе кинжалами руки. Их действия совсем не человеческие, ибо и непреодолимое становится преодолимым, если исходит от богов: они бросаются в огонь, и проходят огонь, и переходят реки, как жрица в Кастабалах35. Все это показывает, что исступленные не сознают самих себя и что они не живут ни человеческой жизнью, ни жизнью живого существа в ощущении или стремлении, но вместо этого получают иную, в большей степени божественную жизнь, которой воодушевляются и которой совершенно одержимы. 5. Итак, существует много видов божественной одержимости, и божественное вдохновение приходит в действие многими путями, поэтому имеется много его различных признаков. С одной стороны, различные боги, от которых мы получаем вдохновение, дают разное вдохновение. С другой стороны, характер одержимости, меняясь, изменяет также и боговдохновенность. Либо бог нами владеет, либо мы целиком становимся принадлежащими богу, либо мы действуем совместно с ним. Иногда мы причастны предельной способности бога, иногда — средней, а иногда — первой. Иногда возникает простое участие, иногда — общность, а иногда — единение людей, одержимых богом, с божеством. Либо одна душа испытывает это, либо душа вместе с телом, либо единое живое существо. Именно поэтому многообразны признаки тех, кто испытывает вдохновение: движения тела и его частей или совер- ш шенная неподвижность, гармоничные построения, хороводы и слаженные голоса или противоположное этому. Тело кажется приподнятым, или увеличенным, или вознесенным в воздух, или же кажется, что с ним происходит противоположное. Кроме того, можно заметить большую равномерность голоса по силе, или в интервалах, разделенных молчанием, или в других случаях — его неравномерность, иногда звуки нарастают и затихают музыкально, а иногда по-другому. 6. Но самое главное — то, что влекомый богами ясно видит нисходящий и проникающий дух, он видит его величину, качество, и он мистически повелевает и управляет им. Еще до того, как одержимый воспримет этот дух, он видит его в образе огня. Иногда становится совершенно ясно даже всем наблюдающим, нисходит бог или удаляется. Поэтому знающим становится известно самое истинное, самое мощное и самое упорядоченное в боге, относительно чего ему по природе свойственно говорить истину, и то, какую силу он предоставляет или проявляет. Те же, кто призывает дух без этих блаженных зрелищ, во мраке, как бы бредут на ощупь в из потемках и совсем не понимают, что они делают, понимая только немногие признаки, проявляющиеся через исступление тела, или другие признаки, видимые явно. Такие люди не знают божественного вдохновения в целом, которое скрыто во мраке. Но я возвращаюсь к моей теме. Если приход божественного огня и некий неизреченный вид света охватывают одержимого извне, наполняют всего его силой, распространяются в нем так, что он не может произвести никакого собственного действия, то какое собственное ощущение, сознание или интуиция36 может возникнуть у того, кто воспринимает божественный огонь? Какие тогда могли в нем возникнуть человеческие эмоции, и как, будучи человеком, он мог воспринять страсть, экстаз, ошибочность воображения или что-либо другое, что большинство относит к подобным вещам? Стало быть, вот каковы божественные признаки истинной одержимости, и если обратить на них внимание, то, познавая их, мы не совершим ошибок. 7. Впрочем, недостаточно изучить только это, и никто бы не достиг совершенства в божественной науке, зная только их, — нужно познать и то, что такое одержимость и как она возникает. Ее неправильно считают движением мышления под демоническим вдохновением. Человеческое мышление не движется, если человек на самом деле одержим, и вдохновение возникает не от демонов, а от богов. Оно является не просто экстазом, а восхождением и переходом к высшему, в то время как помешательство и экстаз показывают также и ниспровержение к низшему. Кроме того тот, кто испытывает экстаз, действительно говорит что-то о том, что происходит с одержимыми, но не учит о главном. Главное — то, что одержимые всецело подчинены божеству, даже если божество является после прихода в экстаз. Итак, неправильно относить божественную одержимость на счет души или каких-либо ее способностей, или на счет ума или каких-либо его способностей или действий, или на счет телесной слабости или ее отсутствия, и неправильно предполагать, будто одержимость возникает описанным образом. Боговдох-новенность — не человеческое дело, и вся ее власть не зависит от частей человека или действий человека. Напротив, они подчинены иной природе и служат богу орудиями. Бог сам исполняет всякое пророчество, и он действует сам по себе, без смешения и отрешившись от остального, без каких бы то ни было движений души или тела. Поэтому оказываются истинными пророчества, совершаемые так, как я говорю. Но если душа берет на себя инициативу или в процессе пророчества приходит в замешательство, или если тело вмешивается и нарушает божественную гармонию, пророчества оказываются беспорядочными и ложными, и одержимость уже не является настоящей и действительно божественной. 8. Итак, если бы истинное прорицание было освобождением божественного начала от остальной части души, или отделением ума, или некой удачей, или силой и напряжением в действии или в страдании, или проницательностью и порывом мышления, или возбуждением ума, то правильно пб было бы предположить, что все подобные явления, приводимые в движение нашей душой, являются одержимостью души. А если бы тело вследствие смешения своих качеств, например, связанных с разлитием черной желчи, или каких-либо иных, или, например, в еще большей степени — вследствие тепла, холода, влажности или некого их вида, или вследствие их пропорционального слияния или соединения, или вследствие дыхания, или вследствие избытка или недостатка их элементов, — если бы тело становилось причиной экстаза в одержимости, то испытанные изменения были бы телесными и вызванными естественными движениями. Если бы это начало было побуждаемо одновременно и телом, и душой так же, как они соединены друг с другом, то такое движение было бы общим действием живого существа в целом. Но на самом деле одержимость не является произведением ни тела, ни души, ни того и другого вместе, ибо они не содержат в себе никакой причины для трансформации божества, и высшее не рождается по природе от низшего37. Впрочем, давайте искать причины божественного вдохновения. Это нисходящий от богов свет, посылаемые ими дуновения и исходящая от них совершенная власть, всецело охватывающая нас, которая совершенно изгоняет наше собственное сознание и движение и произносит слова, но не в согласии с мышлением говорящих — напротив, они, как говорят, издают звуки безумными устами и целиком служат и следуют лишь действию владыки. Вот что такое божественная одержимость в целом, и вот по каким причинам она возникает, если говорить о ней в обйщх чертах, а не в деталях. 9. Дальше ты говоришь, будто некоторые одержимые, которые слышат флейты, кимвалы, тимпаны или некую мелодию, испытывают такое же исступление, как и те, кто совершает обряды корибантов38, кто одержим Сабазием39 или служит Матери Богов40. В отношении этих явлений также нужно исследовать причины, как эти явления возникают и какой смысл имеет происходящее в них. Действительно, то, что музыка способна приводить в движение и пробуждать эмоции, что звучание флейт пробуждает и исцеляет порочные страсти, что музыка меняет температуру и состояние тела, что одни мелодии приводят в вакхическое исступление, а другие останавливают его, как эти разные явления соответствуют индивидуальным склонностям души, что беспокойная и изменчивая мелодия, такая как мелодии Олимпа41, подобает экстазу, и все тому подобное, что говорят на эту тему, — все это, я полагаю, не имеет отношения к одержимости, потому что это природные и человеческие явления и произведения нашего искусства, и божественное в них никак не проявляется. Итак, речь идет скорее вот о чем: как звуки и мелодии посвящаются определенным богам, так родственное богам П9 воздается им соответственно рангу и могуществу каждого, соответственно движениям мира и гармоничным звукам, издаваемым с шумом этими движениями42. Согласно такому соответствию мелодий богам происходит их явление (ибо ничто этому не препятствует), так что если что-то обладает подобием богам, то оно немедленно становится причастным им, и немедленно возникает совершенная одержимость и исполненность высшей сущностью и силой. Это происходит не потому, что тело и душа сопереживают друг другу, и не потому, что они сочувствуют мелодиям, но потому, что божественное вдохновение недалеко отстоит от божественной гармонии, а поскольку изначально вдохновение родственно гармонии, то и гармония причастна ему в определенной мере, и каждый бог пробуждается и успокаивается соответственно порядку богов. Но это ни в коей мере нельзя называть отделением, очищением или лечением. Это состояние изначально по возникает в нас не в связи с болезнью, изобилием и излишеством, но любое его начало, приход с небес на землю происходит как божественное. Впрочем, не следует говорить и того, что душа состоит прежде всего из гармонии и ритма. В таком случае одержимость окажется присущей только душе. Лучше относить это мнение на счет того, что душа, прежде чем отдать себя телу, слышала божественную гармонию, поэтому даже после того, как она вошла в тело, всякий раз, когда она слышит мелодии, которые более всего сохраняют след божественной гармонии, она приветствует их и благодаря им вспоминает божественную гармонию, и она стремится к ней, уподобляется ей и участвует в ней так, как можно в ней участвовать. 10. Итак, вот как в общих чертах можно воссоздать причину божественного прорицания. Но когда мы представляем частные аргументы в его пользу, мы не говорим о том, что природа влечет каждое к тому, что ему свойственно (ведь одержимость не является делом природы), или что смешение воздуха и атмосферы вызывает также различные физические состояния одержимых вдохновением (ибо акт божественного вдохновения не изменяется вследствие физических возможностей или состояний), или что божественное вдохновение получило название соответственно страстям и тому подобным явлениям (ибо оно бесстрастно и превосходит всякое явление сотворенного мира — этот дар собственного действия, получаемый людьми от богов). Однако поскольку во власти корибантов сохранять и исполнять, а сила Сабазия создает условия для вакхических исступлений, очищения душ и освобождения от злопамятства, то поэтому и одержимость в том и в другом случае совершенно различна. Что же касается одержимых Матерью Богов, то их ты, похоже, считаешь мужчинами. Именно так ты сказал о них: одержимые43 Матерью Богов. На самом деле это не так. Матерью Богов главным образом одержимы женщины, а из мужчин — лишь очень немногие, причем самые изнеженные. Однако этот вид одержимости обладает животворящей и насыщающей силой и поэтому совершенно отличен от любого другого вида безумия. Так продвигаясь по пути настоящего рассуждения, мы как положено рассмотрим также вдохновение, приходящее от нимф и Пана, и все остальные особенности вдохновения соответственно силам разных богов, мы различим их соответственно их свойствам и объясним, почему одержимые бегут и живут в горах, почему некоторые предстают связанными и почему они почитают богов посредством жертвоприношений. Все эти факты мы отнесем на счет богов — их причин, поскольку они содержат в себе всю власть над нами. Мы не будем говорить, что какие-либо телесные или душевные излишества, вместе взятые, нуждаются в очищении и что причиной таких состояний является смена времен года. Мы не будем утверждать, что восприятие подобного и изгнание противоположного дают исцеление от такого избытка. Все перечисленные факты касаются тела и совершенно отделены от божественной и разумной жизни. И какой природой обладает ш каждое явление, то в соответствии с ней оно и совершает свои действия, так что дуновения, исходящие от богов, пробуждающие людей и приводящие их в вакхический восторг, подавляют всякое прочее человеческое и природное движение. И не следует уподоблять их характер действиям, понимаемым как обычные, но их следует возводить к совершенно особым и первичным божественным причинам. 11. Итак, вот каков этот вид боговдохновенности, и вот как он осуществляется. Другой известный и понятный вид прорицания — это многообразные прорицания оракулов. О нем ты говоришь так: одни пьют воду, например жрец Аполлона Кларийского44 в Колофоне, другие сидят у расщелины, например прорицательницы в Дельфах, третьи вдыхают водяные испарения, например пророчицы в Бранхидах45. Ты упомянул именно об этих трех славных оракулах не потому, что здесь нет других, — ведь намного больше тех, о которых ты не упомянул, — но потому, что эти оракулы превосходят все остальные, и вместе с тем ты достаточно разъясняешь то, о чем идет речь, — то есть способ пророчества, посылаемого людям богами, — то поэтому ты этим и ограничиваешься. Мы также поговорим об этих трех оракулах, оставив без внимания многие другие. Все согласны, что оракул в Колофоне пророчествует при помощи воды. Действительно, в подземном помещении существует источник, и прорицатель пьет из него в определенную ночь после множества предварительных священнодействий. Выпив воду, он изрекает оракул, будучи уже не виден присутствующим зрителям. Отсюда ясно, что эта вода пророческая, но как она оказывается пророческой, это, как говорит пословица, не всякий поймет. Кажется, что некий пророческий дух проходит через воду, но на самом деле это не так. Божественное не распространяется на причастное ему столь разрозненно и дробно — оно наполняет источник своей пророческой силой, приходя к нему извне и освещая его. Но то вдохновение, которое дает вода, не все происходит от бога — это вдохновение только приводит в готовность и очищает наш собственный сияющий дух, и благодаря этому вдохновению мы становимся способными воспринимать бога. От этого следует отличать присутствие бога, предшествующее этому вдохновению и сияющее свыше, оно изнутри присуще тем, кто благодаря родству имеет контакт с этим присутствием. Это присутствие возникает сразу и имеет орудием прорицателя, который не владеет собой и совершенно не сознает того, что говорит и где находится, так что даже после прорицания он с трудом приходит в себя. А прежде, чем пить воду, он целый день и целую ночь постится, и когда в нем появляется одержимость, он уединяется в недоступных толпе священных местах. Посредством уединения и отстранения от человеческих дел он очищается для восприятия бога, поэтому чистый храм его души озарен вдохновением бога и позволяет богу неудержимо овладеть им и беспрепятственно присутствовать в своем совершенстве. Пророчица в Дельфах, возвещает ли она людям оракул благодаря тонкому огненному духу, поднимающемуся откуда-то из расщелины скалы, или пророчествует, сидя в храме на медном стуле с тремя или четырьмя ножками, который посвящен богу, — в обоих случаях она так отдается божественному духу и озаряется лучом божественного огня. И всякий раз, когда большой огонь, поднимающийся из расщелины, в одном порыве охватывает ее со всех сторон, она исполняется от него божественным светом, а когда она садится на трон бога, то сочетается с его неизменной пророческой силой. В результате обоих эти подготовительных действий она оказывается целиком во власти бога, и тогда возле нее является сияющий бог, который ни есть ии огонь, ни дух, ни собственный трон или все приготовления природные или священные, наблюдаемые в этом месте. Так же и женщина, пророчествующая в Бранхидах, исполняется ли она божественным светом, держа в руках жезл, с самого начала данный ей неким богом, или предрекает будущее, сидя на оси, или принимает бога, смачивая ноги или край одежды в воде или вдыхая исходящий от воды пар, — всеми этими действиями сделав себя способной принять бога извне, она участвует в нем. Понятно и множество жертв, и церемония всего священного обряда, и все остальное, что благоговейно совершается перед прорицанием: и омовение пророчицы, и воздержание от пищи в течение целых трех дней, и пребывание ее в святилище, когда она уже находится во власти света и наслаждается им длительное время, — все это означает призыв к богу явиться и явить извне свое присутствие и удивительное воодушевление перед его приходом в привычном месте. И в самом духе, восходящем от источника, это являет некого иного, более важного и не связанного с этим местом бога, который есть причина и места, и самого источника, и вообще искусства прорицания. 12. Итак, представляется, что искусство оракулов подтверждает общие характеристики, которые мы ранее дали искусству прорицания. Если действительно такая сила46 не отделена от природы мест и подчиненных ей тел или если она продвигается в манере, ограниченной числом, то она не может знать наперед в равной мере то, что происходит повсюду и всегда, но, освободившись и покинув места и определенные числами времена — ибо она выше происходящего во времени и привязанного к местности, она равно присутствует в том, что существует повсюду, и она постоянно сопутствует тому, что происходит во времени и собирает воедино истину обо всех существах благодаря своей особой и высшей сущности. Если мы сказали это правильно, то пророческая сила богов не ограничивается никаким местом, никаким отдельным человеческим телом и никакой душой, пребывающей в одном виде частных существ, — напротив, будучи обособленной и неделимой, она целиком и везде предоставлена тем, кто в состоянии участвовать в ней, она извне освещает и наполняет все, пронизывает все элементы, охватывает землю, воздух, огонь и воду и не оставляет ни одно живое существо и ничто в природе вне себя, и дает одним большую, другим меньшую часть своего предвидения. Однако сама она, предшествуя всем существам, способна, по своему особому характеру, наполнить все в той мере, в какой каждое существо может быть причастно ей. 13. Итак, посмотрим теперь на иной, личный, а не общественный, вид прорицания, о котором ты говоришь вот что: «Некоторые, стоящие на отпечатках, как и те, кто проникается духом». Впрочем, описать этот вид вкратце нелегко, поскольку им неправильно пользуются. Этот вид прорицания, который часто встречается и проявляется неуместно у большинства людей, прибегающий к лжи и нестерпимому по обману, вообще не допускает присутствия никакого бога, но вызывает движение души к богам и получает от них некий смутный и призрачный образ, который из-за недостатка силы, как это обычно бывает, иногда искажается дуновениями злых демонов. Но тот образ, который действительно достигает богов, в других отношениях несмешан, чист, неизменен и истинен, он защищен от встречных дуновений и недоступен им. И как тьма, после того как просияло солнце, не способна выдерживать его свет, мгновенно становится полностью невидимой, совершенно уходит прочь и исчезает, точно так же, когда из многих источников блистает наполняющая все благами сила богов, не остается места для исходящего от дурных дуновений искажения. Оно нигде не может проявиться и отстранено, как ничто или как принадлежащее к не существующему, и оно не может прийти в движение в присутствии высших существ или беспокоить их, когда они блистают. Что касается столь большого различия, разделяющего эти два вида, то я не буду использовать для их различения никаких признаков, кроме тех, о которых ты говоришь. Когда ты говоришь: «Те, которые стоят на отпечатках», то, как представляется, имеешь в виду не что иное как причину всех зол, связанных с этим видом предсказания. Некоторые пренебрегают всем делом деятельного познания и как совершающие заклинания, и как зрители, презирают порядок религиозного обряда, святое и долгое упорство в трудах, отвергают законы, мольбы и остальные священнодействия и полагают, что достаточно лишь постоять на отпечатках, и, простояв один час, они считают, что в них входит некий дух. Но что может из этого произойти прекрасного или совершенного? И как может быть, чтобы вечная и истинная сущность богов в священных обрядах соединялась с мимолетными действиями? Вот почему такие опрометчивые мужи во всем обманываются, и их не стоит причислять к пророкам. 14. Про другой род предсказаний ты говоришь так: «Некоторые, оставаясь в сознании, в остальных отношениях прорицают по своему воображению, взяв себе в помощники одни — темноту, другие — снадобья, третьи — мольбы и заклинания, и одни имеют видения посредством воды, другие — на стене, третьи — на открытом воздухе, четвертые — на Солнце или другом небесном теле». Но весь этот род прорицания, о котором ты говоришь, будучи многообразным, подчинен одной силе, которую можно назвать привлечением света. Эта сила освещает божественным светом эфирную и сияющую оболочку, окружающую душу, в результате чего божественные видения, движимые волей богов, подчиняют себе нашу способность воображения, ибо вся жизнь души и все ее силы обладают движением, будучи подчиненными богам и выполняя волю богов, повелевающих душами. Это происходит двояко: если боги присутствуют в душе или если они изливают на нее некий провозвещающий свет. В обоих случаях как божественное присутствие, так и божественный свет трансцендентны. Однако душа вниманием и разумением сознает происходящее, поскольку этих ее способностей не касается божественный свет. Способность же воображения вызвана богами, потому что душа пробуждается к разнообразным фантазиям не сама по себе, а под воздействием богов, полностью оставив человеческие обычаи. Но поскольку либо противоположное воспринимает противоположное, изменяясь и выходя за свои пределы, либо родственное и близкое — вследствие подобия, то, естественно, стремящиеся к свету либо берут себе в помощники тьму, либо сияние у них усиливается светом Солнца или Луны или вообще блеском небес. Иногда пользуются также и теми свойствами некоторых предметов, которые родственны вызываемым богам, или заклинаниями и мольбами, тоже близкими богам, которые готовят восприятие, приход и явление богов. Иногда свет пропускают через воду, поскольку вода, будучи прозрачной, хорошо воспринимает свет. В других случаях освещают им стену, и готовят лучшее место для света на стене, прорисовывая священные письмена, и одновременно закрепляют его там на прочном месте, чтобы он светил в одном направлении. Могут быть и многие другие способы привлечения света, но все они сводятся к одному — к появлению сияния, где бы и с помощью каких орудий бы они ни осуществлялись. Однако поскольку этот вид прорицания основан на внешнем воздействии и только он обладает всем, что служит воле и мысли богов, поскольку он всего более содержит священный свет, сияющий то сверху, из эфира, то из воздуха, от Луны или Солнца, или из другой небесной сферы, — из всего этого следует, что такой способ прорицания является независимым, первичным и достойным богов. 15. Теперь перейдем к способу прорицания, который осуществляется посредством человеческого искусства и который в большей степени субъективен и тенденциозен. Ты говоришь о нем следующее: «Другие создали искусство прорицания по внутренностям, по птицам и по звездам». Существует и много других подобных умений, впрочем, этих достаточно, чтобы показать приемы прорицания в целом. Вообще этот вид прорицания пользуется некими божественными знамениями, которые боги дают разнообразными способами. Это умение каким-то образом строит догадки на основании божественных признаков, опираясь на внутреннюю связь содержания вопросов с являемыми знамениями, и разгадывает ответ, заключая о нем из неких предположений. Знамения же боги дают посредством природы, которая служит им для осуществления этих знамений, причем как общей, так и особой природы отдельных существ, или посредством отвечающих за рожденные существа демонов, которые, повелевая первоосновами всего и отдельными телами — живыми существами и всем, что есть в мире, — без труда направляют эти явления так, как угодно богам. Демоны показывают волю богов символически и, по словам Гераклита, предсказание о будущем «не говорят и не утаивают, но указывают»47, поскольку также и в этом предсказании они делают оттиск способа творения. И подобно тому как они порождают все посредством бразов, они также обозначают все посредством символов, и равным образом они сообщают этим, нашему восприятию большую остроту. 16. Итак, вот наше общее определение такого человеческого искусства в целом. Но в частности внутренности живых существ, их душа, управляющий ими демон, воздух, движение воздуха и круговращение атмосферы разнообразно изменяются так, как это угодно богам. Доказательством этого служит то, что часто находят животных, которые не имеют сердца или лишены каких-либо других важнейших органов, без которых совершенно невозможно сообщить жизнь живым существам. А птиц приводит в движение порыв их собственной души, демон — хранитель живых существ, а также вращение воздуха и сила, нисходящая в воздух с небес, — все это, созвучное друг другу по воле богов, направляет птиц согласно тому, что с самого начала повелели боги48. Вот главное доказательство: не бывает в природе, чтобы птицы сами себя разрывали или часто себя убивали, — напротив, это не природное, а сверхъестественное явление, поскольку тот, кто совершает это посредством птиц, является кем-то иным. С другой стороны, и движение звезд близко вечным круговращениям небесных тел, причем не только местоположением, но также и своими силами и распространением света, и они движутся так, как велят небесные боги. Самая высокая часть воздуха, наиболее чистая, будучи предрасположенной к воспламенению, как только дают согласие боги, сразу загорается. Но если кто-либо считает, что в воздух проникают некие эманации с небес, он представляет себе то, что часто совершается в божественном искусстве. Единство и симпатия всего, одновременное, как в одном живом существе, движение самых далеких частей, как будто они находятся рядом, передают людям от богов череду этих знамений, которая является людям насколько возможно ясно, сначала через небеса, а затем через воздух. Из всего сказанного ясно и то, что боги посылают людям знамения с помощью многих вспомогательных средств: с помощью демонов, душ, всей природы, с помощью всех повинующихся им явлений мира, сохраняя и направляя одним принципом, согласно своей воле, исходящее от себя движение. Стало быть, они, будучи обособлены от всего и свободны от состояния сотворенного мира и от связи с миром становления, движут всеми явлениями мира и природы по собственной воле. Следовательно, также и рассуждение об искусстве прорицания представляет такое же рассуждение о деятельности богов в творении и о божественном провидении. Оно не низводит ум высших существ до земных предметов и до нашего восприятия, но обращает к нему, пребывающему в самом себе, знамения и все искусство прорицания и открывает их как исходящих от него. Наконец, ты спрашиваешь относительно способа прорицания: что он собой представляет и каков он. Мы уже охарактеризовали его как в общем, так и в частностях. Сперва ты высказываешь такое мнение о прорицателях, будто все они утверждают, что получают предвидение будущего через богов или демонов и что знать будущее не может никто, кроме владык будущих событий. Затем ты в недоумении, не низводится ли божество в служении людям до такой степени, что некоторые боги не боятся отвечать на гадания по муке. Ты неправильно это понимаешь, когда называешь служением изобилие божественной силы, изобилующую благость, всеобщую причину, их заботу и попечение о нас. Кроме того, ты не принимаешь во внимание сам способ их действия, когда бог не влечется и не обращается к нам, но, будучи обо- но собленным, ведет нас и предоставляет себя участвующим в нем, не выходя за свои пределы, не терпя ущерба и не служа участвующим в нем, но, напротив, пользуясь услугами всех. Мне представляется, что это соображение ошибочно еще и вот в чем: поскольку оно оценивает дела богов с точки зрения людей, то тем самым ставит под сомнение то, как они совершаются. Мы соприкасаемся с делами богов, будучи подвержены страстям и иногда целиком погружены в управляемые богами состояния, и поэтому возникает ложное представление также и о том, что сила богов служит управляемому ими. На самом же деле ни в создании миров, ни в провидении относительно сотворенного мира, ни в прорицании о нем она никогда не снисходит до участвующего в ней, но уделяет всем из своих благ и делает все подобным себе. Сила богов щедро помогает своим подчиненным, и чем больше остается в себе, тем более исполняется собственного совершенства. Она не становится подвластной участвующим в ней, но делает причастное ей принадлежащим ей и целиком сохраняет его, и она пребывает в себе совершенной, собирает в себе все причастное ей, не подчиняясь и не уступая никакой части. Итак, напрасно такое предположение смущает людей. Бог не делится в зависимости от различных способов прорицания, а неразделимо производит их все. Нельзя сказать, что в определенное время он совершает прорицание то одним, то другим способом, — он совершает их все вместе и одновременно одной интуицией49. Он не задерживается подле знамений, будучи заключен в них или ограничен ими, но содержит в себе знамения, связывает их воедино и творит их из себя одной лишь волей. Если же искусство прорицания в своих оракулах доходит до бездушных предметов, таких как игральные камешки, палки, какие-либо деревья, камни, пшеница или ячмень, то это и есть самое удивительное в прорицаниях божественного пророческого искусства — что оно дает душу бездушным предметам и движение неподвижным и делает все предметы ясными, понятными, причастными разуму и определенными нормами мышления, хотя сами по себе они лишены разумного принципа. И мне представляется, что есть и еще нечто удивительное в этих божественных делах, на что бог указывает этими методами. И как боги иногда позволяют глупцу говорить мудро, на основании чего всем становится ясно, что происшедшее — не человеческое, а божественное дело, то точно так же он открывает через существ, лишенных познания, те мысли, которые превышают всякое познание. Одновременно он показывает людям и то, что знамения достойны веры, что они превосходят природу и что бог вне ее. И так оракул делает тайное в природе доступным знанию, неспособное к познанию — способным, вкладывает знамениями в нас разум и при посредстве всех существ в мире движет наш ум к истине существующего, прошедшего и будущего. Итак, я думаю, что на основании сказанного стал понятен способ прорицания, совершенно противоположный тому, который ты имеешь в виду и предполагаешь. Он главенствующий, первичный, независимый и высший, он включает в себя все, но сам не объемлется ничем и не сдерживается причастным ему, но он целиком и безгранично повелевает и властвует над всем, он царствует над всем с безграничной силой и в своей совокупности являет свои знамения. Вот как ты можешь легко разрешить эти затруднения, происходящие от невежества, которые досаждают большинству людей, и благодаря всему этому ты должным образом возвысишься к разумному, божественному и истинному предзнаменованию богов. Итак, этими доводами мы доказали, что божество не низводится до знамений предсказания, но вслед за этим спором нас ожидает другой, ничем не уступающий тому, который мы уже выдержали, тот, который ты сразу же начинаешь по вопросу о причинах искусства прорицания: присутствует ли бог, ангел, демон или кто бы то ни было в явлениях, пророчествах или в каких бы то ни было священнодействиях? На это у нас простой ответ: никакое божественное дело не может совершаться соответствующим образом без участия какого-либо высшего существа, которое надзирает за этим и осуществляет священнодействие. Когда результаты совершенны, полны и безошибочны, то, значит, ими руководят боги. Когда результаты средние и несколько уступают высшим — значит, их осуществляют и являют ангелы, низшие же результаты относят на счет демонов. Всякое осуществление божественных дел возлагается на кого-либо из высших существ, и как без богов невозможно достичь знания о богах, то тем менее возможно без богов осуществить богоравные дела и какое-либо предсказание. Человеческий род слаб и мал, видит недалеко и родственно ему ничтожество. Его единственное спасение от внутренней ошибочности, беспорядочности и вечной изменчивости — это стать по возможности в чем-то причастным божественному свету. Отвергающий такую причастность уподобляется тем, кто из бездушных существ выводит душу, или тем, кто из неразумных существ производит ум. Такой человек точно так же выводит беспричинно божественные дела из небожественных. Пожалуй, можно согласиться с тем, что высшие дела совершает бог, демон или ангел. Но мы пока не соглашаемся с тем, что ты упомянул как само собой разумеющееся, а именно что он совершает это, побуждаемый нашими настоятельными заклинаниями. Бог выше неизбежности, так же как и весь примыкающий к нему хор высших существ, причем не только неизбежности, исходящей от людей, но и всей той неизбежности, которая охватывает мир. Поэтому нематериальная природа, не воспринимающая никакого привнесенного порядка, не может служить какой-либо внешней неизбежности. Затем, разумеется, и заклинание, и действия, совершаемые истинным прорицателем, путем уподобления и приближения восходят к высшим родам и соединяются с ними, не оказывая насильственного давления на их деятельность. Ты неправильно полагаешь, что события открываются пророку по той причине, что сведущий теург испытывает нб некое воздействие, и что пророчество совершается неизбежно по той причине, что пророчествующий находится в определенном состоянии. Такие представления чужды сущности высших существ и не соответствуют остальным понятиям. 19. Но также нельзя сказать, что причинность высших существ является вспомогательным орудием или что призывающий богов действует через прорицателя. Так говорить нечестиво. Значительно правильнее то, что бог есть все, и может все, и все наполняет собой и что только он достоин того, что можно назвать рвением, и блаженной почести, а человеческий род безобразен, ничего не стоит, и было бы насмешкой сравнивать его с божественным50. Мне смешно слышать, что бог сам собою появляется подле чего-либо или из-за круговращения сотворенного мира, или по другим причинам. Высшее существо не будет нерожденным, если его влечет круговращение сотворенного мира, и не будет первопричиной всех существ, если по другим причинам это высшее существо ставится в один ряд с другими существами. Так говорить недостойно науки о богах и чуждо теургическим действиям. Подобное исследование совершает ту же ошибку, какую совершают многие в вопросе о сотворении мира и о провидении: не будучи способны понять, как это совершается, они отвергают человеческие старания и рассуждения в отношении богов, чтобы полностью исключить применительно к богам и провидение, и творение.51 И как мы обычно отвечаем нашим оппонентам, что божественный способ творения и провидения является чем-то своеобразным и что из-за его незнания не следует совершенно отвергать его как изначально не существующий, — так же и тебе можно справедливо сказать, что всякое предвидение и свершение вечных дел есть дело богов, и они происходят не по неизбежности или другим человеческим причинам, но по таким причинам, которые ведомы одним богам. Может быть, нам с этой точки зрения принять твое второе объяснение в этом же вопросе, а именно что душа говорит и представляет это и эти ее состояния происходят от малейших искр. Но это противоречит природе, и так рассуждать не убедительно, ибо все происходящее возникает по некой причине, и родственное совершается родственным. Божественное же дело не является ни случайным (ведь случайное беспричинно и совершенно беспорядочно), ни порожденным человеческой причиной, ибо человеческие причины чужды ему и ниже его, и более совершенное не может быть вызвано несовершенным. Следовательно, все подобные божественной причине действия происходят из нее самой. Человеческая душа заключена в одну форму и со всех сторон помрачается телом. Называть ли это рекой Амелет52, или водой Летой53, или незнанием и безумием, или путами страстей, или лишенностью жизни, или каким-то другим злом — для человеческой души, с ее странностью, невозможно найти достойного названия. И когда, находясь в такой тюрьме, она может стать способной к такой деятельности, то ее невозможно воспринимать никаким разумным образом. Если же мы в чем-то и кажемся способными к практическим действиям благодаря причастности и божественному озарению, то только поэтому мы вкушаем также и от божественной деятельности, и душа участвует в божественных делах не потому, что обладает собственной добродетелью и разумом. Если бы такие дела были во власти души, то их бы совершала всякая душа или только сама по себе совершенная. Но ни та, ни другая душа не готова к этому в достаточной мере, даже совершенная душа несовершенна с точки зрения божественного действия. Следовательно, теургическое действие иное, и только от богов зависит исполнение божественных дел, ибо вообще не нужно было бы почитать богов, если согласно этому представлению без служения богам божественные блага пришли бы к нам сами по себе. Если такие представления безрассудны и нелепы, то следует отказаться и от этого предположения, претендующего на изложение правильной причи- ш ны свершения божественных дел. Также неверно и твое третье предположение, что возникает некий вид действительности из смешения нашей души и внешнего божественного вдохновения. Посмотри на него повнимательнее, чтобы не оказаться незаметно в затруднении из-за него и его кажущейся благовидности. Если бы вдруг из двух предметов возник один, то он обладал бы одним видом, одной природой и одной сущностью. Так стихии, соединяясь вместе, образуют из многого единое, и многие души, смешиваясь, образуют единую всеобщую душу. Но совершенно трансцендентное не может образовать единство с отпавшим от него, и поэтому душа не образует сущности одного вида с божественным вдохновением. Если божественное не подвергается смешению, то душа с ним не смешивается, а если оно неизменно, то оно не может слиянием измениться от простого к составному. Прежде некоторые полагали, что малейшие искры пробуждают в нас также и божественные образы54, которые, будучи природными или как-то иначе телесными, конечно, не могут перейти из случайного состояния в божественное. Но в этом случае душу объявляют одной из причин божественного смешения, и ясно, что так она становится равной богам, дает им частицу самой себя и, в свою очередь, получает нечто от них. Так она перенесет свои мерки на высших существ и сама окажется ограниченной ими. А самое ужасное из того, что говорят некоторые, — это утверждение, будто боги, хоть они и главенствующие, окажутся среди стихий в том, что они создают, и что будет нечто, рожденное во времени и из смешения происходящего во времени, что объемлет в себе богов. Что это за смешанный вид сущности? Если это — и то и другое, то он не будет одним, произошедшим из двух, он будет чем-то составным, состоящим из двух частей. Если же он не есть ни то, ни другое, то вечные существа будут изменчивы, божественные существа ничем не будут отличаться от природных существ сотворенного мира, и становящееся будет обладать той странностью, что будет рождаться вечно, но еще более несообразным будет распад того, что произошло от высших существ. Такое представление об искусстве прорицания совершенно абсурдно. Но рассмотрим еще раз это парадоксальное предположение, сколько бы сущностей в нем ни допускали, одну или две. Итак, ты говоришь, что душа порождает силу, способную представить будущее посредством определенных движений, или что душа присущими ей силами утверждает подношения, состоящие из материальных предметов, как демонов, и особенно это свойственно душе, взятой у животных. Мне представляется, что эти предположения представляют ужасную нечестивость по отношению ко всей теологии и теургической деятельности. Первая несообразность состоит в том, что демоны рождаются и погибают, а другая, еще более страшная, — что их порождает последующее, то, чему они предшествуют. Конечно, демоны существуют прежде души и телесных сил. Кроме того, как действия отдельной души, заключенной в теле, могут становиться сущностью и находиться обособленно, вне души, сами по себе? Или как телесные силы отделяются от тел, хотя и обладают бытием в телах? Кто их освобождает от телесного соединения и после отделения вновь соединяет в единую общность? В этом случае такой демон будет предшествовать собственному существованию. Это рассуждение включает и общие апории: как, в самом деле, искусство прорицания может происходить от того, что не имеет его в своей власти, а душа — рождаться от не имеющих души тел? Или, говоря в общем, как из самого несовершенного возникает более совершенное? Способ такого изменения мне также кажется невозможным, ибо невозможно, чтобы сущность рождалась движениями души и телесными силами. Сущность не может возникнуть из того, что не имеет сущности. Но как тогда душа становится способной представить будущее? От кого она получила пророческую силу? Конечно, мы видим, что для существ, которых сеет процесс рождения, невозможно получить больше, чем то, что дает их прародитель. Это то же, что получать подкрепление от небытия, если не сказать того, что демоны царят над материей животных и двигаются согласно подчиняющейся им материи животных в силу симпатии. Согласно этому мнению, демоны не происходят от телесных сил, но, находясь во главе их и существуя прежде них, совершают одинаковые с ним движения. Если допустить, что они обладают теми же страстями, то я не вижу для них никакого способа знать хоть что-либо истинное о будущем. Способность предвидения и предсказания не относится к силе симпатии или материальной силе, заключенной в каком-либо месте и теле, но, напротив, относится к силе, свободной от всего этого. Вот что можно сказать об этом мнении. 23. Последующие рассуждения сразу выступают как сомнения в пророческом методе, а затем они предпринимают его решительную критику. Давайте и мы разделим этот вопрос на две части. Начнем с разрешения первого затруднения: во сне, без нашего активного участия, мы иногда постигаем будущее и часто не постигаем его, несмотря на наши действия. Это происходит не потому, что причина искусства прорицания исходит от нас или от чего-то внешнего. Когда причины, зависимые от нас и вытекающие из внешних обстоятельств, определены и связаны друг с другом в определенный порядок, то все совершается на основании этого по предопределению, и следствия вытекают из предпосылок. Но когда причина отделена и существует раньше сама по себе, то цель нами не определена и все зависит от внешних обстоятельств. Также и здесь то, что истина в сновидениях не во всем совпадает с нашими действиями и часто блистает сама по себе, — это показывает, что пророчество происходит извне от богов и что оно ни от чего не зависит и открывает будущее с благоволением тогда, когда пожелает, и так, как пожелает. 24. Пусть на эти вопросы будет такой ответ. Но когда ты затем пытаешься объяснить способ предсказания, ты совершенно уничтожаешь его. Если причиной предсказания считать душевную страсть, то какой здравомыслящий человек приписал бы твердое и прочное предвидение ненадежному и безрассудному действию? И почему душа, будучи в здравом уме и неизменной соответственно своим лучшим силам — силам мысли и рассудка, не знает будущего, а испытывая состояние беспорядочных и беспокойных движений, постигает будущее? Разве страсть подходит для созерцания существующего? Не является ли она скорее препятствием для более правильного понимания? Далее, если бы все в мире было образовано страстями, то, испытывая аналогичные страсти, можно было бы обрести некое родство с тем, что есть в мире, но если действия в мире совершаются посредством разумных принципов и идей, то их предвидение будет другим, свободным от всякой страсти. Кроме того, страсть воспринимает только настоящее и уже существующее, в то время как предвидение обращается и к тому, что еще не существует. Следовательно, знать наперед — это нечто иное, чем испытывать какое-либо состояние. Но рассмотрим также твои доводы в пользу этого мнения. Торможение чувств показывает противоположное тому, что ты говоришь, ибо оно есть знак того, что в это время не возникает никакой плод человеческого воображения. А дым жертвоприношений обладает родством с богом, а не с душой прорицателя. И заклинания пробуждают не вдохновение мысли или телесных страстей того, кто их воспринимает, ибо они совершенно неизвестны и тайны и произносятся так, что ясны только богу, к которому они обращены. Особая предрасположенность к этому не любых людей, а неискушенных и юных показывает, что они лучше подготовлены к восприятию извне приходящих и охватывающих их дуновений. Поэтому он55 неправильно представляет, будто божественная одержимость является страстью, ибо из этих доводов следует, что одержимость приходит извне, как вдохновение. Итак, мы рассмотрели эти вопросы. Последующее рассуждение нисходит от божественного помешательства к безумию, обращающему мысль к низким предметам, и ошибочно полагает случающееся в болезнях56 сумасшествие причиной искусства прорицания. Такое рассуждение, как можно заключить, уподобляет божественную одержимость избытку черной желчи, сумасбродству опьянения и бешенству, вызываемому бешеными собаками. Поэтому нужно с самого начала разделить помешательство на два вида, один из которых склоняет к худшему, [...]57 один наполняет безрассудством и сумасшествием, а другой предоставляет блага более ценные, чем человеческое благоразумие; один переходит в беспорядочное, нестройное и материальное движение, а другой вверяет себя причине, властвующей над самим порядком мира; один уходит от разума, будучи лишенным познания, а другой — связывая себя с тем, что превосходит весь наш рассудок; один изменчив, а другой устойчив; один противен природе, а другой выше природы; один низводит душу, а другой возвышает; один полностью исключает ее из божественного удела, а другой связывает ее с ним. Так почему обсуждение этого вопроса настолько уклонилось в сторону, что от первых благ перешло к худшим бедствиям безумия? Неужели божественная одержимость подобна унынию, опьянению или другим происходящим от тела беспокойствам? Какое пророчество может быть от телесных признаков? Разве такое заблуждение не является окончательной погибелью, в то время как боговдохновенность — это совершенство и спасение души? Не случается ли дурная одержимость по болезни, а благая одержимость — от полноты силы? Короче, один вид одержимости, обладая спокойствием жизни и сознания, дает использовать себя другому виду, а другой вид, совершая собственные действия, являет их порочно и беспорядочно. Итак, это различие совершенно ясно: если речь идет о божественных делах, то все преобразуемо. Как высшие роды превосходят всех остальных, так и их действия не похожи ни на что существующее. Так, если ты говоришь о божественном помешательстве, сразу исключи все человеческие заблуждения. Если ты приписываешь высшим существам жреческую воздержность, то не приравнивай к ней человеческую воздержность. Вообще, помутнения зрения, вызываемые болезнями тела, и возбуждаемые болезнями видения не сравнивай с божественными видениями, ибо что у них общего? И двусмысленные состояния, например промежуточные между равновесием и экстазом, не сравнивай с жреческими видениями богов, определяемыми одной деятельностью. Также не сопоставляй самое ясное созерцание богов с видениями, искусственно вызываемыми колдовством: они не обладают ни деятельной силой, ни реальностью видимого, ни истиной и дают пустые видения лишь в воображении. Итак, эти вопросы, уклоняющиеся от темы, которые переходят от одной крайности к другой, как мы считаем, не касаются нашего вопроса. Поэтому, показав их несообразность, мы не считаем нужным заниматься ими дальше: они блуждают, углубившись в эристику, а не являются объектом философского исследования58. В этом спорном новшестве удивляет и многое другое, и действительно, можно поразиться различию мнений, если при том, что вся эта тема существует только в воображении колдунов без какой бы то ни было опоры на реальность или в воображении тех, кого возбуждает страсть или болезнь и кто целиком погружен в иллюзии, мы бы осмелились утверждать, что и такие люди могут постичь истину. Какое здесь может быть начало истины или какое основание, малое или большое, для интуиции реальности? Не следует принимать истину так, как она может представиться случайно (хотя о ней случалось писать и тем, кто блуждает, не зная дороги), или так, как она существует в соответствии совершающего действие с действием, ибо такое восприятие не свободно от ощущений и представлений живых существ. Стало быть, истина не имеет никакого своеобразия, божественной ли оно природы или превосходит обычную природу. Речь идет о той истине, которая остается неизменной в действии и имеет в наличии знание обо всем существующем, которая по природе связана с сущностью вещей, обладает твердым разумом и знает все в совершенстве, твердо и определенно. Вот какую истину следует связать с пророчеством. Таким образом, она во многом отлична от некого природного предчувствия, каким, например, является свойственное некоторым животным инстинктивное предчувствие землетрясений и дождей. Такое предчувствие возникает иначе, сопереживанием, когда животные обладают общим движением с некими частицами и силами мира, или потому что определенной остротой ощущений они предчувствуют то, что уже происходит в воздухе, но еще не достигло земли. Если мы говорим это правильно, то не следует считать пророческим предвидением, если у нас есть некая природная интуиция существующего или некое ощущение будущего. Это похоже на искусство прорицания, за исключением того, что искусство прорицания в высшей степени надежно и истинно, а ощущение будущего выбирает то, что случается по большей части, но не всегда, и в отношении некоторых живых существ, но не всех. Поэтому, даже если в таких искусствах, как кораблевождение или медицина59, и существует некое знание, предвидящее будущее, то оно не имеет ничего общего с божественным предвидением. Они вычисляют будущее с долей вероятности и строят догадки на основании примет, указывающих на признаки своего предмета, которые не всегда достоверны и не обязательно прочно с ним связаны. Напротив, божественному предвидению будущего предшествуют прочное знание, незыблемая вера на основании причин, нерасторжимо связующее друг с другом все явления понимание и всегда остающееся неизменным знание всех вещей как наличных и определенных. Не следует утверждать, что природа, искусство и симпатия частей мира как единого живого существа обладают взаимным предчувствием или что тела устроены так, чтобы передавать предвестия от одних к другим. Несомненно, эти знаки, отчетливо видимые, заимствуют в большей или меньшей степени частицы божественного искусства прорицания, ибо невозможно, чтобы живые существа были совершенно его лишены. Но как во все живые существа представление о благе привносит бога, то также и проявляется в них некий более или менее ясный образ божественного искусства прорицания. Но ничто из этого не сопоставимо с божественным видом прорицания, и не следует характеризовать его единый, божественный и несмешанный вид на основании многих видений, исходящих от него в сотворенный мир. И если какие-то другие призраки, ложные и обманчивые, находятся еще дальше, чем эти видения, то по ним также не стоит судить о божественном искусстве прорицания. Следует понимать этот вид прорицания как единый принцип и единый порядок соответственно единому божественному роду и соответственно единой умопостигаемой и неизменной истине, и в то же время следует пренебречь всеобщей изменчивостью, ибо она неустойчива и не подобает богам. Если истинно пророческое божественное действие таково, то кто бы не устыдился, представив лишенную мысли природу, которая не является завершением рождающихся живых существ, создающей в нас некую предрасположенность к прорицанию и вкладывающей эту способность в одних в большей, а в других — в меньшей степени? Когда люди получают основания для своего совершенства от природы, тогда некие способности предшествуют самой природе. Но в тех случаях, когда не существует никакого человеческого действия и когда результат не зависит от нас, в то время как нам изначально дано некое божественное благо, более важное, чем наша природа, то в таком случае невозможно предполагать какие-либо природные дарования, ибо откуда мы имеем совершенства, оттуда же происходят и несовершенные типы организации. Людям свойственны оба эти состояния, а то, что нам, как людям, не присуще, никогда не получит организации от природы. Поэтому и в нас нет от природы никакого ростка божественного искусства прорицания, но если вообще говорить о человеческой способности предсказания, то мы допускаем у этой человеческой способности некую природную предпосылку. Но не следует думать, что заложено от природы то, что действительно называют искусством прорицания, подобающим богам. Человеческому предвидению в числе прочего сопутствует большая или меньшая неопределенность, и потому оно далеко отстоит от пребывающего в неизменных пределах божественного искусства прорицания. Поэтому следует решительно возражать тем, кто говорит, что искусство прорицания исходит от нас самих. И ты приводишь заимствованные из фактов ясные доказательства этого. Если боги, к которым обращаются с мольбой, переносят камни и травы, налагают священные оковы и освобождают от них, отпирают запертые двери и изменяют намерения у внимающих им, так что делают их из злых благими, — то все это означает, что вдохновение приходит извне. Впрочем, следует не только предполагать это, но и дать совершенное определение тому, какое божественное вдохновение своим появлением производит божественное искусство прорицания. Иначе мы не познаем его до тех пор, пока, характеризуя его своеобразие, не дадим ему, как печать, собственного определения. Впрочем, мы тщательно исследовали это немного раньше. Что же касается того, что ты совсем не считаешь достойным отвержения, а именно — что существуют люди, способные порождать действующие призраки, то я бы удивился, если бы с этим согласился какой-либо теург, созерцающий истинные образы богов. В самом деле, зачем менять главные реальности на призраки и от первого переходить к последнему? Разве мы не знаем, что в такой иллюзии все неясно, и что тогда истинные видения — эти видения истины, а то, что является как благое, таким не является никогда? И все прочие вещи точно так же приходят к бытию стремительно, но никакой подлинностью, совершенством или очевидностью не обладают. Это ясно из способа их творения. Их создатель — не бог, а человек, и они исходят не от сущностей уровня Единого и умопостигаемых, а от избранной для этого материи. Итак, что может быть благим, если оно произрастает из материи, материальных вещей и находящихся в телах материальных и телесных сил? Или что благого может быть произведено человеческим искусством? Оно еще слабее, чем сами люди, давшие ему бытие. Так какое же искусство создает этот призрак? Говорят, что это ремесленное искусство. Но оно создает истинные сущности, а не некие призраки, так что искусство, создающее призраки, далеко отстоит от искусства творца истинных сущностей. Оно не выдерживает аналогии с божественным творением, ибо бог творит все не посредством небесных природных движений, не посредством дробной материи и не посредством вот так разделенных сил. Он творит миры своими мыслями, проявлениями воли и нематериальными образами посредством вечной сверхмировой или внутримировой души. Творец же призраков, как говорят, создает их при помощи вращающихся звезд. Но, как представляется, это в действительности не так. Поскольку вокруг небесных богов существуют беспредельные силы, то один род из всего, что есть в них, является последним — это род природный. Далее, одна Ъго часть, которая состоит в животворящих началах и до них покоится на неподвижных идеях, сама по себе стоит во главе сотворенного мира, а другая часть, которая заключена в чувственно-воспринимаемых и видимых движениях и силах и в небесных эманациях и качествах, господствует над всем видимым порядком. Последняя часть этого порядка, пребывающая на земле, господствует над видимым земным творением. Эта власть над видимым творением, а также чувственно-воспринимаемые качества посылаемых с неба эманации служат многим другим искусствам, таким как врачевание, гимнастика, и всем тем, которые по роду своей деятельности причастны природе. Искусно ство создания призраков в своей деятельности заимствует из них очень слабую долю. И поскольку это так, то так и нужно это показывать: а именно, что создатель призраков не пользуется ни самими круговращениями небес, ни содержащимися в них или по природе существующими вокруг них силами, и он совершенно не способен овладеть ими. Он обращается к тем силам, которые по природе составляют их последнюю видимую эманацию на краю мира, причем он делает это не как теург. Эти силы, я полагаю, смешиваясь с дробной материей, могут так или иначе изменять, преображать и трансформировать ее. Они допускают так же и переход от одних сил этого дробного состояния к другим. Такое разнообразие действий и соединение многих материальных сил совершенно отличны не только от божественного творения, но и от природного действия. Природа совершает свои действия совокупно и одновременно, и она совершает все путем простых и несложных действий. Итак, остается отнести к искусственному смешению такую технику предельного и видимого небесного потока и считать искусственным смешением также и то, что истекает из небесной природы. Так почему созидающий призраки человек, который совершает это, оставляет без внимания самого себя, хотя он лучше, и возник из лучшего, и представляется полагающимся на бездушные призраки, оживляемые лишь видимостью жизни, которые связаны внешней связью — искусственным и разнородным согласием — и являются совершенно мимолетными? Есть ли в них достоверность и истинность? Нет, ничто изваянное человеческим искусством не является несмешанным и чистым. Одерживают ли в них верх простота и однородность действия или всеобщего устройства? Это совсем не так, ибо по своему видимому составу они представляют лишь смешение пестрых и противоположных качеств. Видна ли в них какая-либо чистая и совершенная сила? Ни в коей мере, ибо подобное множество эманации есть скопление гетерогенное и случайное, которое проявляет себя слабым и мимолетным. Но если этого нет, то присутствует ли устойчивость в призраках, о которых говорят такие люди60? Совсем нет, они гаснут значительно быстрее, чем изображения, видимые в зеркалах, ибо как только воскуряют фимиам, они сразу образуются из поднимающегося дыма, а когда он смешивается с массой воздуха и растворяется в нем, то тотчас исчезает и сам призрак, и он не может сохраняться даже на короткое время. Так зачем человек, любящий созерцать истину61, будет думать об этом ненужном искусстве фокусника? Я не ставлю его ни во что. И если бы душа в познании этого восприняла призраки чувственной материи, к которым она стремится и которые занимают ее, то это было бы еще небольшим злом. Кроме того, для нее существует опасность уподобления при-пз зракам, в которые она верит. Если душа рассматривает эти призраки как богов, то такое заблуждение нельзя ни описать словами, ни допустить на деле. На такую душу никогда не прольется божественный свет, ибо ему по природе не свойственно освещать то, что однажды воспротивилось ему, и нет места, где его могли бы принять одержимые темными видениями. Итак, это искусство создания призраков будет заниматься многочисленными тенями от истины. Но эти люди62, как говорят, следят за движением небесных тел и указывают, круговращение какого небесного тела и вместе с каким или с какими дает ложное или истинное пророчество и дает действия бесполезные или, напротив, пророческие и эффективные. Но ничто из этого не сообщает этим видениям божественного значения. Ведь последние элементы сотворенного мира движимы небесными круговращениями и обладают симпатией с исходящими от них эманациями. Впрочем, если рассмотреть внимательно это рассуждение, то это доказывает противоположное. То, что всецело изменчиво и полностью подвержено преобразованиям от внешних движений, так что становится то бесполезным, то полезным, то пророческим, то действенным, то каким-либо еще, — как оно может быть способно содержать в себе хотя бы малую божественную силу? Так что же, силы, заключенные в материи, являются первоначалами демонов? Конечно, нет, ибо никакое дробное чувственно-воспринимаемое тело не порождает демонов. Скорее наоборот, их самих демоны порождают и защищают. Но человек также не может искусственно воспроизвести формы демонов — напротив, он сам скорее изваян и сотворен демонами в той мере, в какой он причастен чувственно-воспринимаемому телу. Демоническое начало не порождается как масса чувственно-воспринимаемых элементов — напротив, оно само по себе является простым и действует на сложные предметы единообразно. Поэтому чувственно-воспринимаемые существа не будут более важными или более устойчивыми, чем демоны, но именно демоны, превосходя их по значимости и силе, дают им прочность, которую они способны воспринять. Впрочем, может быть, ты называешь демонами призраки, неправильно употребляя этот термин. Одно дело — природа демонов, а другое — призраков. Они далеко отстоят друг от друга в иерархии существ. Так же и хорег призраков отличается от верховного главы демонов. Конечно, ты согласен с этим, когда говоришь, что они не увлекают никакого демона или бога. Так чего же стоит священнодействие или предсказание будущего, которое совершенно не причастно ни богу, ни демону? Так что следует знать природу этого фокусничества и ни в коем случае не прибегать к нему и не доверять ему. 31. Есть и другое истолкование священнодействий, которое еще хуже, чем предыдущее. Оно относит причину прорицания на счет некого рода обманчивой природы, многообразного и изменчивого, который принимает обличье богов, демонов и душ умерших. В ответ на это я поведаю тебе речь, которую я слышал некогда от халдейских пророков. Истинные боги дают только благо, общаются только с благими людьми, приходят к тем, кого очистил жреческий сан, и изгоняют из них всякую порочность и всякую страсть. Когда они сияют, зло и демоны исчезают, уступая место высшим существам, как тьма перед светом, и даже случайно не досаждают теургам. Поэтому теурги воспринимают всяческую добродетель, их нравы становятся благими и правильными, они свободны от страстей и всякого беспорядочного движения, они чисты от безбожных и нечестивых действий. Но все те, кто и сам грешен, и нападает на божественные дела без законов и правил, — те не способны достичь богов из-за слабости собственного действия и собственной власти. И если какая-либо оскверненность не позволяет им быть вместе с чистыми духами, то они присоединяются к злым духам и, исполняясь от них дурного вдохновения, становятся злыми, нечестивыми, исполненными порочных удовольствий, пронизанными испорченностью, склонными к чуждым богам нравам и, говоря в целом, уподобляются злым демонам, к которым они и примыкают. Так вот, будучи исполненными страстей и пороков, они вследствие близкого родства привлекают к себе злых духов, и те побуждают их ко всякому пороку, и так они подстрекают друг друга, как в круге, где начало соединяется с концом и на смену одному идет то же самое. Итак, никогда не причисляй к жреческому прорицанию нечестивые ошибки кощунства, которые неупорядоченно подходят к священнодействию и искушают тех, кто совершает его, и в результате иногда, похоже, заставляют появляться одного бога вместо другого, а иногда вызывают вместо богов злых демонов, которых называют антибогами. Несомненно, благо в большей степени противостоит злу, чем отсутствию блага. И как святотатцы борются прежде всего с почитанием богов, также и те, кто имеет контакты с демонами, вводящими в обман и являющимися причиной беспорядка, конечно, противодействуют теургам. Ведь теурги изгоняют и совершенно ниспровергают всякий злой дух, полностью истребляют всякий порок и всякую страсть, они создают чистую причастность благу в чистых душах, и они исполняются истины свыше, от огня. Для них нет никакого препятствия в виде злых духов и нет никакой помехи для душевных благ. Им не докучает никакая спесь, лесть, вдыхание испарений или насилие — напротив, все это, как под ударом грома, неосязаемо исчезает и отступает, не будучи способным даже приблизиться к ним. Итак, это единственно чистый, священный и поистине божественный род прорицания. Он не нуждается, как ты говоришь, в том, чтобы я или кто-либо другой присудил предпочесть его многим, но он выделяется из всего, предсуществуя как сверхъестественный и вечный и не допуская даже сравнения с другими или признания превосходства над многими. Он своеобразен и, будучи сам по себе единообразным, возглавляет всех. Именно этому роду прорицания следует посвятить себя целиком как тебе, так и тому, кто по-настоящему любит богов, ибо именно таким способом возникает как в пророчествах — твердая истина, так и в душах — совершенная добродетель. Вместе с этими двумя качествами теургам открывается путь ввысь, к умопостигаемому огню, который справедливо следует считать целью всякого предвидения и всякой теургической деятельности. Итак, ты напрасно приводишь исходящее от безбожников мнение, что якобы всякое прорицание совершается злым демоном. Они не заслуживают упоминания в теологических спорах. Вместе с тем они не способны различить истину и ложь, ибо изначально вскормлены во тьме и не могут познать начала, на которых основывается это прорицание. На этом закончим наше исследование способа прорицания. Примечания
33. См. Страбон, XV.2.7: «Когда раненному такой стрелой Птолемею грозила смертельная опасность, Александру явился некто во сне и указал корень вместе со стеблем; этот корень он приказал Александру растереть и приложить к ране. Проснувшись, Александр вспомнил видение, стал искать и нашел корень, росший в пустыне; затем корень этот стали применять и сам царь, и другие» (пер. Г.А. Стратановского).
|
|
|
|