Глава XI. Книги Эзры—Нехемйи: человек повествует о своей жизни и деятельности«Эзра написал книгу, названную его именем, и генеалогии в книге Хроник до своего времени... Кто в таком случае завершил ее (книгу Хроник?) — Нехемйа, сын Хахалйи» (Баба батра 15а). В этом высказывании мудрецов Талмуда уже заметна некоторая неопределенность по отношению к рассматриваемому сочинению, так как, с одной стороны, признается его единство с книгой Хроник или ее частью и Эзра назван автором всего этого единого сочинения, но, с другой, отмечается, что оно было завершено Нехемйей. Подобная нечеткость суждений присутствует также в других произведениях того времени: Йосеф Флавий и один из отцов церкви Евсевий (IV в. н. э.) признавали единство книг Эзры—Нехемйи и Хроник, но Ориген, другой представитель отцов церкви, обособил книгу Эзры от книги Нехемйи. Библеисты неизбежно должны были обратить внимание на указанные расхождения, но это произошло сравнительно поздно, лишь в XX в. Причина столь позднего обращения к данной проблеме, по всей вероятности, обусловлена малой заинтересованностью исторической науки персидским периодом (VI—IV вв. до н. э.) в древнееврейской истории, которому посвящены названные сочинения: он считался периодом незначительным, малосодержательным. Отношение научной библеистики к книгам Эзры—Нехемйи и Хроник начало изменяться в середине XX в., по мере растущего признания историками и библеистами (И. Вейнберг, Я. Ливер, П. Р. Экройд и др.) большой значимости персидского периода в истории древнееврейского народа, становлении и оформлении Танаха. Тогда же были определены те основные вопросы, что и в настоящее время находятся в центре внимания исследования книг Эзры—Нехемйи: соотношение между книгами Эзры—Нехемйи, с одной стороны, и книгой Хроник, с другой; соотношение между книгами Эзры—Нехемйи в масоретском изводе Танаха и апокрифом и псевдоэпиграфом, названными именем Эзры; признание книг Эзры—Нехемйи изначально одним сочинением или двумя раздельными; соотношение между частями на древнееврейском и арамейском языках в книге Эзры; первичность или вторичность, правильность или неправильность расположения материалов, глав в книгах Эзры—Нехемйи; степень достоверности и информативная ценность содержащихся в книгах Эзры— Нехемйи данных. Этот перечень ныне обсуждаемых библеистами вопросов далеко не полон, но и он свидетельствует о сложности и многограннности проблем, существующих в исследовании этих сочинений. А. Содержание и построение книг Эзры—Нехемйи «И в первом году Кореша (Кира II), царя Персии (т. е. в 538 г. до н. э.), во исполнение слова Йахве из уст Йирмйаху, возбудил Йахве дух Кореша, царя Персии, и тот провозгласил устно по всему своему царству и также письменно [подтвердил]. Так говорит Кореш, царь Персии: Йахве, Бог небесный, дал мне все царства земли и Он поручил мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Йехуде. Кто есть среди вас из всего Его народа (евреев), да будет его Бог с ним, пускай он поднимется в Иерусалим, что в Йехуде, и построит дом Йахве, Бога Йисраела, Он Бог, который в Иерусалиме...» (Эзра 1:1 и сл.) — этим четким дели-митатором начала на древнееврейском языке открывается книга Эзры как целое, а также первый текстовой блок на древнееврейском языке в форме косвенного повествования (Эзра 1:1^4:6). В нем сначала рассказывается (Эзра 1:5-11), что после обнародования указа Кира II началась репатриация евреев из Вавилонии под руководством некоего Шешбаццара. Следует список (Эзра 2:1-70), содержащий перечень светских и священнических домов отцов, так называемых «коллективов, названных по местностям» (см. ч. I, с. 106), коллективов левитов, храмовых певцов и других, всего 42 360 человек, с их рабами, скотом и т. д. За списком следует описание сооружения Йешуей, сыном Иоцадака и Зерубавелем, сыном Шеалтиэла, всем народом жертвенника Богу и торжества по поводу праздника Кущей (Эзра 3:1-7). Далее сообщается о начале строительства храма и о том, что старики, которые помнили первый храм, плакали при виде строения нового храма, но голоса печали тонули в радостных восклицаниях народа. В следующем отрывке (Эзра 4:1-6) рассказывается о том, что «враги Йехуды и Винйамина», узнав о восстановлении Иерусалимского храма, обратились к Зерубавелу и главам домов отцов с настоятельной просьбой: «Мы будем строить [храм] вместе с вами, ибо с той поры, когда Эсар-Хаддон (ассирийский царь Асархаддон) привез нас сюда, мы, как и вы, обращаемся к Богу вашему и приносим Ему жертвы». Это перекликается с рассказом во 2-й книге Царей о том, что произошло в Шомроне после гибели царства Йисраел в 722 г. до н. э. (17:24 и сл., см. ч. III, с. 73-74). Однако руководители возникающей общины отвергли эту просьбу, после чего их враги «начали ослаблять руки народа Йехуды и препятствовать ему строить храм... И в царствовании Ахашвероша, в начале его царствования, они написали обвинение (или "донос", ситна) на жителей Йехуды и Иерусалима» (Эзра 4:6). Этим сообщением кончается первый текстовой блок в книгах Эзры—Нехемйи, который в языковом и содержательном отношении представляет собой некую цельность, отличающуюся от следующего текстового блока (Эзра 4:7-6:15) на так называемом имперском арамейском языке (с. 230). Этот текстовой блок открывается жалобой (Эзра 4:7-16) руководителей шомронитов (см. ч. I, с. 108 и сл.), изложенной соответственно формуляру официальных обращений к персидским властям. В ней подчеркивается, что Иерусалим всегда был мятежным городом, и если его жителям будет дозволено восстановить городскую стену, то этим будет нанесен ущерб царю. В ответ на эту жалобу пришло повеление персидского царя (4:17-22), «чтобы эти люди (евреи) перестали работать и этот город (Иерусалим) не строился, пока от меня (царя) не будет [другого] повеления». Следует сообщение (Эзра 4:23-5:2) о том, что строительство Иерусалимского храма было приостановлено до «второго года царствования царя Персии Дарйавеша (Дарий I, в 520 г. до н. э.)», когда, следуя призывам пророков Хаггая и Зехарйи, сына Иддо (см. ч. III, с. 312 и сл.), Зерубавел, сын Шеалтиэла, и Йешуа, сын Йоцадака, возобновили строительство храма. Возобновление работ вызвало вмешательство областеначальника Заречья Татная, который в письме царю (Эзра 5:3-17) запросил, как ему поступить. Далее рассказывается, что «в столице Ахемта (Экбатана), в Мидии, был найден свиток, и в нем написана дихрона ("распоряжение")...» с разрешением Кира II евреям вернуться в Йехуду и строить храм (Эзра 6:3-5), повторяющим с некоторыми отклонениями указ в книге Эзры 1:1-^4. На основании этого распоряжения царь Дарий I повелел Татнаю и другим персидским сановникам не мешать строительству храма и предоставлять священникам храма все нужное для жертвоприношения, чтобы «они приносили жертвы и молились за жизнь царя и его сыновей» (Эзра 6:10 и сл.). Кончается этот арамейский текстовой блок сообщением (Эзра 6:13-18) об окончании строительства Иерусалимского храма «в третий день месяца Адара в шестом году царствования царя Дарйавеша», т. е. в 515 г. до н. э., и торжественном его освящении. Третий текстовой блок на древнееврейском языке (Эзра 6:19-10:44) открывается описанием праздника Пасхи, который устроили «сыны Йисраела, возвратившиеся из плена, и все прибегнувшие к ним от нечистоты народов земли (вероятно, подразумеваются евреи, которые находились в вавилонской Йеху-де)...» (6:21). Далее следует биографический очерк (в третьем лице — Эзра 7:1-26) об Эзре, сыне Серайи, из рода иерусалимских первосвященников Цадокидов, который был «писцом, сведущим в учении Моше», и вместе с другими репатриантами вернулся из Вавилона в Иерусалим «в седьмой год царствования царя Артахшаста (об этой дате см. дальше)» (Эзра 7:1 и сл.). Этот биографический очерк включает также указ царя Артахшаста на арамейском языке (Эзра 7:11-26) о предоставлении общине в Иерусалиме ряда привилегий: материальной поддержки храму и жречеству, освобождения членов общины от податей персидским властям, права собственной юрисдикции по «закону твоего (Эзры) Бога и закону царя» и повеление Эзре «назначить надзирателей и судей, чтобы они судили весь народ в Заречье...». Далее (Эзра 7:27-9:15) в изложении от первого лица на древнееврейском языке начинается автобиография Эзры, в которой рассказывается о том, как он организовал новую репатриацию из Вавилона, о благополучном прибытии репатриантов в Иерусалим и о передаче в храм привезенных драгоценностей. Но главное в этом автобиографическом очерке — это рассказ Эзры об испытанном им потрясении, когда он узнал о смешанных браках среди общинников, о его нежелании и неспособности мириться с тем, что он считал тягчайшим грехом и преступлением (Эзра 9:1 и сл.). Кончается этот текстовой блок, и вместе с ним книга Эзры, биографическим отрывком в изложении от третьего лица, повествующим о достигнутом усилиями Эзры принудительном расторжении смешанных браков (Эзра 10:1—44), после чего начинается книга Нехемйи. Она открывается четким делимитатором начала: «Слова-дела Нехемйи, сына Хахалйи, и было это в месяце Кислев двадцатого года (царя Артаксеркса I, т. е. в 445 г. до н. э.), [раходился] я в столице Шушан (Сузы)...» (Hex. 1:1), который с самого начала определяет характер последующего текста как автобиографии с преобладающим изложением от первого лица на древнееврейском языке. В первом отрывке (Hex. 1:2-2:9) Нехемйа рассказывает, как к нему в Сузы прибыли посланцы из Иерусалима, сообщившие, что «те, кто остались от пленения там, в области (в Йехуде), [пребывают] в великом бедствии и в унижении» (Hex. 1:2 и сл.), и как он благодаря своей близости к царю в качестве царского виночерпия добился разрешения отправиться в Иерусалим. В следующем отрывке (Hex. 2:10-29) Нехемйа рассказывает о своем прибытии в Иерусалим, о ночной инспекции лежавшей в развалинах стены Иерусалима, о своем намерении восстановить стену и об издевательских предупреждениях областеначальни-ков: Шомрона Санбаллата, Товийи, «аммонитского раба» (видимо, областеначальника Аммона) и Гешема (очевидно, правителя расположенного к югу от Йехуды аравийского царства), которые старались помешать возведению стены. Но в ответ услышали: «Бог небесный, Он будет содействовать нам, и мы, Его рабы, поднимемся и построим [стену], а вам нет доли и права и памяти в Иерусалиме» (Hex. 2:2 и сл.). Затем следует список участников строительства Иерусалимской стены (Hex. 3:1-32), за которым идет рассказ Нехемйи в изложении от первого лица (Hex. 3:33-4:17) об угрозах врагов общины и их попытках воспрепятствовать строительству, о мерах по защите строительства и строителей, о том, что «ни я (Нехемйа), ни братья мои, ни юноши мои (очевидно, постоянный вооруженный отряд Нехемйи) и стражи, сопровождающие меня, не снимаем одежд наших, у каждого [под рукой] меч его и вода» (Hex. 4:17). Далее Нехемйа повествует об остром социальном конфликте в общине (Hex. 5:1-19), когда обнищавшие общинники жаловались на произвол богачей, на захват ими земель и порабощение детей за долги, и о том, как он решил этот конфликт, применив древний закон о шемитта, т. е. о принудительной отмене долгов (Hex. 5:9 и сл.; ср. Втор. 15:1 и сл.). Кончается этот отрывок заявлением-призывом Нехемйи: «Помяни, Боже мой, во благо мне все, что я сделал для этого народа» (5:19). В следующем отрывке (Hex. 6:1-19) Нехемйа рассказывает об интригах против него не только со стороны внешних врагов общины, но также их попутчиков и его противников в самой общине. Затем (Hex. 7:1-5а) Нехемйа указывает, что «город (Иерусалим) пространен и велик и народа в нем немного и нет построенных домов», и поэтому принимается решение о переселении в Иерусалим каждого десятого из членов общины. После этого сообщения очень уместен список (Hex. 7:56-72), который начинается словами: «и нашел я (Нехемйа) свиток книгу родословий (сефер хаййахас) тех, кто вернулись первыми, и обнаружил, что в нем написано» и дублирует с небольшими отклонениями аналогичный список в книге Эзры (с. 253). Дальше в изложении от третьего лица (Hex. 8:1-9:5а) рассказывается о публичном чтении Эзрой в Иерусалиме «книги учения Моше, которую Йахве заповедал Йисраелу». Сюда же примыкают гимн Богу и ретроспектива истории «мы» (Hex. 9:56-37), предваряющие сообщение о заключении 'амана: «И обо всем этом мы заключаем 'амана (соглашение) и подписываем и [ставим] печати наших предводителей, левитов и священников» с последующим изложением содержания 'амана (Hex. 10:1-40/9:38-10:39). Дальше в изложении от третьего лица сообщается о том, как было осуществленно заселение, так называемый синойкизм, Иерусалима, дан список переселившихся в Иерусалим и приводится перечень поселений общин вне Иерусалима (Hex. 11:1-36). Следует еще один список членов общины (Hex. 12:1-26), к которому примыкает описание (в третьем лице) освящения Иерусалимской стены (Hex. \2:21-ЛА) и организации Не-хемйей службы в Иерусалимском храме (Hex. 12:44-47). Книга Нехемйи кончается отрывком (13:1-31), в котором Не-хемйа рассказывает о тех нарушениях, неблаговидных действиях, что имели место, когда «я не был в Иерусалиме, ибо в тридцать втором году Артахшаста, царя Вавилона (в 413 г. до н. э.), прибыл я к царю и был допрошен царем» (Hex. 13:6). Когда Не-хемйа вернулся в Иерусалим, он устранил все непорядки, повел борьбу против участившихся нарушений Шабата и против смешанных браков. Завершается этот отрывок и вместе с ним — вся книга Нехемйи делимитатором конца с выраженной автобиографичностью (Hex. 13:316). Обзор содержания книг Эзры—Нехемйи создает предпосылки для поиска ответов на ряд вопросов, которые обсуждаются в современной библеистике; первый из этих вопросов — о соотношении между названными книгами и книгой Хроник. Преобладавшее в научной библеистике признание изначальной общности этих книг было нарушено в 1968 г. израильской исследовательницей С. Яфет, которая на основании выявленных ею языковых, стилистических, мировоззренческих и иных расхождений между книгами Эзры—Нехемйи и книгой Хроник пришла к выводу, что «эти книги (Эзра—Нехемйа и Хроник) не могли быть написаны или составлены одним автором. Представляется более вероятным, что их разделяет некоторый промежуток времени». Наличие в еврейско-иудаистской словесности еще двух сочинений, связанных с именем Эзры — апокрифа в составе Септу-агинты, так называемой 1-й книги Эзры, и псевдоэпиграфа — IV книги Эзры (см. далее, с. 322-323 и 336-337), — вызывает вопрос о соотношении этих сочинений с книгами Эзры—Нехемйи в масоретском изводе. Сравнение содержания и формы изложения, мировоззрения и назначения масоретских книг Эзры—Нехемйи с апокрифом и псевдоэпиграфом опровергает встречающиеся в современной библеистике предположения о существовании общности между ними (Ч.Ч. Торри и др.) и доказывает независимость и самостоятельность этих очень разных сочинений. Но были ли книги Эзры—Нехемйи изначально одним сочинением или двумя отдельными? Сторонники изначального единства и лишь последующего разделения книг Эзры—Нехемйи (Р. К. Гаррисон, X. Дж. М. Уиллиамсон и др.) указывают на имеющиеся в них многочисленные точки соприкосновения на уровнях содержательно-структурном — например, повторение в обоих сочинениях списка членов общины (Эзра 2:1-70 и Hex. 7:6-72), — терминологическом и т. д. Но если считать, что книги Эзры—Нехемйи изначально были единым текстом, то трудно объяснить многочисленные сущностные различия между ними, такие, например, как подчеркнутая автобиографичность книги Нехемйи и большая биографичность книги Эзры; насыщенность книги Эзры отрывками на арамейском языке и отсутствие таковых в книге Нехемйи; ограничение книги Нехемйи четкими делимитаторами начала и конца и другое. Поэтому представляется более обоснованным предположить изначальную отдельность, самостоятельность обеих книг и их последующее объединение (но не слияние). Возникает вопрос, не произошло ли при объединении этих двух сочинений нарушения последовательности изложения? Поводом для подобного предположения служит несоответствие между очередностью правления персидских царей в книгах Эзры—Нехемйи (столбец Б) и временем их действительного царствования (столбец А):
Как видно, последовательность правления персидских царей в книгах Эзры—Нехемйи заметно отличается от истинной, что непосредственно связано с вопросом о датировке и последовательности деятельности Эзры и Нехемйи, а от этого в свою очередь зависят суждения о расположении текста в книгах Эзры—Нехемйи. Если считать, что в сообщении о прибытии Эзры в Иерусалим в «седьмой год [царствования] царя Артахшаста» (Эзра 7:7) и о деятельности Нехемйи в «двадцатый год царя Артахшаста» (Hex. 2:1) идет речь об одном и том же царе, об Артаксерксе I, то прибытие Эзры в Иерусалим происходило в 458/457 г. до н. э., а начало деятельности Нехемйи, соответственно, в 445 г. до н. э. Но в таком случае, по мнению ряда ученых (О. Эйссфельдт, П. Р. Экройд и др.), трудно объяснить взаимное умалчивание Эзры о Нехемйи и Нехемйи об Эзре, как и то единственное событие, в котором они упоминаются вместе — публичное чтение Торы в 445 г. до н. э. Чтобы устранить это затруднение, названные ученые выдвигают предположение, что прибытие Эзры относится к седьмому году царствования не Артаксеркса I, а Артаксеркса II, т. е. к 398/397 г. до н. э., или предлагают считать, что в заметке о прибытии Эзры автором или переписчиками допущена ошибка и вместо «седьмой год» должен быть указан «тридцать седьмой год» правления того же Артаксеркса I, и тогда датой прибытия Эзры в Иерусалим будет 428/427 г. до н. э. Следовательно, Эзра прибыл и действовал после Нехемйи; но в таком случае необходимы радикальные перестановки в расположении и последовательности текста в книгах Эзры—Нехемйи. Например, одна из умеренных «перекроек», предложенная О. Эйссфельдтом: Эзра 1-6 + Hex. 1-7 + Эзра 7-10 + Hex. 8-13. Исправления древнего текста, включая Танах, вообще нежелательны без крайней необходимости, а в данном случае такой необходимости нет (У. Келлерман, Я. Ливер и др.), так как отмеченные и другие несогласованности могут быть устранены без «перекройки» книг Эзры—Нехемйи. Но одно исправление все же требуется: в книге Эзры сыном и наследником Кира II назван Ахашверош (древнееврейское имя Ксеркса), которому адресована жалоба — донос шомронитов (с. 254). Но сыном и преемником Кира II был не Ксеркс, а Камбиз, и все известное об этом правителе из других источников делает именно его наиболее подходящим для тех действий, которые приписаны Ахашверо-шу. Трудно объяснить, почему автор или составитель книги Эзры не назвал Камбиза, но исследователи (М.А. Дандамаев и др.) указывают на распространенный в то время заговор молчания вокруг этого нелюбимого в персидской традиции царя. Как бы там ни было, такая поправка необходима, и в таком случае изложение событий в книгах Эзры—Нехемйи соответствует ходу и логике событий без каких-либо перестановок в тексте: 538 г. до н. э. — указ Кира II и начало репатриации (Эзра, гл. 1), около 530 г. до н. э.; репатриация под руководством Зерубавела и начало строительства Иерусалимского храма (Эзра, гл. 3); немного позднее — жалоба шомронитов и приостановление Камбизом строительства храма (Эзра, гл. 4); 522 г. до н. э. — указ Дария I о возобновлении строительства храма (Эзра 5:1- 6:14); 515 г. до н.э. — завершение строительства храма (Эзра 6:15-22); 458/457 г. до н. э. — прибытие и деятельность Эзры в Иерусалиме (Эзра, гл. 7-10); 445^33 гг. до н. э. — первый период деятельности Нехемйи, сначала вместе с Эзрой (Hex. 1:1-13:6); 445/444 г. до н. э. — чтение Торы Эзрой в Иерусалиме (Hex. 8); 433 г. до н. э. — ? — второй период деятельности Нехемйи (Hex. 13:6-31). Другая проблема в современном изучении книг Эзры—Нехемйи — это достоверность содержащейся в них информации, проблема тем более важная, что информация эта — почти единственная для большого, исключительно важного периода древнееврейской истории и становления Танаха. Вопрос о достоверности касается в первую очередь списков, поскольку эта разновидность текстов, встречающаяся также в других сочинениях Танаха, занимает в книгах Эзры—Нехемйи особенно значительное место. Списки, т. е. перечни местностей, людских общностей и индивидов с указаниями их назначения и функции, обязанностей и полномочий и т. д., а также списки растений и животных, лекарств и пр., занимают в общественно-политической и духовной жизни древнего Ближнего Востока столь значительное место, что его культуру иногда даже называют «культурой списка» (И.М. Дьяконов). Это справедливо по отношению ко всем эпохам древнего Ближнего Востока, но особенно возрастает роль и значимость списка при переходе от мифологического к научно-логическому мышлению, когда укрепляется осознание качественного различия между явлениями и в связи с этим усиливается потребность объединить, упорядочить явления однокачест-венные. Тогда же автономизация индивида и изменения в его статусе и функциях нарушают прежнюю стабильность, опиравшуюся на традицию и поэтому не нуждавшуюся в подтверждениях, и вызывают необходимость подтвердить и узаконить положение и функции индивида и людских общностей. Эта потребность особенно возрастает в условиях, когда данное общество находится в состоянии перехода, становления, когда континуитет нарушен, как это случилось в древнееврейском обществе после катастрофы 586 г. до н. э., во время вавилонского пленения и начала становления Гражданско-храмовой общины. Тогда списки были основным, если не единственным, свидетельством статуса человека, его права (или отсутствия такого) быть членом общины и пользоваться всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями, о чем ясно говорят сведения о некоторых священнических коллективах, которые «искали записи своей родословной принадлежности, но не нашли их и [поэтому] были исключены из священства» (Эзра 2:61-62 = Hex. 7:63-64). Такое функциональное назначение списков в той реальности, о которой рассказывают книги Эзры—Нехемйи, делают маловероятным предположение американского библеиста Ч. Ч. Торри о том, что списки в этих сочинениях, равно как и в книге Хроник, «сфабрикованы». Есть два довольно объективных критерия для установления достоверности списка: его соответствие или несоответствие той исторической среде, в которую он включен, и соответствие или несоответствие материала списков — имен, названий, терминов и т. д. — антропонимике, топонимике, терминологии и пр. времени и среды, к которым он отнесен. Приложение этих критериев к спискам в книгах Эзры—Нехемйи показывает, что они, т. е. список репатриантов, пришедших в Иерусалим вместе с Эзрой (Эзра 8:1-13), список взявших в жены иноземных женщин (Эзра 10:18—44), список строителей Иерусалимской стены (Hex. 3:1-32), список подписавших 'амана (см. далее) (Hex. 10:1-29), список жителей Иерусалима (Hex. 11:3-22), список городов общины (Hex. 11:25-36), список священников и левитов, участвовавших в освящении стены (Hex. 12:35^2) и список членов общины (Эзра 2:1-70 = Hex. 7:6-72) — были в значительной степени достоверными. Другим важным компонентом книг Эзры—Нехемйи и ценным источником информации является документ, т. е. достоверное или провозглашенное достоверным устное или письменное распоряжение официального института. Критерием установления достоверности документа, который включен в недокументарный нарративный текст, в историописание, автобиографию/биографию, повествование и т. д., может служить его соответствие или несоответствие исторической ситуации, в которой он дан, и особенно — соблюдение или несоблюдение формуль-ности сохранившихся в оригинальном виде, главным образом в эпиграфических материалах, документов. В книгах Эзры—Нехемйи документами являются указ Кира II с разрешением репатриации и восстановления храма на древнееврейском (Эзра 1:1—4) и арамейском (Эзра 6:3-5) языках, указ Дария I на арамейском языке о разрешении возобновить строительство Иерусалимского храма (Эзра 6:6-12) и указ царя Артаксеркса I на арамейском языке о предоставлении Иерусалимскому храму и общине ряда привилегий (Эзра 7:11-26). Приложение вышеуказанных критериев достоверности к этим документам позволяет, вопреки высказанному рядом исследователей (Э. Бикерман, К. Галлинг и др.) скепсису, признавать их достоверность. Документом, но не персидских властей, а самой Гражданско-храмо-вой общины следует считать и так называемую 'амана. Высказанное рядом исследователей (А. Иепсен, Дж. М. Майерс и др.) сомнение по поводу достоверности этого документа основывается в значительной степени на примененном для его обозначения термине 'амана («соглашение») вместо привычного в Тана-хе верит (см. ч. II, с. 331 и сл.). Но в данном случае отклонение от привычного может служить подтверждением достоверности этого документа, поскольку берит обозначает главным образом договор, завет между Богом и человеком, человеком и Богом, тогда как 'амана — есть соглашение, договоренность между членами Гражданско-храмовой общины, как бы конституция этой общины. Выявленная достоверность имеющихся в книгах Эзры—Не-хемйи списков и документов имеет решающее значение для определения степени информативной ценности (или отсутствия таковой) трех основных, различных в жанровом отношении текстовых блоков, из которых состоят эти книги — в блоке истори-описания и блоках автобиографии/биографии. Изложенный в форме косвенной речи, от третьего лица, на древнееврейском и арамейском языках блок историописания содержит рассказ о становлении Гражданско-храмовой общины до выхода на историческую арену главных героев этих книг — Эзры и Нехемйи, т. е. от 538 г. до н. э. до 458/457 г. до н. э. Достоверность использованных автором этого историописания списков и документов и соответствие логики и последовательности рассказанного вероятной логике и последовательности того, о чем рассказывается, т. е. зарождения и становления Гражданско-храмовой общины, позволяет признать изложенное в этом блоке в значительной степени достоверным. Что же касается цели и назначения этого текста историописания, то поскольку автобиографии/биографии Эзры и Нехемйи повествуют только об их деятельности начиная с 458/457 г. до н. э., то очевидно ощущалась потребность для полноты картины предварить содержание обоих автобиографий/биографий описанием того, что им предшествует. Но в таком случае встает вопрос: почему это историописание не доведено до 458/457 г. до н. э., а приостановлено в 515 г. до н. э., вследствие чего в книгах Эзры—Нехемйи образовалась лакуна почти в семьдесят лет? Возможны два объяснения: 515 г. до н. э. стал вехой в становлении Гражданско-храмовой общины не только потому, что тогда завершилось строительство Иерусалимского храма, но также в связи с исчезновением с исторической сцены Давидида Зеруба-вела, сына Шеалтиэла, что сделало возможным появление и деятельность обоих главных героев — Эзры и Нехемйи; время между 515 г. и 458/457 г. до н. э. оказалось периодом медленного развития общины, без ярких событий и личностей, которые так привлекают внимание историописцев и читателей всех времен. В Танахе много сочинений, содержащих тексты, похожие на автобиографии или биографии, например повествования о патриархах, о царях Иехуды и Иисраела, но сравнительно редки настоящие автобиографии/биографии, например в книге Йирмйа-ху (см. ч. III, с. 194 и сл.). Книги Эзры—Нехемйи — единственное сочинение в Танахе, в котором автобиография/биография составляет его ядро, определяет его характер. Если автобиографию можно определить как рассказ героя о самом себе, о своей жизни и деятельности, ведущийся чаще всего от первого лица, то биография — это повествование о герое, его жизни и деятельности, как правило, написанное в третьем лице. Постулируемое многими библеистами (3. Мувинкель, О. Эйссфельдт и др.) строгое различение между текстами от первого и от третьего лица в книгах Эзры—Нехемйи представляется спорным, ибо «резкой, принципиальной грани между автобиографией и биографией нет, поскольку автор последней в своем творчестве героя и его жизни руководится теми самыми ценностями, которыми живет свою жизнь герой» (М.М. Бахтин). Справедливость этого суждения подтверждается автобиографией/биографией Эзры. Она открывается биографическим отрывком, в котором в третьем лице излагается родословие Эзры, рассказывается о его прибытии в Иерусалим и воспроизводится на арамейском языке указ Артаксеркса I, далее плавно и последовательно рассказ переходит к благодарению Эзрой Бога на древнееврейском языке от первого лица, т. е. к чисто автобиографическому тексту, который продолжается также в рассказе Эзры о том, как он организовал репатриацию и передал привезенные ценности в Иерусалимский храм. Отчетливо автобиографическим представляется также описание расторжения смешанных браков не только из-за преобладающего там изложения от первого лица, но также из-за насыщенности личными переживаниями героя: «И когда я услышал это слово (о смешанных браках), разодрал я одежду свою и накидку свою и рвал волосы на голове и бороде моей...» (9:3 и сл.). Поскольку само расторжение смешанных браков представлено как совместное деяние Эзры и членов общины, то с точки зрения повествовательной техники и целесообразности вполне оправдано описание всего этого (10:1-44) в изложении от третьего лица. Для книги Нехемйи показательно полное преобладание в ней автобиографического начала, заявленное уже в делимитаторе начала и проходящее через всю книгу. Это, конечно, не исключает наличия в книге нескольких отрывков биографического характера, изложенных в третьем лице, — о публичном чтении Эзрой Торы и торжестве в праздник Кущей (8:1-9:37), о заключении 'стана (Hex. 10:1-40/9:38-10:39) и др. Все изложенное о содержании и построении книг Эзры—Нехемйи позволяет предположить их изначальную отдельность и самостоятельность. Однако наличие в обеих книгах черт общности содержания, источников и жанровой принадлежности разрешает ставить вопрос о единой для книг Эзры—Нехемйи картине мира. Б. Антропоцентричность картины мира в книгах Эзры—Нехемйи Если исходить лишь из частотности упоминания Бога в тексте, то книги Эзры—Нехемйи, с их почти 210 упоминаниями только теонимов, казалось бы, обладают выраженной теоцент-ричностью. Но анализ всех упоминаний Бога в них показывает, что имеются сущностные различия в восприятии и изображении роли и функции Бога в описаниях прошлого и настоящего. В первых (например, в ретроспекции древнееврейской истории в Hex. 9:6-37) Бог представлен субъектом решающего и определяющего действия — это Он сотворил небо и землю, избрал Авра-хама, вывел его из Ура и заключил с ним завет, спас Свой народ от порабощения в Египте и водил его по Синайской пустыне, даровал ему завет и законы, завоевал для Своего народа Страну обетованную и т. д., но когда приумножились прегрешения народа, «Ты передал их в руки [других] народов земли. Но в милосердии Твоем великом Ты не истребил их полностью...» (Hex. 9:30 и сл.). В резком контрасте с этой всеопределяющей и всеобъемлющей деятельностью Бога в прошлом во всех описаниях настоящего, т. е. событий и явлений 538^413 гг. до н. э., Бог представлен тем, к кому обращаются с молитвами, как это делают Эзра: «И во время вечернего жертвоприношения... простер я руки свои к Йахве, Богу моему. И сказал: Бог мой...» (Эзра 9:5 и сл.) — и Нехемйа: «и постился я и молился перед Богом небесным. И сказал: Иахве, Бог небесный, Бог великий и грозный... обрати ухо внимающее и око открытое, чтобы слушать молитву раба Твоего...» (Hex. 1:4 и сл.) и т. д. Но Бог ни разу не показан прямо и непосредственно участвующим или даже причастным к главным событиям в настоящем — к репатриации евреев, восстановлению Иерусалимского храма и воссозданию ими своей общественно-государственной общности. В этих событиях решающим и определяющим образом действует человек, что позволяет усомниться в теоцентричности картины мира в книгах Эзры—Нехемйи, предположить ее выраженную антропоцентричность. Книги Эзры—Нехемйи — одно из наиболее «населенных» человеком сочинений в Танахе. На их небольшом пространстве теснятся, помимо названных в списках, десятки людей — персидские цари Кир II и Камбиз, Дарий I и Артаксеркс I, персидские вельможи и сановники Митридат, Татнай и другие, противники общины «шомронит Санбаллат», «аммонитский раб То-вийа» и «аравитянин Гешем», пророки Хаггай и Зехарйа, сын Иддо, предводители общины Шешбаццар и Зерубавел, первосвященники Йешуа, Элйашив и другие, Эзра и Нехемйа и еще многие другие — не только названные, упомянутые, но изображенные живыми и непосредственно действующими в главных событиях. Сказанное подтверждается образами персидских царей. Они показаны не только теми, кто совершал важные, судьбоносные для евреев действия — ведь это Кир II (правда, под воздействием Бога) разрешил репатриацию и восстановление храма; это Дарий I, без всякого божественного вмешательства, разрешил возобновить это строительство; и это Артаксеркс I, а не Бог, решающим образом способствовал оформлению общины, — но также живыми людьми. Артаксеркс I, например, показан человеком сострадательным, когда он замечает опечаленность Нехемйи и спрашивает его: «Почему лицо твое печально, если ты не болен, то это боль сердца...» (Hex. 2:2). Не сухими, мертвыми схемами, а вполне живыми людьми из крови и плоти изображены также противники общины — Санбаллат, Товийа и Гешем, которые сначала насмехаются и издеваются над намерением Нехемйи построить Иерусалимскую стену, затем переходят к активному противодействию, не останавливаясь перед ложными обвинениями и угрозами, как в письме Санбаллата Нехемйе: «Слух прошел среди народностей... что ты (Нехемйа) и йехудиты думаете бунтовать, для чего ты строишь стену и хочешь быть у них царем...» (Hex. 6:6) — и подстрекательством среди общинников, даже попытками убийства (Hex. 6:10 и сл.) и т. д. Но естественно, что наибольшее внимание создатели книг Эзры—Нехемйи уделяли образам тех людей, которых они считали главными и которые действительно играли решающую роль в этих важных деяниях и событиях — Зерубавелу, Эзре и Нехемйи. Зерубавел, сын Шеалтиэла, выступает главным героем историописания в книге Эзры, гл. 1-6; автор этого текста старался показать своего героя достойным преемником его великого предка Давида и предшественником Эзры и Нехемйи. Поэтому он рассказывает не только о действиях Зерубавела в период строительства храма, но показывает его также твердым и последовательным, не уступающим давлению и угрозам, когда он вместе с первосвященником Йешуей отвечает резким отказом на требование шомронитов допустить их к строительству храма (Эзра 4:3). Доминировавшее в древние времена убеждение, что человек, участвующий в публичной деятельности — царь, военачальник, сановник и пр., — должен проявлять себя только в этой сфере и что именно с этой стороны его надлежит показывать, по мере роста автономии и самоценности индивида и осознания им этой своей значимости, соразмерно пониманию сложности и многогранности человека, постепенно уступило место признанию, что публичный человек имеет также право на приватную жизнь, о которой он или пишущие о нем вправе говорить. Эти две отличающиеся установки действовали также в мире Танаха и в самом Танахе, так как если Моше и Йехошуа, большинство царей Йисраела представлены только как люди публичные, то Давид показан в двуединстве публичности и приватности (см. ч. III, с. 46 и сл.). От Эзры, священника и потомка иерусалимских первосвященников, можно было ожидать, что он в своей автобиографии будет придерживаться первой, традиционной, ориентации, и это действительно имело место. Эзра очень старался показать себя в основном публичным человеком, для которого действия на благо людской общности есть смысл и цель жизни. Поэтому он начинает рассказ о своей жизни, точнее о своей публичной деятельности, с подробнейшей генеалогии, призванной не только доказать его принадлежность к старинному роду Иерусалимских первосвященников, Цадокидов, но и подтвердить происхождением от Ахарона (сугубо фиктивным) (Эзра 7:1 и сл.) его право действовать публично, о чем он подробно рассказывает. Но Эзра был сыном своего времени, он не мог не понимать, что одной лишь публичности недостаточно, чтобы сделать его образ, а главное, урок его действия привлекательным и убедительным. Поэтому он показывает себя также человеком приватным, но делает это как бы нехотя, ограничиваясь только описанием своих мыслей и чувств по поводу собственных публичных действий, что образует некое вынужденное добавление к образу публичного человека. Соответственно, Эзра выдвигает на первое место свою богобоязненность и богопослушание, подчеркивая особую личную близость с Богом: «и я (Эзра) ободрился, ибо рука Йахве, Бога моего, надо мной» (Эзра 7:28). Богобоязненность и богопослушание, осознание особой связи с Богом не обязательно влекут за собой нетерпимость, но зачастую являются предпосылками для ее возникновения. Это подтверждается на примере Эзры, сущностной чертой характера которого является нетерпимость, граничащая с жестокостью, о чем он сам с явным удовольствием, даже самодовольством сообщает — главным образом в связи с расторжением смешанных браков. В рассказе об этом поступке Эзра не только подчеркнул свою жестокую бескомпромиссность: «Вы совершили преступление, взяв иноземных жен, чтобы умножить виновность Иис-раела» (Эзра 10:10), но усугубил впечатление железной непримиримости красочным изображением гнетущей обстановки во время обсуждения и решения этого вопроса: «и сидел весь народ на площади у дома Бога, дрожа от слов [Эзры] и от дождя» (Эзра 10:9). Еще одна черта характера Эзры, сознательно подчеркнутая им самим, — это его эмоциональность, которая действительно нередко сочетается с жестокостью и нетерпимостью. Свидетельством тому могут служить такие слова, в которых слышится явное удовлетворение своей реакцией, бурной скорбью: «И когда я услышал о деле этом (т. е. о смешанных браках), разодрал я одежду свою и накидку свою, и рвал волосы на голове и бороде своей, и сидел, скорбя» (9:3). Если разум, рассудок, как правило, отделяет человека от человека, возвышает его обладателя над тем, кто им обделен, то чувства, эмоции, наоборот, связывают людей между собой — ведь любить или ненавидеть можно лишь кого-либо или что-либо. Это суждение приложимо также к Эзре, в образе которого подчеркнутая эмоциональность сочетается с выраженной потребностью быть связанным с людьми, находиться «на людях» во всех своих действиях: в организации репатриации — «И мы постились и мы просили Бога нашего» (Эзра 8:23), при расторжении смешанных браков — «Встань [Эзра], ибо на тебя [возложено] дело (расторжение смешанных браков) и мы с тобой, крепись и делай» (Эзра 10:4) и др. Может быть, что самым убедительным доказательством изначальной самостоятельности книги Эзры и книги Нехемйи являются сущностные различия в том, как каждый из этих героев видел и показал себя. В отличие от Эзры, который стремился предстать перед своими читателями, будущими поколениями, главным образом как муж публичный, действующий на благо людей, Нехемйа в своей автобиографии оставляет впечатление, что для него было важно не только вершить дело публично и коллективно, но также показывать собственное участие в его свершении: как он это делал, что испытывал, думал и чувствовал во время действия. Эти человеческие свойства Нехемйи проявляются уже в самом начале его автобиографии, где он, в отличие от развернутой генеалогии, которой Эзра начал свою автобиографию, ограничивается лишь упоминанием своего имени и отчества — Нехемйа, сын Хахалйи, без каких-либо дополнительных данных о своем происхождении. Если учесть, что генеалогия всегда предполагает и определяет включенность человека в людскую общность, то «скромность» Нехемйи приобретает принципиальное значение как выражение желания показать себя находящимся вне людского сообщества, отчасти даже над ним. В пользу этого предположения говорит тот факт, что Нехемйа (опять-таки в отличие от Эзры, который лишь вкратце и мимоходом упомянул о своем контакте с царем Артаксерксом I — Эзра 7:6) подробно, в деталях, описал свою приближенность, даже с оттенком некоторой интимности, с этим царем (Hex. 2:1). Поскольку такой статус был явлением исключительным не только для евреев, но также для большинства жителей Персидской державы, то, демонстрируя его, Нехемйа ставил себя вне и над людскими общностями, в том числе и той, ради которой он действовал. Нехемйа, как и Эзра, был человеком публичным, причем его публичная деятельность была намного более многогранной и успешной, чем публичная деятельность Эзры. Нехемйа это хорошо понимал, он гордился этой своей деятельностью и прилагал усилия, чтобы показать ее во всей полноте. Соответственно он подчеркивал, что использовал свою близость к персидскому царю не для собственного возвышения, а только на благо своего народа, возникающей в Йехуде общины: «Как не быть печальным лицу моему, когда город [Иерусалим], приют отцов моих, в запустении и ворота его сожжены огнем» (Hex. 2:3); рассказывал об организации им строительства Иерусалимской стены и заселении опустелого города; о разрешении опасного для существования общины социального кризиса и об успешном преодолении всех козней врагов общины, о публичном чтении Торы и принятии конституции общины, 'стана, и других своих начинаниях, которые, по его мнению, заслуживают быть признанными людьми и Богом: «Помяни, Бог мой, во благо мне все, что я сделал для этого народа» (Hex. 5:19). Но в отличие от Эзры, который зачастую отмечал, что он действовал вместе и внутри людских общностей, Нехемйа, как правило, подчеркивал, что все сделанное совершено им без участия других людей. Это явствует из таких, например, высказываний, как: «И предводители [общины] не знали, куда я (Нехемйа) ходил...» (Hex. 2:16); или «и я строго укорил знатных и предводителей...» (Hex. 5:7) и пр. Этому подчеркнутому «отчуждению», отстраненности Нехемйи соответствует и другая особенность его автобиографии — интенсивное употребление по отношению к себе (98 раз!) личного местоимения 'ани — 'анохи («я»), по сравнению лишь с 37 его упоминаниями Эзрой. Если справедливо заключение об отстраненности Нехемйи, то следует ожидать, что в его автопортрете разумное начало должно преобладать над началом эмоциональным, — так оно и есть. Нехемйа не чужд эмоциональности (или хочет показаться не чуждым эмоциям) — он плачет, когда слышит о бедственном положении в Йехуде (Hex. 1:4), и сердится, когда узнает о притеснении бедных членов общины (Hex. 5:7 и сл.), он проклинает женившихся на иноземках (Hex. 13:25) и т. д. Но, в отличие от Эзры, им руководят не чувства, а разум, трезвая расчетливость, когда он, например, в ответ на предложение врагов общины встретиться с ними спокойно отвечает: «Я веду большую работу (строительство стены) и не могу спуститься [к вам], ибо работа остановится, если я оставлю ее и спущусь к вам» (Hex. 6:3) и т. д. О том же свидетельствует резкий контраст между лишь редкими упоминаниями терминов разума в книге Эзры и их весьма интенсивным применением Нехемйей, также по отношению к себе: «и уразумел я (ве'абина) зло, что сделал...» (13:7). Разумность и расчетливость отнюдь не гарантируют умеренности, но они менее предрасположены к крайностям в суждениях и действиях, чем эмоции. Это верно и по отношению к Не-хемйе, особенно по сравнению с характером действий Эзры. Обладая несравнимо большими полномочиями и властью, чем Эзра, Нехемйа мог бы расправиться со своими противниками в общине, например с родственниками Товийи, которые сотрудничали с врагами общины (Hex. 6:17 и сл.) и пр., но не сделал этого. Не приходится сомневаться в богобоязненности Нехемйи, которую он охотно демонстрировал: «Молю Тебя, Адонай, да будет ухо Твое внимательно к молитве раба Твоего...» (Hex. 1:11). Но в этой богобоязненности главное — не обязательство человека, Нехемйи, по отношению к Богу, а, наоборот, обязательство Бога по отношению к человеку, Нехемйе, отчетливо выраженное в последних словах автобиографии Нехемйи, книг Эзры—Нехемйи в целом: «помяни меня, Бог мой, во благо [мне]» (Hex. 13:3.1), что может служить дополнительным подтверждением правомерности предположения об антропоцентричности картины мира в книгах Эзры—Нехемйи. Трехчастный состав книг Эзры—Нехемйи — историописа-ние, автобиография/биография Эзры и автобиография Нехемйи — позволяет предположить, что они создавались в три этапа: написание Эзрой вскоре после его исчезновения с исторической арены, т. е. после 445 г. до н. э., автобиографии/биографии; написание автобиографии Нехемйей после его отхода от политической деятельности в 413 г. до н. э.; объединение вскоре после этого кем-то в Гражданско-храмовои общине этих сочинений и добавление исторического введения. Очевидно, что задачей неизвестного составителя книг Эзры—Нехемйи было рассказать своим современникам о том, как создавался тот своеобразный, столь непохожий на монархию, социально-политический организм, Гражданско-храмовая община, в которой они живут, тогда как задача Эзры и Нехемйи заключалась в том, чтобы показать себя и свои заслуги в создании этой общины, дабы их не забыли будущие поколения. Стоит отметить, что более традиционные образ и книга Эзры вызвали ряд подражаний, а более новаторские образ и книга Нехемйи подражаний не породили, но повлияли на будущее развитие жанра автобиографий/биографий, например на автобиографию Йосефа Флавия «О моей жизни». ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ: 1. В чем, по вашему мнению, заключается общее и различное в образах Эзры и Нехемйи, их автобиографий/биографий? Дополнительная литература: Эзра. — Краткая Еврейская энциклопедия 10, 438^443. Нехемйа. — Краткая Еврейская энциклопедия 5, 701-702. |
|
|
|