Ближневосточные и египетские параллели

Прослеживая далее вглубь веков генезис ветхозаветных представлений о херувимах, мы обнаруживаем, что «четыре животных» Иезекииля — плод не только его личного воображения и собственного религиозного опыта.

Вопрос об источнике видения Иезекииля давно встал перед исследователями. Многочисленные филологические и историко-археологические изыскания, проведенные на Ближнем Востоке и в Египте еще в прошлом веке, позволили однозначно ответить на этот вопрос. Большое количество параллелей в теологии, архитектуре, пластике и орнаментике, литературных мотивах, терминологии приводят к выводу о передне-, ближневосточных и древнеегипетских истоках многих библейских представлений¹. Так, еще в 1917 г. Лоренц Дюрр, основываясь на огромном иконографическом и литературном материале, показал, что Иезе-киилев образ «четырех животных», несущих престол Господа, целиком восходит к символике ассиро-вавилонского и — шире — переднеазиатского региона². Возможность такого заимствования выглядит вполне реальной, если мы вспомним, что видение Яхве, несомого херувимами, явилось Иезекиилю на пятом году его жизни в вавилонском пленении (Иез. 1, 2), т. е. в 593/592 г. до н. э.; там он, несомненно, мог познакомиться с местной религиозной символикой³.

Ближневосточное происхождение «животных» проступает, в частности, в том, что ветхозаветные херувимы (kerubim; χερου-βίμ), расположенные под троном Господа по четырем сторонам от него, оказываются идентичными не только этимологически, но и по содержанию вавилонским крылатым духам-защитникам, которые назывались тем же словом — ассир.-вав. [ilu] käribu и [ilu] kunbu, аккад. karübu⁴. Эти божества, как и близкие им лах-ме (lahme), шеде (sede) и ламассе (lamasse), уже давно сближаются исследователями с ветхозаветными херувимами по своим функциям и облику⁵. Знаменательно, что Э. Унгер⁶ связывает kuribu с духами ветров, по которым ориентировались в Месопотамии и которые замещали собой страны света⁷. Таким образом, как ассирийско-вавилонские курибу, так и древнееврейские херувимы, оказываются духами, которые выступают как патроны-хранители стран света.

Примечательно, что слово курибу (карибу, карубу) этимологически родственно санскр. gribh, греч. γρύψ, англо-сакс. crumb, нем. Greif⁸. Вообще, слово kuribu — шумерского происхождения, заимствованное в аккадском и вавилонском, греческое же γρύψ, γρυπός (гриф, грифон) — это арийское заимствование из север-носемитского ареала⁹. Греческий грифон — это птица с орлиным клювом и телом льва, которая стережет золото в стране гипербореев¹⁰, т.е. налицо те же охранительные функции, что и у керу-бов/херувимов, а также у зооантропоморфных фигур египетских, хеттских и греческих сфинксов и грифонов¹¹.

Известно, что в вавилонско-ассирийском искусстве эти виды священных гениев также часто представали в виде гибридных существ, соединяющих в себе быка, орла, льва и человека¹². Ассирийские колоссы в виде крылатых львов или быков с человеческим лицом охраняли входы в храмы или дворцы, изображались на рельефах городских ворот, защищая жителей от вражеских набегов и т.д. Так, один из таких колоссов — ламассу — стоял у ворот дворца Ашшур-нацир-апала II в Нимруде (IX в. до н.э.); он имел тело льва, грудь и крылья орла, голову человека, на которую водружена митра с рогами быка¹³, т.е. все признаки «четырех животных» Иезекииля (см. рис. 2 и 3). Также и kuribu, нередко украшавшие основание престола бога или правителя, могли объединять в одном образе сразу черты человека, орла, быка и льва в разных сочетаниях¹⁴ (см., например, изображение ассирийского крылатого гения с рельефа того же дворца Ашшур-нацир-апала II на рис. 4¹⁵). Сохранилось описание одного из таких курибу в клинописных текстах, хранящихся в Британском музее: «У него на голове рог быка; воло[сы ниспадают от его рогов] до спины; лицом он человек; щеки [....]; у него есть крылья; его передние ноги [—]; телом он лев; у его четырех ног...»¹⁶.

Хорошую иллюстрацию к этому описанию представляют собой позднехеттские рельефы (X—VII вв. до н.э.) из Кархемы-ша, которые изображают крылатых львов с головой человека, на голове — шапка с двумя рогами, хвост, возможно, имеет голову орла (снова лев, бык, орел, человек, см. рис. 5).

В хеттском храме в Айн Дара были найдены три рельефа (ок. X в. до н. э.), на которых крылатые львы, быки и орлы с человеческими фигурами стоят с двух сторон некоего горного божества. Поднятые руки показывают, что они или поддерживают небо (как херувимы Иезекииля, держащие на себе твердь небесную), или несут защитные функции (см. рис. 6).

Типологически близкие изображения крылатых богинь и гениев, имеющих львино-быко-орлиные черты, охраняющих бога, саркофаг или священный объект, существуют также в Египте и многих районах Ближнего Востока¹⁷ (см. рис. 7—14).

Рис 2.  Божество — страж ворот дворца Ашшур-нацир-апала II из Нимруда с телом льва, крыльями и грудью орла, головой человека и шестью рогами быка в виде митры, IX в. до н. э. (Beck, 1961, Abb. 177).
Рис 3.  Изображение существа с телом льва, крыльями орла, головой человека и рогами быка на рельефе из Персеполя, начало V в. до н. э. (Collon, 1995,180).

Рис. 4.  Ассирийский крылатый гений с головой орла. Рельеф из дворца Ашшур-нацир-апала II из Нимруда, IX в. до н. э. (Веек, 1961, Abb. 178).
Рис. 5.  Позднехеттский крылатый лев с головой человека; на голове шапка с двумя рогами; хвост, возможно, имеет голову орла; происходит с рельефа из Кархемыша, X—VII вв. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 187 и 188).

Рис. 6.  Три ряда рельефа из хеттского храма в Айн Дара (сев.-за-паднее Алеппо), ок. 1200—950 гг. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 183—185).

Рис. 7.  Позднехеттское изображение четырехкрылого гения с головой птицы, несущего солнце (небо), из Каратепе в Киликии, VIII в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 157).

Рис. 8.  Два крылатых сфинкса как хранители древа жизни на золотой пластинке из могилы в Энкоми-Аласии, ок. 1000 г. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 1).

Рис. 9.  Крылатые гении, охраняющие божество на лотосе, на слоновой кости из Арслан Таша в Северной Сирии, ок. X в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 8).

Рис. 10. Ассирийская печать с изображением двух керубов-сфинксов (Keel, 1977, Abb. 12).

Рис. 11.  Зооантропоморфные образы на новоассирийской цилиндрической печати (Keel, 1977, Abb. 166).

Рис. 12.  Крылатые богини, защищающие некий персонаж, стоящий между ними; хеттская цилиндрическая печать (Dhorme, Vincent, 1926, Fig. 6).

Рис. 13. Египетские крылатые богини, осеняющие божественные символы в Карнакском храме (Dhorme, Vincent, 1926, Fig. 5).

Рис. 14.Позднехеттское изображение несущего небо керуба из Телль Халафа, VIII в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 158).

Рис. 15.  Крылатый лев (сфинкс), несущий трон царя Ахирама; рельеф на саркофаге царя из Библоса, конец II тысячелетия до н. э. (Keel, 1977, Abb. 4).

Несомненно, к этому же кругу символов принадлежат и сфинксы, несущие на себе трон бога/царя: бог/царь, сидящий на троне, поддерживаемый сфинксами, — иконографический сюжет, известный многим народам Ближнего и Переднего Востока и Египта¹⁸. Один из самых знаменитых образцов этого сюжета — финикийский царь Ахирам, изображенный на сфинксовом троне на рельефе саркофага ок. 1000 г. до н.э. (см. рис. 15); такие же сфинксы поддерживают троны богов и царей на изображениях многих культур Переднего Востока времени, предшествующего или синхронного возникновению культа Яхве¹⁹ (см. рис. 16—24).

Бог, восседающий, как земной царь, на троне, — образ, хорошо и давно известный также и Библии. Так, уже в 3 Цар. 22, 19 пророк Михей говорит: «я видел Господа, сидящего на престоле своем»; ср. Исайя, 6,1: «В год смерти царя Осии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном» (ср. Дан. 7, 9). Таким образом, трон Господа, стоящий на своде небесном, который у Иезекииля несут на себе четыре херувима, оказывается общим для многих народов Ближнего Востока²⁰.

Примечательно, что и на израильской почве ок. 1000 г. до н. э. мы встречаем изображения сфинксов (= херувимов), или охраняющих древо жизни, или несущих трон²¹ (см. рис. 25—29). Известно изображение керуба из иерусалимских «царских пещер» XI—X вв., который представляет собой крылатое четвероногое животное с человеческой головой²² (см. рис. 30). По мнению Э. Фогта, херувимы в храме Соломона имели облик именно ближневосточного сфинкса — льва с человеческим лицом и с двумя крыльями²³.

Многоликость иезекиилевых «животных» также имеет множество параллелей в окружающих древнюю Палестину культурах. Прежде всего, следует упомянуть двухголовые божества, распространенные как в Месопотамии, так и в Египте и Иране (см., рис. 31—33). Существует мнение, что двухголовые изображения — это плоскостной вариант воспроизведения четырех-ликих образов²⁴. Таким образом, мы можем сразу перейти к параллелям четырехликости иезекиилевых херувимов.

Вообще, во многих архаических культурах Евразии четырех-головый (четырехликий) бог олицетворял власть над четырьмя странами света, т.е. над всем миром (таковы четырехголовый славянский Свентовит, известный по письменным источникам, а также знаменитый Збручский идол, литовский Перкунас, китайский Хуан-ди, индийские Брахма и Варуна, манихейский «четырехликий — τετραπρόσωπος— Отец Величия» и др.).

Таков в Египте знаменитый бык из Мендеса с четырьмя головами на четыре стороны, или бог Хнум, или солнечный бог в виде барана с четырьмя головами²⁵ (см. рис. 34). Сюда же относятся и изображения четырехликой египетской богини Хатхор на капителях храмов²⁶ (см. рис. 35). В Месопотамии также были найдены бронзовые статуи четырехликих богов времени Хамму-рапи (см. рис. 36—37). Этому же кругу представлений соответствуют архаический греческий Гермес с четырьмя головами (τετρακέφαλος) и четырехголовый же римский Янус (quadri-frons)²⁷. Большой материал о четырехликих и четырехголовых существах на Ближнем Востоке и в Египте собрал О. Кеель²⁸.

Рис. 16.  Херувимы ханаанско-финикийского круга, несущие трон городского божества г. Тира Мелькарта; изображения на финикийских печатях времен Соломона (Keel, 1977, Abb.15—17).

Рис. 17. Крылатые сфинксы в качестве цоколя для колонны из Сенд-жерли, VIII в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 130).

Рис. 18.  Основание колонны в виде пяти керубов из Телль Халафа, IX в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 131).

Рис. 19. Львы и сфинксы в основании трона из Египта (рельеф храма в Мединет Абу), времени Рамсеса III (XII в. до н. э.) (Keel, 1977, Abb. 13).

Рис. 20.  Египетский остракон того же времени с похожим мотивом, из собрания Gayer-Anderson, Стокгольм (Keel, 1977, Abb. 14).

Рис. 21.  Статуя бога, восседающего на двух львах из Кархемыша (Северная Сирия), XI—IX вв. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 113).

Рис. 22.  Вавилонские зооантропоморфные фигуры, поддерживающие трон бога в храме; клинописная табличка времени Нибу-ап-ла-иддина (IX в. до н. э.) (Dhorme, Vincent, 1926, Fig. 3).

Рис. 23.  Изображение богини между двумя крылатыми сфинксами из Айя Ирини (Кипр), VII в. до н. э. (Keel, 1977,9).

Рис. 24.  Богиня Иштар из Ниневии (= Инлиль), восседающая на троне, который несут на себе два зооантропоморфных существа с поднятыми руками; изображение на новоассирийском скальном рельефе из Малтаи (Keel, 1977, Abb. 115).

Рис. 25.  Крылатый сфинкс в основании трона; слоновая кость из Меги-до, конец II тысячелетия до н. э. (Keel, 1977, Abb. 6).

Рис. 26.  Сфинкс в основании трона царя на слоновой кости из Мегидо, конец II тысячелетия до н. э. (Keel, 1977, Abb. 5).

Рис. 27.  Крылатый сфинкс перед древом жизни на слоновой кости из Самарии, ок. 1000 г. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 3).

Рис. 28.  Крылатые гении, охраняющие древо жизни, на печати из Телль Аййюля (Tell'Ajjul), недалеко от Газы, X в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 7).

Рис. 29.  Крылатый сфинкс перед древом жизни на цилиндрической печати из Гезера, ок. 1000 г. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 2).

Рис. 30.Израильский керуб из «царских пещер» в Иерусалиме, XI—X вв. до н. э. (Dhorme, Vincent, 1926, Fig. 7).

Рис. 31.  Двухголовый образ придворного сановника перед восседающим на троне Эа/Энки с аккадской цилиндрической печати, ок. 2350—2150 гг. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 167).

Рис. 32.  Двухголовый образ на аккадско-новошумерском рельефе из Берлина (Keel, 1977, Abb. 170).

Рис. 33.  Раннеахеменидская печать из Персеполя (Keel, 1977, Abb. 182).

Близкую параллель к иезекиилевым «животным» и в то же время основу для их интерпретации дает изображение в египетском искусстве четырех ветров, дующих по странам света. Представление о четырех ветрах как живых существах восходит ко времени пирамид²⁹, а их изображения известны со II в. до н. э.³⁰(см. рис. 38). При этом южный ветер обычно изображался в виде крылатого льва (иногда с одной, двумя, четырьмя или восьмью головами), восточный — ястреба (или крылатого скарабея), северный — быка (барана), западный— змеи или птицы с головой барана, и все они имели человеческое тело с распростертыми крыльями. Один из интереснейших примеров такого изображения— два рельефа из храма в Ком Омбо (Верхний Египет) I в. до н.э. (см. рис. 39—41). На рельефах видны четыре животных, находящиеся (на рис. 39 и 40) по четыре стороны от крылатого бога воздуха Хеха и олицетворяющих четыре ветра: четырехголовый (двухголовый) лев — южный ветер, бык — северный, сокол — восточный, змееподобное существо, но с ногами человека (!) (на рельефе рис. 39 изображение отбито) — западный ветер³¹.

Рис. 34.  Египетский солнечный бог в виде барана с четырьмя головами с рельефа Нового царства (1554—1092 гг. до н. э.) (Keel, 1977, Abb. 173).

Рис. 35.  Изображение египетской богини Хатхор с четырьмя головами из храма в Дендере римского времени (Keel, 1977, Abb. 179).

Рис. 36.  Бронзовая статуя сидящей богини с четырьмя лицами из раскопок в Иштшали восточнее Багдада, времен Хаммурапи (XVIII в. до н. э.) (Keel, 1977, Abb. 178).

Рис. 37.  Бронзовая статуя шагающего бога с четырьмя лицами из тех же раскопок (Keel, 1977, Abb. 177).

Рис. 38.Изображение четырех ветров в египетском храме богини Хатхор в Дендере греко-римского периода (Птолемея Ав-лета) (Keel, 1977, Abb. 252).

Рис. 39.  Четыре ветра на рельефе из египетского храма в Ком Омбо (Верхний Египет), I в. до н. э. (Keel, 1977, Abb. 257). Изображения ветров, находящихся по четыре стороны от крылатого бога воздуха Хеха, несут в себе образы льва (южный ветер), быка (северный ветер), сокола (восточный ветер), змеи (западный ветер).

Рис. 40.Фотографическое воспроизведение рис. 39 (Keel, 1977, Taf. III).

Рис. 41.  Четыре ветра на другом рельефе из храма в Ком Обо (Keel, 1977, Abb. 186а). Стоящий справа царь Птолемей Авлет совершает жертвоприношение перед четырьмя образами ветров, держа в руке статуэтку бога воздуха Хеха.

Приведший эти параллели О. Кеель весьма осторожно поставил египетские четыре ветра в связь с иезекиилевыми херувимами³².

Очевидно, все эти представления, столь распространенные на Ближнем Востоке и в Египте, и послужили основой видения ветхозаветного пророка³³. По мнению О. Кееля, «если что-то вообще отличает иезекиилевых животных от существ, несущих на себе небо, в северо-восточной Передней Азии, так это последовательное соединение в животных всех отдельных черт, засвидетельствованных у этих носителей неба»³⁴. Важно отметить, что и в последующей традиции (иудаистской и сирийской) «четыре животных» Иезекииля понимались как несущие трон Господа³⁵.

Заслуживает внимания точка зрения немецкого исследователя С. Ландерсдорфера, опубликовавшего в 1918 г. работу под выразительным названием «Der ВААЛ ТЕТРΑΜΟΡΦΟΣ und die Kerube des Ezechiel»³⁶. В ней Ландерсдорфер выводит образ «четырех животных» Иезекииля из четырехликого идола, будто бы поставленного в Иерусалимском храме Яхве царем Израиля Манассией в VII в. до н. э. (2 Цар. 33, 7 и 15). О четырехлико-сти идола свидетельствуют поздние авторы, например, раввин-истская традиция³⁷ и исходящие, вероятно, из нее сирийцы Ефрем Сириец, Map Якоб из Саруга, Map Григорий Абулфараг³⁸, отцы церкви³⁹, византийские авторы⁴⁰. По мнению Ландерсдорфера, этот культ Яхве был перенят Манассией из Финикии, где почитание «четырехобразного» (τετράμορφος) бога Ваала засвидетельствовано Евстафием Антиохийским⁴¹. Иезекииль мог видеть идол Манассии в храме и, преодолевая идолопоклонничество своих соплеменников, изобразил «четырех животных» как несущих только трон Господень, подчинив их тем самым настоящему Богу⁴².

Как бы то ни было, зависимость иезекиилевых херувимов от четверичных передне- и ближневосточных образов, связанных с функциями охраны и поддержки престола божества или царя, к тому же олицетворяющих собой четыре страны света и служащих символом контроля над всей вселенной, прослеживается безусловно.

⁴² Ibidem, 52—53, 57—58. См., впрочем, критику позиции Лан-дерсдорфа в связи с использованием им поздних источников: Zimmerli, 1979, 1, 60; Keel, 1977, 224—226; Vogt, 1979, 329—330. О тесной связи между тетраморфным Ваалом и иезекиилевыми херувимами на основании еврейских комментариев к книге Иезекииля см.: Werner, 1989/1990, 33.

¹См., например: Jeremias, 1930, 698—710 et passim. О вавилонских традициях в Новом Завете см.: Jeremias, 1905; Karge, 1913; ср. также: Landsberger, 1947, 232—238; de Vaux, 1967, 231—259. О влиянии Иранской ангелологии с ее 7-ю ангелами (амеша-спента, или амшас-панды) и их близкими по звучанию именами на послепленное учение об ангелах у евреев см. уже: Kohut, 1866; эту тему позже разрабатывали hilgenfeld, Delitzsch, Längin, Hirschfeld, Holtzmann, Renan и др. (см. полемику с ними в русской библеистике: Источников, 1897; Глаголев, 1900, 321, 349, 364—367, 405—406).
²Dürr, 1917; ср.: Ван дер Плас, 1996, 130—131. В последнее время этот материал был значительно расширен и дополнен О. Кеелем (см.: Keel, 1977). В России еще в 1904 г. М. Скабалланович отмечал близость иезекиилевым образам ассиро-вавилонских быков и львов с крыльями и человеческими или птичьими головами, которые ставились перед входами в дворцы и храмы, несли на себе кровлю и своды зданий (см.: Скабалланович, 1904, 42—43).
³Dürr, 1917, b;Jeremias, 1930, 699.
⁴ Kmosko, 1913, 227—234; Dürr, 1917, 29—30; Dhorrne, Vincent, 1926, 331—339; The Catholic Encyclopedia, 1929, 349; Ringgren, 1963, 89. Karubu по-аккадски и означает «заступник, хранитель» (МНМ, 1982, 2, 589) или, возможно, «молящийся» (Dhorme, Vincent, 1926, к331—334). Ср. также этимологию керуба из еврейского «быть близким», предложенную А. Глаголевым (Глаголев, 1900, 510—513).
⁵ См., например: Kmosko, 1913, 232: «Sicher ist nur, dass alle diese Gottheiten... in den religiösen Vorstellungen der Mesopotamier eine ähnliche Rolle spielten, wie die biblischen Cherube an den Toren des verlonenen Paradieses oder im Adyton des salomonischen Tempels. Sie sind Türhüter und Wächter, sie wenden das Böse ab» (см. также: de Vaux, 1967, 235; May, 1987, 71). M. Б. Мейлах пишет о «воздействии (на изображение «животных» Иезекииля. — А. П.) комбинированных образов ассиро-вавилонских антропоморфно-зооморфных мифологических образов, сочетающих черты тех же животных, что и в видении Иезекииля» (Мейлах, 1980, 482).
⁶Unger, 1931,173.
⁷ Ср.: Афанасьева, 1982, 652 о ветрах четырех стран света, которые воспринимались в Двуречье как божества, как персонифицированные высшие силы; об иранско-месопотамском влиянии на образ «четырех э^крей» см: Смагина, 1993, 48.
⁸JLugt. 1944, 265—282; Michl, I960, 62; ср: Kluge, 1963, 269; Шгате, 1983, 239.
⁹Knosko, 1913, 232—233.
¹⁰См.:Aesc/iy/. Prom. 803 след.
¹¹ См.: МНМ, 1982, 2. 479, 589; ср.: Halperin, 1988, 4: «The Egyptian sphinx, with its lion body, is perhaps the best known cherub of the «acient world».
¹² Dürr, 1917, 21—54; Hanisch, 1923, 31—32; Dhorme, Vincent, 1926, 340—358; Zimmerli, 1979,1, 53; Greenberg, 1983, 55—56.
¹³ Изображение см.: Beek, 1961,178, Abb. 177.
¹⁴  См., например, изображение такого крылатого духа с головой человека и телом быка в: Jeremias, 1930, Abb. 291; ср. также Abb. 24, 24, 27, 37, 38, 40, 47, 129, 171—172 (египетские херувимы), 180, 188, 236, 245, 284 а, Ь, с, 285 (хеттские херувимы); см. также иллюстрации в: Beek, 1961, Abb. 66, 75, 93, 124, 127, 130, 137, 139, 178, 188, 194, 195, 200, 204, 205, 260, 286; ср. также: Dürr, 1917, 24—31; Michl, 1960, 63.
¹⁵ Ср. комментарий М. А. Беека (Beek, 1961, 178) к этому изображению: «Da ein solcher Genius nicht nur lamassu und schedu, sondern auch kuribu genannt wird, denkt man an eine Verwandschaft mit den Cherubinen (2. Mose, 25, 20)».
¹⁶CT. XVII, 2. S. 4; KB. VI, 2. S. 4.
¹⁷ См. подробнее: Dhorme, Vincent, 1926, 485—486; Ellis, 1930, 109—118; Michl, 1960, 63. О. Кеель считает, впрочем, что изображения двукрылых гениев в египетском и переднеазиатском искусстве не имеют прямого отношения к иезекиилевым «животным», поскольку никогда не выступают как носители бога или его престола (Keel, 1977, 18—21).
¹⁸ Μ. Скабалланович усматривал параллели ветхозаветным херувимам в греческих и египетских сфинксах, индийских грифах, некоторых арабских божествах (Скабалланович, 1904, 41; об иконографии сфинксов см. также: Dessenne, 1957; de Vaux, 1967, 243—250).
¹⁹ См. изображения в статье: Ван дер Плас, 1996, 130—132; см. также многочисленные иллюстрации в: Keel, 1977, 19, 20, 26, 32. О херувимах как носителях трона в Ханаане и в других областях Ближнего Востока см.: Albright, 1938,1—3.
²⁰См.: Скабалланович, 1904, 305—306.
²¹См.: Keel, 1977,18—20.
²²Dhorme, Vincent, 1926, 489, Fig. 7.
²³Vogt, 1979, 331; ср.: Keel, 1977, 158: «Ezechiel scheint im Grundbestand von Kap. 10 autochthone Vorstellungen des südlichen Kanaan (Kerub), die ihm durch die Ausstattung des salomonischen Tempels vermittelt wurden (Kerubim, Kerubenthroner), mit allgemein anatolisch-nord-syrisch-mesopotamischen (Gottheit auf einem Tier stehend oder thronend) zu verbinden» (ср. также: Ibidem, 322—324).
²⁴Keel 1977, 227-228.
²⁵Landersdorf er, 1918, 40; De Wit, 1957, 25—39. Четырехголовые изображения Де Вит понимает как соединение четырех богов, вернее, их четырех душ (ба) (Ibidem, 30—31); ср. также: Keel, 1977, 222.
²⁶ Cook, 1960, 12; Keel, 1977, 229, Abb. 179. О двух-, трех- или четырехликости богини Хатхор свидетельствуют тексты уже первой половины II тысячелетия до н.э. (см.: СТ, VI, 58Ь—59а). На так называемых «капителях Хатхор» она появляется в XV в. в Серабит эль-Хадэм на Синайском полуострове то двух-, то четырехликой. Четыре «капители Хатхор», сохранившиеся в храме римского времени в Дендере, имеют четыре лица (подробнее см.: Derchain, 1972, 13 sqq.).
²⁷Dürr, 1917, 56—57; Landersdorf er, 1918, 40.
²⁸См.: Keel, 1977, 216—249; см. особенно иллюстрации 177—178. ²⁹См.: De Wit, 1957,29—30.
³⁰См.: Cutbub, 1977, 337.
³¹ Их описание и воспроизведение см.: Cutbub, 1977, 345—353, Abb. 186а и 257.
³²См.: Keel, 1977, 241—243; ср.: 242: «Von diesen Gegebenheiten her kann man sich fragen, ob bei den vier nach bestimmten Richtungen orientierten Gesichtern in Ez. 1, 10 nicht eine ähnliche Windsymbolik vorliegt. Wie und ob überhaupt an eine historische Anhängigkeit zu denken ist, weiß ich nicht. Es könnte sich, wenigstens bei Löwe, Stier und Adler (Falke) als Verkörperung des Süd-, Nord- bzw. Ostwindes... um uralte, über weite Räume verbreitete Vorstellung handeln»; ср. также мнение египтолога А. Гутбуб о сходстве символики египетских ветров и библейских херувимов: «So gehören die vier Winde in Kom Ombo zu einer großartigen Vision, die trotz aller Unterschiede doch nicht so weit von dem Weltbild entfernt ist, das in Ez 1 seinen Niederschlag gefunden hat» (Cutbub, 1977, 353).
³³См.: Cunkel, 1903, 45—47; Neuss, 1912, 26 ff.; Landersdorfer, 1918; ср.: Zimmerli, 1979,1, 60—61.
³⁴ Keel, 1977,247.
³⁵См.: Halperin, 1988, 469, 511—517.
³⁶Landersdorfer, 1918.
³⁷Ibidem, 15—16; ср.: Midrasch Debarim Rabba. Par. II, 3, 25 [цит. no: Bibliotheca Rabbinica. 16 und 19 Lief. Hildesheim, 1967. S. 29]: «Манассия изготовил идол с четырьмя лицами и внес его в храм... И почему он сделал идол с четырьмя лицами? В соответствии с четырьмя образами животных, которые несут трон Всевышнего. Но почему четыре лица? В соответствии с четырьмя ветрами света. Он [Рабби Аха. — А. П.] сказал следующее: Кто приходит с четырех ветров [т. е. стран. — А. П.] света, должен преклониться перед идолом». Ср.: bSanhedrin, 103b [ВТ, VII, 156].
³⁸Landersdorfer, 1918, 3—5, 8.
³⁹Ibidem, 6—7; ср.: Euseb. Chron. 2 [PG, 19, 450]: «[Μανασσής] έν οΐκφ Κυρίου Διός άγαλμα τετραπρόσωπον εστησεν»; ср.: Ps.-Basil. Horn, de poenitentia [PG, 31, 1480] о Манассии, который установил в храме τετραπρόσωπα ειδολα.
⁴⁰Ibidem, 6—7. Ср.: Suda, s.v. Μανασσής: Манассия поставил в храме τετραπρόσωπον εΐδολον; ср.: Cedren. [PG, 121, 228].
⁴¹ Ibidem, 40—47; ср.: Eust. Antioch. Dissert, de eugastromytho [PG, 18, 615] в комментарии к 1 Цар. 18,19 о том, что финикийский Ваал, с которым боролся пророк Илья, был четырехликим

Назад   Вперед