ГЛАВА I

ВРЕМЯ, В КОТОРОМ ОН "БЫЛ ПОТЕРЯН"

(Амвросий. О покаянии 2, 73)

Префект Галлии от души радовался рождению сына. Он не был первенцем в семье, но его мягкие и кроткие черты вызывали такое умиление, что префект, несмотря на присущую его сану строгость, широко улыбнулся и сказал жене:

- Давай назовем его Константином в честь нашего великого императора.

Она нежно посмотрела на него, потом поправила одеяло в колыбельке младенца и тихо произнесла:

- Я хочу, чтобы он носил твое имя. Если Константин назвал своим именем старшего сына, да еще и дочь, то почему бы не поступить также и представителю старинного римского рода Аврелиев.

Немного помедлив в ожидании ответа префекта, продолжавшего любоваться крохотным существом, барахтавшимся в своей кроватке, с трепетом в голосе она добавила:

- Я ведь так люблю тебя, Амвросий, а наш сын - вылитый ты.

Суровый префект сразу смягчился, нежно обнял жену и прошептал ей, словно стесняясь глазевшего на родителей малыша:

- Я тоже очень люблю тебя, моя прелесть, и не смею возражать твоему столь приятному для меня желанию. Итак, решено: отныне этот младенец будет носить имя Амвросий Аврелий...

История обычно не сохраняет для нас никаких данных о том, что сопутствует появлению на свет великих людей. Да и возможно ли вообще определить в момент рождения человека, что его ждет в будущем? И лишь когда человек занимает подобающее место в жизни, появляются истории и легенды, повествующие о знаменниях, предрекавших будущее величие. Есть такая легенда и в биографии Амвросия.

Служанка-рабыня удобно устроила колыбельку маленького Амвросия во дворе резиденции префекта в тени могучего платана, раскинувшего свои ветви почти на весь двор и дававшего желанную прохладу в часы летнего зноя. Младенец был слегка простужен, но ветра не было, и служанка решила, что свежий воздух пойдет ему на пользу. Однако вскоре подул легкий ветерок, и она решила сходить в дом, чтобы принести тонкое покрывало. Через минуту она снова вышла во двор и едва не лишилась чувств от ужаса: над головой мирно спящего с открытым из-за простуды ртом младенца кружил целый рой пчел, которые садились на его лицо и даже заползали к нему в рот. Эту жуткую картину увидели и родители ребенка, тоже вышедшие во двор отдохнуть от только что покинувших их гостей и поделиться впечатлениями от рассказанных за обедом свежих новостей из Рима.

Служанка рванулась по направлению к младенцу, но, к ее удивлению, префект властным жестом остановил ее и продолжал спокойно наблюдать за происходящим. Тем временем пчелы взлетели, не причинив ребенку никакого вреда, и вскоре поднялись в небо на такую высоту, что их едва видели человеческие глаза. Префект перевел взгляд на онемевшую от страха жену и произнес:.

- Если этот ребенок будет жить, из него выйдет нечто великое. Посмотри, пчелы оставили мед на его устах, и он станет великим оратором и политиком.

Несмотря на сотни существующих жизнеописаний Амвросия, основанных главным образом на собственных трудах епископа и биографии, составленной его секретарем Павлином, многие факты его жизни остаются неизвестными, либо освещаются различным образом.

Местом его рождения предположительно считают Трир на том основании, что этот город был резиденцией префекта Галлии - отца Амвросия. А если последний действительно занимал этот пост (из всех источников об этом говорит только Павлин), то в его власти находилась весьма значительная территория: собственно Галлия, Британия, Испания и Мавритания Тингитана. Высокая позиция, занимаемая его отцом, его собственная карьера, богатство, которым он владел ко времени избрания епископом, - всё указывает на то, что Амвросий принадлежал к римской аристократии. Судя по греческим именам, фамилия Амвросия имела греческих предков, но за несколько поколений была полностью романизирована, и среди ее членов были даже консулы. По справедливому замечанию Ф. Фаррара, "в творениях Амвросия нет ни малейшего следа, чтобы он сколько-нибудь гордился этим своим благородным происхождением, но несомненно, что ему он обязан отчасти своей привычкой повелевать и той печатью знатности и превосходства, которыми отличался весь тон его духа, делавший его "последним из римлян" в более истинном смысле, чем многих из тех, которым давался этот титул" [1].

Год рождения знаменитого епископа датируется довольно широким промежутком времени между 333 и 340 гг. Единственную возможность для определения этой даты даст письмо Амвросия к Северу (Ер. 59, 3-4), в котором он сначала пишет о военных бурях и полчищах варваров, а ниже говорит, что ему уже исполнилось 53 года. Однако нападения варваров и военные бури во второй половине IV в. были столь частым явлением, что определить, какие именно события Амвросий имел здесь в виду, не представляется возможным. Одни исследователи считают, что епископ подразумевает здесь узурпацию Максима (387 г.) и датируют его рождение 333-334 гг., другие - узурпацию Евгения (393-394 гг.) и склоняются в пользу 340 г. - официальной даты, принятой церковью; третьи относят упомянутые в письме события к вторжению варваров в Паннонию, которое сильно напугало жителей Медиолана в 392 г., и считают, что Амвросий родился в 339 г.

Рим встретил Амвросия неприветливо. Серое небо низко нависло над вечным городом, на который сыпал мелкий дождь. "Совсем как у нас в Трире", - подумал мальчик, и минувшие события вихрем пронеслись у него в памяти.

Он вспомнил, как прощался с ним отец, отправляясь вместе с императором Константином II в поход на Италию. Префект заехал домой не надолго, молодцевато соскочил с коня и широкими шагами вошел и дом. Маленький Амвросий играл во дворе с сестрой и братом и почему-то первым обратил внимание па слезы в глазах матери. Отец что-то говорил ей, но она, казалось, не слушала, а продолжала тихо плакать, Амвросий отвлекся от игры и попытался узнать, почему мама плачет. Когда он подходил к родителям, он услышал, что отец говорит про какую-то Африку, которую младший брат императора Константина II император Констант почему-то не хочет ему отдавать. Амвросий никак не мог понять, почему из-за этой Африки его отец должен надевать доспехи, брать этот тяжелый меч, который он сам едва мог поднять двумя ручками, и отправляться в долгий поход в далекую Италию через высокие Альпы. Обратив внимание па подошедшего Амвросия, отец поднял сына могучими руками, посмотрел ему прямо в глаза и, улыбнувшись, сказал:

- Расти, сын, и будь достойным своего отца, который всегда останется верен присяге, данной им императору.

Отец уехал, и потянулись тоскливые зимние дни. Наступила весна. Яркое солнце и расцветающая природа ничем не предвещали беды. А потом наступил день, который Амвросий запомнил на всю жизнь и про который он дал клятву матери никогда не вспоминать.

В тот памятный апрельский день в Трир прибыл центурион, которого Амвросий несколько раз видел в обществе отца. Его разговора с матерью он не слышал, но по ее виду понял, что произошло что-то страшное. Лишь вечером, когда утомленная горем и рыданиями мать уснула, сестра Марцеллина, ни на минуту не отходившая от нее, рассказала братьям о постигшем их семью несчастье.

Когда император Константин II со своими войсками вторгся через Альпы в Италию во владения своего брата Константа, последний находился в Дакии. Константин II, заранее торжествуя победу, неспешно продвигался к Риму, не подозревая о том, что коварный брат выслал против него свои войска. Однако Констант отдал своим когортам приказ не вступать в открытое сражение с Константином II, армия которого казалась ему сильнее. Зная беспечный и доверчивый нрав брата, Констант направил к нему своих легатов, снабдив их письмом, в котором просил его согласиться на переговоры и коварно намекал, что готов пойти на уступки. Константин II легкомысленно клюнул на эту уловку, обрадовался возможности избежать кровопролития и, доверившись брату и его посланцам, отправился на встречу с ним в сопровождении небольшого отряда, в составе которого был и префект Амвросий. В густом лесу этот отряд попал в засаду и был изрублен, а все земли Константина II оказались в руках Константа.

Из рассказа сестры маленький Амвросий понял, что он больше никогда не увидит своего отца и что их семью ждут большие перемены.

Теперь, проезжая по узким улицам Рима, Амвросий вдруг вспомнил, что отец во время последнего прощания с ним как-то по-особенному взглянул ему в глаза, и промелькнувшая в этом взгляде искорка теперь обожгла сердце мальчика щемящим жжением, напоминая о горечи утраты.

Потеряв отца, Амвросий не лишился подобающих его аристократическому положению привилегий. Захватив владения брата, алчный, но ленивый Констант не развернул политических преследований и репрессий, хотя потом эта бездеятельность дорого ему обошлась - спустя 10 лет он сам пал жертвой заговора. Однако вдова префекта Галлии хорошо знала, сколь переменчивы власть предержащие и как шатко положение семьи человека, близкого к свергнутому правителю. Поэтому она взяла с детей клятву не вспоминать об отце в присутствии чужих людей (Амвросий следовал этой клятве всю жизнь и в своих многочисленных произведениях ни разу не упомянул своего отца [2]), и вскоре стала готовиться к отъезду.

Покупать новый дом в Трире не имело смысла, так как здесь всё напоминало о безмятежной жизни за спиной могучего и властного префекта, тем более что в Риме у семьи Амвросия тоже был дом, который можно было содержать на доходы от африканских поместий, обрабатываемых десятками рабов, обеспечивавших немногочисленной семье безбедное существование.

О времени пребывания Амвросия в Риме нам почти ничего не известно. В литературе, посвященной епископу, можно встретить расхожее мнение, что он едва ли не с младенчества был склонен к христианству, что весь его жизненный путь был освящен богом, что он был знаком с христианским учением и что только обычай вынуждал его отсрочивать крещение [3]. Часто ссылаются на то, что Амвросий жил в христианском окружении и что его семья имела давние христианские корни. Вряд ли можно считать серьезным основанием для этого упоминание самого Амвросия о его двоюродной бабке. Сотерии, пострадавшей за веру во время гонения Диоклетиана (Поощрение девственной жизни, 12, 82). В пользу того, что христианином был отец Амвросия, нет никаких данных, а относительно матери биограф епископа Павлин лишь один раз говорит, что она целовала руку священнику, да и то этот эпизод введен именно для того, чтобы подчеркнуть будущее предназначение Амвросия: ..."когда он увидел, что домочадцы, сестра или мать целовали руку священникам, сам, играя, протянул правую руку, говоря, что это же они должны сделать и ему, так как в будущем он назовет себя епископом; говорил же в нем дух господень, который взращивал его к священничеству..." (Житие Амвросия, 4). Старший брат Амвросия Сатир был крещен уже после того, как сам Амвросий стал священником (Амвросий. На смерть брата Сатира, 52). И лишь о сестре Амвросия Марцеллине можно с уверенностью говорить, что она была убежденной христианкой и, вступая в ряды "невест Христовых", приняла покрывало девственности от римского епископа Либерия в 353 или 354 г. (Жизнь Амвросия, составленная по его произведениям, 7). Несомненно, Марцеллина и другие бывавшие в их доме христианские девственницы (например, Кандида, о которой Павлин говорит, что она еще жила в его время в Карфагене в глубокой старости) оказывали определенное влияние на Амвросия. Однако будущий епископ уже учился в Риме в языческой школе, и влияние христиан на него, хотя и могло быть значительным, не было безраздельным. К тому же Амвросий и сам говорит, что не был даже знаком с христианским учением: "...я же, взятый на должность священника от судебных и управленческих обязанностей, начал учить вас (клириков - М. К.) тому, чему сам еще не научился. Итак, получилось, что прежде я начал учить, чем научился сам. Поэтому мне надо и учиться и учить..." (Об обязанностях священнослужителей 1, 1, 4). Амвросий нигде в своих сочинениях не упоминает, что он был катехуменом, но, напротив, вспоминает о годах молодости, прошедших без крещения, как о времени, в котором он "был потерян", и сожалеет, что не был воспитан в церкви (О покаянии 11, 72-73).

В Риме Амвросий получил языческое образование, обучившись "свободным дисциплинам" (Павлин, Житие Амвросия, 5), под которыми в поздней античности понимали грамматику, диалектику, риторику, геометрию, арифметику, музыку и астрологию. Христианских школ в Римской империи не было до конца IV в., хотя среди учителей уже в середине столетия было немало христиан. Кстати, прототип христианской школы был создан как раз Амвросием, когда он развернул бурную епископскую деятельность. Школа Амвросия называлась пресвитериум и предназначалась для подготовки священников.

Вообще же система образования в Риме сформировалась под влиянием греков в I в. н. э. и ко времени Амвросия не претерпела существенных изменений. В основных своих чертах она сохранилась и в средневековых монастырских школах.

Римское образование было частным и имело три ступени. В элементарной школе обучали чтению, письму и началам счета. На средней ступени ученики за плату посещали учителя, который преподавал грамматику, совмещая ее с основами риторики. Программа обучения включала чтение греческих и римских авторов, разбор текстов, изучение правил стилистики. Однако обучение не ограничивалось только этим, а было, выражаясь современным языком, интегрированным. Как писал известный оратор и учитель риторики I в. Квинтилиан, при чтении нельзя обойтись без музыки, ибо предстоит говорить о стихотворных размерах и ритмах, ни без знания астрономии, ведь иначе не поймешь поэтов, которые столько раз упоминают в своих стихах восходы и заходы небесных светил, чтобы дать представление о времени года или суток. Но не обойтись и без знания философии: тема каждого поэтического произведения связана с глубочайшими и тончайшими явлениями природы и человеческой души (Воспитание оратора 1 4,4).

Изучение языков и литературы велось одновременно с преподаванием римской истории, состоявшим главным образом в сообщении исторических примеров достойного поведения предков. Уроки музыки и гимнастики как таковые отсутствовали, вместо них часто проводилось практическое обучение верховой езде, фехтованию и плаванию. Значительное место в школах отводилось изучению римского права.

Местом для занятий обычно служило помещение под колоннами на городском форуме, отгороженное матерчатой занавеской и украшенное изображениями муз. Учитель сидел на стуле, а ученики располагались вокруг него на простых табуретах. Писали ученики на деревянных табличках, покрытых воском и скрепленных между собой в форме тетрадок шарниром или простой бечевкой, положив их прямо на колени. Инструментом для письма служил стиль - палочка, заостренная с одного конца и сплющенная с другого, чтобы стирать написанное. Часто для письма использовали таблички без воска, на которых можно было писать чернилами, реже - дорогой папирус в форме листков, сшитых бечевкой в тетрадку.

Методика преподавания была простой: учитель читал вслух и диктовал, а ученики постоянно повторяли и записывали услышанное. Учебниками в средней школе служили оригинальные тексты классиков (Гомер, Еврипид, Менандр, Демосфен, Вергилий, Теренций, Цицерон и Саллюстий), снабженные пояснительными записками на полях (схолиями), издания различных писателей и краткие сборники по отдельным важнейшим отраслям знаний - компендии по мифологии, метрике, географии, хронологические обзоры исторических событий и т. д.

Занятия в школе средней ступени продолжались обычно до семнадцатилетнего возраста. В 17-18 лет молодому человеку предстояло на время оставить учебу и пройти военную службу. После этого следовало высшее образование, заключавшееся прежде всего в изучении риторики, права и философии. Программа была обширная и требовала больших затрат труда как от преподавателя, так и от учеников. Обучение складывалось из теории ораторского искусства и из практических упражнений, заключавшихся в составлении речей на заданную тему из истории, мифологии, литературы или из области общественной жизни.

Наши источники ничего не сообщают о школьных годах Амвросия, но мы можем судить о его образованности по его произведениям, написанным во время епископского служения. Амвросий обладал большой творческой работоспособностью, прекрасно знал греческую и римскую литературу, особенно Вергилия и Цицерона. Так только в сочинении "Об обязанностях священнослужителей" Амвросий цитирует 15 греческих и латинских классиков, и без малейшего колебания вводит классическую древность в другие свои произведения, не опасаясь испортить их христианское содержание языческой мудростью. Воспоминание о двух несчастных императорах приводит ему на ум судьбу Низуса и Эвриала, и Вергилий помогает ему достойно оплакать их. Что бы утешить сестру, потерявшую при трагических обстоятельствах брата, он находит самым удобным воспроизвести часть письма Сервия Сульпиция, обращенного к Цицерону, где объясняется тленность всего земного. И даже описывая козни еретиков, Амвросий не может удержаться, от сравнения опасности со Сциллой и Харибдой.

Об образовании Амвросия может свидетельствовать и его дальнейшая карьера. Вероятно, уже в детстве он решил последовать примеру отца и посвятить себя административной деятельности, наиболее подходящей для людей его происхождения. Для этого было необходимо пройти военную службу и глубоко, в рамках высшей ступени образования изучить риторику и право. Относительно военной службы Амвросия источники не позволяют сказать решительно ничего, а риторикой и правом юноша, несомненно, овладел блестяще.

Происхождение и образование открывали Амвросию широкие возможности. Около 365 г. он завершает учебу и покидает Рим, чтобы исполнять обязанности адвоката префектуры претория в г. Сирмиуме, который в то время являлся центром Италии, Иллирика и Африки.

[1] Фаррар Ф. Жизнь и труды свв. Отцов и Учителей церкви.- СПб., 1903. С. 95.

[2] Впрочем, ни в одном из своих трудов он не упоминает также ни имени своей матери, ни своих воспитателей.

[3] Отсрочка крещения - катехуменат - существовала в древней церкви для того, чтобы обращаемые в христианство язычники могли подготовиться как к самому таинству, так и к будущей христианской жизни.

Назад   Вперед