Глава пятая. Жизнь и ощущения

В человеке существует лишь одна субстанциальная форма и, следовательно, одна душа, от которой он получает одновременно разум, ощущение, движение и жизнь. Таким образом, эта единственная душа обнаруживает множество способностей, что естественно, если принять во внимание место человека в ряду творений. В самом деле, низшие существа не способны достигнуть полноты совершенства, но они достигают средней степени совершенства с помощью некоторых движений. Существа, стоящие выше первых, могут достигать полного совершенства при посредстве большого числа движений. Те, что стоят ещё выше, достигают полного совершенства благодаря малому числу движений, а высшая ступень принадлежит тем существам, которые обладают совершенством, не совершая никаких движений ради его обретения. Это подобно тому, как худшее из состояний здоровья никогда не означает вполне хорошего самочувствия, но только состояние хрупкого равновесия, достигаемого с помощью некоторых лекарственных средств. Более удовлетворительно состояние тех, кто достигает полного здоровья, но с помощью множества средств; ещё лучше состояние тех, кто обретает здоровье малым числом средств; наконец, превосходно состояние тех, кто всегда хорошо себя чувствует, не прилагая к тому никаких стараний. Точно так же мы можем сказать, что низшие по сравнению с человеком творения могут претендовать на некоторые частные проявления совершенства, осуществляя небольшое количество вполне определённых и ограниченных действий. Сам человек способен достигнуть всеобщего и совершенного блага, поскольку способен достигнуть Высшего Блага. Но при этом он находится на низшей ступени среди стремящихся к блаженству существ, потому что является последним в ряду умных творений. Поэтому вполне естественно, что человеческая душа обретает своё собственное благо посредством множества действий, предполагающих разнообразное множество способностей. Выше человека располагаются ангелы, достигающие блаженства меньшим числом средств, и наконец, сам Бог, в котором нет никакой потенциальности и никакого действия, кроме единственного и простого акта существования. Добавим, что одно простое рассмотрение может непосредственно привести нас к тому же выводу. Коль скоро человек занимает промежуточное положение между миром духов и миром тел, он по необходимости должен обладать способностями обоих этих родов творений⁶⁰⁹. Посмотрим, с какой точки зрения возможно различение разнообразных душевных способностей.

Всякая способность к действию, взятая как таковая, соотносится со своим актом. Следовательно, способности души различаются так же, как их действия. Но действия различаются сообразно их объектам. Объекту, играющему роль начала и причины движения, обязательно соответствует пассивная способность, которая подвергается его воздействию: так, цвет, воздействуя на зрительную способность, является началом зрения. Объекту, играющему роль конечной цели, обязательно соответствует активная способность: так, совершенство размера, завершающее рост, представляет собой конечную цель способности к росту, которой обладают живые существа⁶¹⁰. Если мы рассмотрим действия согревания и охлаждения, то придём к тому же заключению. Несомненно, что начало одного — тепло, а другого — холод; но, прежде всего, они различаются своими конечными целями. Поскольку действующее начало действует ради того, чтобы уподобить себе некоторое сущее, постольку тепло действует ради порождения тепла, а холод — ради порождения холода. Таким образом, способности и проистекающие из них действия различаются согласно своим объектам⁶¹¹.

Применим этот вывод к различению способностей души. Мы увидим, что они выстраиваются в определённом иерархическом порядке, поскольку множественное всегда происходит из единого в некотором порядке (ordine quodam ab uno in multitudinem proceditur)⁶¹², и эта иерархия способностей основана на различии в степени универсальности их предназначений. Чем выше достоинством способность, тем универсальнее её предназначение. На низшем уровне находится та способность души, единственное назначение которой состоит в животворении соединённого с нею тела. Именно эту способность называют растительной. Таким образом, растительная душа оживотворяет только своё собственное тело. Душевная способность другого рода имеет более универсальную цель, а именно: восприятие всей совокупности чувственных тел благодаря тому телу, с которым она соединена. Эта способность принадлежит так называемой ощущающей душе. Далее следует способность, объект которой ещё более универсален: уже не просто совокупность чувственных тел, но всё сущее в целом. Это так называемая мыслящая душа⁶¹³.

Различиям в целях душевных действий соответствуют различия в способах действий. Чем более универсален предмет действия души, тем более трансцендентно это действие функциям телесной природы. С этой точки зрения можно различить в действиях души три уровня. Прежде всего, действие человеческой души трансцендентно природной функции неодушевлённых предметов. В самом деле, собственная функция души — это жизнь; живыми же называются такие существа, которые заключают в самих себе начало действия. Следовательно, душа есть внутреннее начало действия, в то время как неодушевлённым телам сообщает движение некое внешнее начало. Поэтому растительные способности души, хотя и действуют лишь на непосредственно соединённое с этой душой тело, ставят её, тем не менее, на высшую ступень сущего по сравнению с чисто телесной природой.

Однако необходимо признать, что если способ осуществления душой растительных функций не может быть сведён к способу действия тел, то сами эти действия вполне тождественны в обоих случаях. Неодушевлённые тела побуждаются внешним началом к тому же действию, к какому одушевлённые существа побуждаются душой. Следовательно, в душе должно быть место и действиям более высокого уровня, нежели растительные функции, - таким действиям, которые превосходили бы действие природных форм как с точки зрения содержания, так и с точки зрения способа осуществления. Эти действия основываются на том факте, что человеческая душа по природе способна воспринимать все вещи по нематериальному способу бытия.

В самом деле, мы должны констатировать, что душа, будучи одарённой чувствами и умом, является в некотором роде универсальным бытием. Но поскольку всё сущее пребывает в ней по нематериальному способу бытия, то в способе проникновения этого сущего в глубину души можно выделить различные уровни нематериальности. На первом уровне предметы, находящиеся в душе, хотя и отвлечены от материи, но, тем не менее, сохраняют черты своего конкретного бытия и индивидуальности, которые получают от материи. Этому уровню соответствует ощущение. В ощущении воспринимаются образы, порождённые индивидуальными предметами, причём воспринимаются хотя и без материи, но телесным органом. Высшая и совершеннейшая степень нематериальности принадлежит уму, который воспринимает без участия телесных органов образы, полностью лишённые материи и обусловленных материей индивидуальных черт⁶¹⁴. Следовательно, душа осуществляет внутри соединённого с нею тела функции природного порядка; затем при помощи телесного органа она выполняет уже нематериальные функции ощущения, и наконец, функции мышления, не связанные ни с каким телесным органом. Такова иерархия душевных действий и соответствующих им способностей. Мы рассмотрели их с точки зрения порядка следования; теперь остаётся исследовать их по отдельности. Поскольку в данном случае порядок порождения обратен порядку совершенства⁶¹⁵, рассмотрим сперва наименее совершенную из способностей — растительную способность.

Объектом растительной способности, как мы уже говорили, является тело — постольку, поскольку оно получает жизнь от души, как от своей формы. Но природа тела требует, чтобы душа осуществила в нём тройное действие, которому соответствует тройное деление растительной способности. В результате первого действия тело получает существование от души, которая проявляет таким образом порождающую способность. Мы знаем, что неодушевлённые природные предметы получают одновременно с этим видовую определённость и должные количественные характеристики. Но не так обстоит дело с живыми существами. Рождаясь от семени, они в начале своего существования могут обладать лишь несовершенным бытием в отношении количества. Поэтому кроме порождающей способности они должны иметь способность к возрастанию, благодаря которой и обретают постепенно положенные им от природы размеры. Но, с другой стороны, это возрастание бытия было бы невозможно, если бы нечто не превращалось в субстанцию растущего существа, тем самым присоединяясь к ней⁶¹⁶. Такое превращение - результат тепла, под действием которого перерабатываются и усваиваются все внешние добавки. Следовательно, для сохранения индивидуума ему необходима питательная способность. Именно она непрерывно восстанавливает в нём то, что утрачивается, сообщает ему то, чего ему не хватает для достижения совершенства в размерах, и то, в чём он нуждается для выработки необходимого для продолжения рода семени⁶¹⁷. Итак, растительная способность сама предполагает наличие порождающей способности, которая сообщает бытие; способности к росту, которая сообщает надлежащий размер, и питательной способности, сохраняющей бытие и должные качественные характеристики индивидуума.

Кроме того, здесь мы также должны установить иерархический порядок различных способностей. Питательная способность и способность к росту производят свои следствия в том самом существе, в котором содержатся: душа сохраняет и заставляет расти то самое тело, с которым она соединена. Порождающая способность, напротив, производит следствие не в своём собственном теле, но в другом, потому что ничто не может породить самоё себя. Следовательно, эта способность по достоинству ближе двух остальных к ощущающей душе, действие которой направлено на внешние предметы, — хотя вообще функции ощущающей души превосходят совершенством и универсальностью функции души растительной. Тем самым мы ещё раз удостоверяемся в правильности выдвинутого Дионисием принципа: высшая ступень низшего разряда соприкасается с низшей ступенью высшего разряда. Питательная способность подчинена способности к росту, а последняя — порождающей способности⁶¹⁸. Так мы подходим к способности ощущения, которая окончательно освобождает индивидуума от порабощённости его частным способом бытия.

Ощущающая способность души представляет собой низшую из существующих в мировом порядке форму познания. В своём полном виде, в каком оно достаточно для существования животного, чувственное познание требует осуществления пяти функций, некоторые из которых в свою очередь подразумевают множественность иерархически соподчинённых действий. Простейшая из этих функций относится к собственно ощущению. Будучи первым в ряду ощущающих способностей, оно вызывает немедленное изменение души под действием реальных чувственных предметов. Собственно ощущение подразделяется, в свою очередь, на различные способности согласно различию тех чувственных отпечатков, которые оно способно воспринять. В самом деле, чувственные предметы воздействуют на собственно ощущение через запечатлевающиеся в нём образы. В противоположность широко распространённому мнению, эти образы воспринимаются ощущением в нематериальной форме (иначе ощущение стало бы самим чувственным предметом: глаз — цветом, а ухо -звуком). Но не менее верно и то, что некоторые разряды ощущений сопровождаются весьма заметными органическими изменениями в испытывающем их живом существе. Итак, будем исходить из того, что ощущения воспринимают чувственные образы в отвлечении от материи, и классифицируем их по степени нарастания нематериальности тех изменений, которым они подвергаются.

Вначале следует назвать те чувственные предметы, образы которых хотя и воспринимаются чувствами нематериально, но производят, тем не менее, материальные изменения в воспринимающем их живом существе. К этому разряду относятся качества, предопределяющие изменения самих материальных предметов — такие, как тёплое, холодное, сухое, влажное и тому подобное. Так как чувственные предметы этого рода производят в нас материальные отпечатки, а всякий материальный отпечаток возникает в результате соприкосновения⁶¹⁹, то эти чувственные предметы должны соприкасаться с нами для того, чтобы мы могли их воспринять. Поэтому ощущающая способность, которой они познаются, называется осязанием.

Затем следует разряд чувственных предметов, восприятие которых само по себе не вызывает в нас материальных изменений, однако сопровождается добавочным материальным изменением. Иногда эта дополнительная модификация затрагивает одновременно и сам чувственный предмет, и ощущающий орган. Таково восприятие вкуса: хотя вкус сам по себе не изменяет воспринимающего органа, делая его сладким или горьким, тем не менее, он не может восприниматься без некоторых модификаций в обладающем вкусом предмете и в органе вкусового ощущения. Похоже, что для этого необходимо увлажнение языка и ощущаемого предмета. Здесь нет ничего похожего на действие тепла, согревающего ту часть тела, на которую оно воздействует. В случае вкуса мы сталкиваемся с материальным изменением, которое обусловливает чувственное восприятие, но не конституирует его как таковое. В других случаях материальное изменение, которым сопровождается ощущение, затрагивает только само ощущаемое качество. Изменение может заключаться в некотором повреждении или разрушении чувственного предмета, как это имеет место при испускании запахов, или сводиться к простому перемещению, как при восприятии звуков. Таким образом, то, что воспринимается на слух и по запаху, не предполагает какого-либо изменения ощущающего органа. Этот орган воспринимает на расстоянии и через посредство внешней сферы те материальные изменения, которые претерпевают чувственные предметы⁶²⁰.

Наконец, мы приходим к последнему разряду чувственных предметов, который действует наЧувства, хотя это действие не сопровождается никаким телесным изменением. Таковы цвет и свет. Процесс истечения этих образов из объекта и действия их на субъект по природе является полностью духовным⁶²¹. В результате мы достигаем с помощью благороднейшего и универсальнейшего из ощущений такого действия, которое очень напоминает интеллектуальные действия в собственном смысле. Отсюда столь частые сравнения между зрением и интеллектуальным познанием, глазами тела и глазами души⁶²².

Такова иерархия пяти внешних чувственных способностей. За ними следуют четыре внутренних чувственных способности. Раскрыть их роль и назначение не представляет труда⁶²³.

В самом деле, природа ничего не делает зря; и подобно тому как не умножает сущее без надобности, так и никогда не отказывает ему в необходимом. Ощущающая душа должна отправлять столько функций, сколько требуется для жизни совершенного живого существа. С другой стороны, очевидно, что те функции, которые не могут быть сведены к одному началу, предполагают наличие в душе стольких же соответствующих способностей. В самом деле, то, что именуется способностью души, есть не что иное, как ближайшее начало определённой душевной деятельности⁶²⁴. Если мы примем существование этих начал, то должны согласиться, что собственно ощущение само по себе недостаточно. Собственно ощущение судит о собственном чувственном предмете и отличает его от остальных постигаемых им чувственных предметов. Например, зрение отличает белое от чёрного или от зелёного, и в этом отношении оно самодостаточно; но оно не в состоянии отличить белый цвет от сладкого вкуса. Зрение способно различать конкретный цвет и все прочие цвета, потому что все они ему известны; но оно не может провести различение между цветом и вкусом, потому что не знает вкуса. Между тем для различения чувственных реальностей их необходимо прежде всего знать. Поэтому мы должны признать, во-первых, существование общего чувства (sensus communis), суду и различению которого, как общей инстанции, передаётся всё постигаемое собственно ощущениями⁶²⁵. Добавим, что помимо чувственных предметов, образы которых ему передаются, общее чувство воспринимает сами процессы ощущения. В самом деле, мы ощущаем себя видящими. Такое знание недоступно собственно ощущению, не ведающему ничего, кроме воздействующей на него чувственной формы. Но эта определяющая зрение форма вызывает изменение в зрительном ощущении, а оно, в свою очередь, вызывает изменение в общем чувстве, которое таким образом воспринимает само зрение⁶²⁶.

Во-вторых, живому существу недостаточно воспринимать присутствующие чувственные тела. Оно должно также уметь представить их себе в их отсутствие. Коль скоро движения и действия живого существа определяются постигаемыми предметами, оно никогда ничего не предпринимало бы для достижения того, в чём испытывает нужду, если бы не могло представить себе этот необходимый предмет в его отсутствие. Следовательно, ощущающая душа живого существа должна быть способна не только к восприятию чувственных образов, но и к удержанию и сохранению их в себе. Однако на примере тел известно, что начала восприятия и начала сохранения — разные начала: влажное хорошо воспринимает, но плохо сохраняет; сухое, напротив, плохо воспринимает, но хорошо сохраняет. Поэтому, коль скоро ощущающая способность души есть акт телесного органа, необходимо полагать в ней две разные способности, из которых одна воспринимает чувственные образы, а другая удерживает их. Эта сохраняющая способность именуется фантазией или (что то же самое) воображением⁶²⁷.

В третьих, чувственное познание, которым должно обладать живое существо, требует различения некоторых свойств, которого не может проделать собственно ощущение. Не все воспринимаемые живым существом чувственные предметы представляют для него одинаковый интерес с точки зрения их сохранения: одни полезны для него, другие вредны. Человек, обладающий способностью сравнивать между собой свои частные знания и выносить суждения на их счёт, отличает полезное от вредного посредством так называемого частного разума, или мыслительной способности. Но неразумное животное должно постигать непосредственно из предметов их пользу или вред, хотя ни то, ни другое вовсе не является чувственным свойством в собственном смысле. Следовательно, животное должно обладать соответствующей чувственной способностью. Благодаря этой способности овца знает, что должна обращаться в бегство при виде волка, а птица знает, что ей нужно собирать соломинки. При этом овца убегает от волка, а птица подбирает соломинку вовсе не потому, что им нравятся или не нравятся форма и цвет этих предметов, а потому, что они непосредственно воспринимают их в качестве согласных с их собственной природой или противных ей. Эта новая способность именуется оценивающей⁶²⁸ и обусловливает существование четвёртой внутренней чувственной способности — памяти.

В самом деле, живое существо нуждается в умении вызывать к актуальному созерцанию образы, прежде постигнутые ощущениями и сохранённые в душе воображением. Но воображения не всегда оказывается для этого достаточно. Фантазия — это своего рода сокровищница, где сохраняются воспринятые ощущениями формы. Но, как мы только что видели, собственно ощущений не достаточно для постижения всех аспектов чувственных предметов: полезное и вредное, как таковое, ускользает от них. Поэтому для сохранения образов полезного и вредного необходима иная способность⁶²⁹. Кроме того, разные движения предполагают и наличие разных двигателей, то есть разных способностей, которые их вызывают. Что касается воображения, здесь движение направлено от предметов к душе: предметы запечатлевают свои образы сперва в собственно ощущении, затем в общем чувстве и, наконец, сохраняются в фантазии. Что же касается памяти, здесь движение исходит из души и заканчивается в вызываемых образах. У животных воспоминание о полезном или вредном вызывает представление о воспринятых ранее предметах. Здесь имеет место спонтанное восстановление чувственных образов, относящееся к памяти в собственном смысле. Человеку же необходимо совершить усилия, искать в своей памяти, чтобы сохранённые воображением образы вновь стали объектом актуального созерцания. Для этого нужна не просто память, а то, что называется реминисценцией (припоминанием). Добавим, что в обоих случаях вызванные образы относятся к прошлому, а прошлое — такое качество, которое не может быть воспринято собственно ощущением⁶³⁰.

Таким образом, рассмотрение высших чувственных способностей души приводит нас к порогу интеллектуальной деятельности. Той оценивающей способности, которая присуща животным и с помощью которой они постигают полезное и вредное, соответствует в человеке частный разум — или, как иногда его называют, пассивный интеллект⁶³¹, подобно тому как памяти животных соответствует человеческое припоминание. Это неудачное название, так как здесь нет речи об интеллекте в собственном смысле. Пассивный интеллект остаётся способностью чувственного порядка, поскольку собирает лишь частные знания, в то время как собственно интеллект характеризуется способностью постигать всеобщее. Так же и реминисценция: она отличается от характерного для памяти животных спонтанного оживления воспоминаний, ибо предполагает некоторую последовательность умозаключений при переходе от одного воспоминания к другому, вплоть до того момента, когда будет найдено искомое воспоминание. Однако этот поиск относится исключительно к представлениям о частных предметах, и здесь тоже отсутствует необходимая для интеллектуального познания универсальность⁶³². Следовательно, можно утверждать, что чувственные способности животных и человека абсолютно идентичны по своей природе — по крайней мере, если рассматривать их с точки зрения того, что в них реально чувственного. Большая эффективность их у человека происходит от ума, с которым они граничат, в соотношении с которым организуются и чьё превосходящее достоинство оказывает обратное влияние на их собственную деятельность⁶³³. Следовательно, поднимаясь от чувственных способностей к интеллектуальным способностям души, мы делаем решающий шаг.

Примечания

⁶⁰⁹ Cont. Gent., II, 72, ad Non est autem; Sum. theol., I, 77, 2, ad Resp.
⁶¹⁰ Sum. theol., I, 77, 2, ad Resp.
⁶¹¹ De anima, qu. un., art. 13, ad Resp.
⁶¹² Sum. theol., I, 77, 4, ad Resp.
⁶¹³ Sum. theol., I, 78, 1, ad Resp.
⁶¹⁴ Dde anima, qu. un., art. 13, ad Resp. Sum. theol., I, 78, 1, ad Resp.
⁶¹⁵ Sum. theol., I, 77, 4, ad Resp. De anima, qu. un., art. 13, ad 10m.
⁶¹⁶ De anima, qu. un., art. 13, ad 15m.
⁶¹⁷ De anima, qu. un.. art. 13, ad 15m.
⁶¹⁸ Sum. theol, 1, 78, 2, ad Resp.
⁶¹⁹ In II de Anima, lect. 14; ed. Pirotta, n. 432, p. 148. О способе научного объяснения, которому отвечает эта качественная физика, см. Е. Meyerson, Identite et realite, Paris, F. Alcan, 4 ed., 1932, ch. X et XI.
⁶²⁰ In II de Anima, lect. 16; ed. Pirotta, n. 441, p. 152.
⁶²¹ De anima, qu. un., art. 13, ad Resp.
⁶²² Sum. theol., I, 67, 1, ad Resp. In II Sent., dist. 13, qu. 1, art. 2.
⁶²³ Авиценна различает их пять. См. 1, 78, 4, ad Resp., ближе к концу.
⁶²⁴ Sum. theol., I, 78, 4, ad Resp.
⁶²⁵ De anima, qu. unica, art. 13, ad Resp. Sum. theol., I, 78, 4, ad 2m. In II de Anima, lect. 13, ed. Pirotta, n. 390, p. 137.
⁶²⁶ Sum. theol., I, 78, 4, ad 2m. — Общее чувство является как бы источником, откуда способность ощущения распространяется через пять органов чувств (In III de Anima, lect. 3, ed. Pirotta, n. 602, p. 206, et n. 609, p. 208). Его собственный орган локализуется у самого основания чувства осязания — одного из пяти ощущений, распространённого во всём теле. См. In III de Anima, lect. 3, ed. Pirotta, n. 611, p. 208. - Ср. Bernard J. Muller-Thym, The Common Sense, Perfection of the Order of Pure Sensibility, в The Thomist, 2 (1940), 315-343.
⁶²⁷ In II de Anima, lect. 6; ed. Pirotta, n. 302, p. 106. Sum. theol., I, 78, 4, ad Resp. — О совокупности связанных с фантазией проблем см. In III de Anima, lect. 5, ed. Pirotta, pp. 216-223.
⁶²⁸ Sum. theol., I, 78, 4, ad Resp.Томистское описание aestimatia очень близко к описанию, данному Авиценной, Lib. VI Naturalium, pars. I, cap. 5; ed. De Venise, 1508, fol. 5, recto a.
⁶²⁹ Sum. theol., I, 78, 4, ad Resp.
⁶³⁰ Sum. theol., ibid.  Различие между человеческой и животной памятью объясняется не их конституцией как чувственных способностей, но тем, что человеческая память превосходит животную в силу своего соприкосновения с разумом, оказывающим на неё некоторое обратное влияние: loc. cit., ad 5m.
⁶³¹ Cont. Gent., II, 73, ad Si autem dicatur.
⁶³² Sum. theol., ibid., ad Considerandum est autem.
⁶³³ Ibid., ad 5m.

Назад   Вперед