"Воздаяние в загробном мире
94.— а) Воздаяние после смерти.— Мы уже указывали, что даже в наиболее древних книгах Ветхого Завета иногда встречаются намеки на воздаяние за гробом, которое сулит разную судьбу праведным и грешным. Это говорит, как мы видели, о существовании, наряду с общераспространенным убеждением, более просвещенного направления мысли, по крайней мере, у ограниченного круга людей271.
Кроме указанных выше псалмов надо обратить внимание на некоторые, несомненно, весьма важные места в других книгах:
«Да не завидует сердце твое грешникам; но да пребудет оно во все дни в страхе Господнем; потому что есть будущность, и надежда Твоя не потеряна».
(Притч 23, 17—18).
О. Ваккари замечает в своем комментарии к слову «будущность»: «соответствующее еврейское слово часто намекает на будущее после смерти».
В той же Книге Притчей 18, 19, 30; 15, 24; 19, 23 говорится о «жизни», обещаемой праведникам с такой настойчивостью и широтой, что мы вряд ли можем ограничить эти обещания только земным горизонтом. И в других книгах встречаются выражения: «умереть в мире» (Быт 15 15; 4 Цар 22, 20; Ис 57, 2), «умереть смертью праведников» (Числ 23, 10), которые, по-видимому, предполагают, что последствия смерти для праведника и для грешника неодинаковы.
Более многочисленны и ясны высказывания о каре в загробной жизни. Ис 14, 3—21 описывает участь, ожидающую царя вавилонского; он будет в Шеоле среди гниения и червей и не воссядет на престоле, как другие монархи. В Книге Иезекииля 32, 17—32 говорится о позоре, ожидающем за гробом фараона, и о презрении к нему победителей, которые не разделят его постыдную участь.
Но главным образом вечная гибель, уготованная нечестивым, связывается с грядущим страшным судом:
«И будут выходить (праведники), и увидят трупы людей, ступивших от Меня; ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет, и будут они мерзостью для всякой плоти»
(Ис 66, 24).
«Горе народам, восстающим на род мой! Господь Вседержитель отмстит им в день Суда, пошлет огонь и червей на их тела,— и они будут чувствовать боль и плакать вечно»
(Иф 16, 17).
Но только во II веке учение о загробном воздаянии становится всеобщим достоянием и приобретает окончательный вид. Свидетельством о нем служит вера в воскресение мертвых, зафиксированная в 2 Мак 7, 9, 11, 14; 12, 44, а подробно это учение излагается в книге Премудрости (1 век до Р. X.).
Состояние праведников в мире мертвых резко отличается от состояния грешников:
«Души праведных в руках Бога, и мучение не коснется их... хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия»
(3, 1—4).
«(Нечестивые)... будут бесчестным трупом и позором между умершими навек; ибо он повергнет их ниц безгласными и сдвинет их с оснований; и они вконец запустеют и будут в скорби и память о них исчезнет»
(4, 19).
Автор книги Премудрости не говорит ясно о воскресении, поэтому Гиттон в цитированном сочинении (С. 170 cл.) утверждает, что мы имеем здесь дело только с идеей о бессмертии души, которая впервые рассматривается, как некая сущность, способная не только существовать самостоятельно, но и реально наслаждаться и страдать. Благодаря этой антропологической теории, возникшей под влиянием греческой философии (платонизма), стало возможным появление понятия о воздаянии за гробом.
Итак, независимо друг от друга развиваются два направления мысли: одни, верные умственному складу евреев, в который не укладывалась мысль о деятельности души, отделенной от тела, приходят к идее воскресения. Правосудие Божие остается неприкосновенным, так как в свое время человеческое существо будет обновлено и тогда каждый получит по своим делам. Другие же, те, кому удалось представить себе душу, отделенную от тела, уже без всякого усилия сделали ее субъектом воздаяния сразу после смерти. Так обстояло дело с автором книги Премудрости.
Все это теоретически приемлемо: Бог мог воспользоваться рассуждениями этих еврейских мыслителей для того, чтобы в священных книгах были записаны обе истины. Но Гейниш с большим основанием (цит. соч. С. 324 след.) считает, что автор книги Премудрости различает две стадии в осуществлении воздаяния праведнику. На первой стадии душа ощущает покой, находясь в руках Божиих. На второй стадии происходит более полное воздаяние, и автор использует будущее время.
«Во время воздаяния им они воссияют, как искры, бегущие по стеблю. Будут судить племена и владычествовать над народами, а над ними будет Господь царствовать во веки... Нечестивые же, как умствовали, так и понесут наказание...»
(3, 7—10).
«В сознании грехов своих они предстанут со страхом, и беззакония их осудят в лице их. Тогда праведник с великим дерзновением станет пред лицем тех, которые оскорбляли его и презирали подвиги его...» и т. д.
(4, 20—5, 1).
Такова картина Страшного суда: праведники здесь присутствуют, чтобы обвинять нечестивых, а последние — для того, чтобы дать последний отчет. Это было бы невозможно, если бы не произошло воскресение.
Быть может, автор книги Премудрости писал в греческом окружении и сознательно подразумевал воскресение по апологетическим соображениям. Но было бы совершенно невероятно, если бы он не знал этого учения, в его время уже известного народу, как это видно из книги Маккавеев (ср. пар. 95). Как бы то ни было, загробное воздаяние дает автору книги Премудрости почти все компоненты, необходимые для решения проблемы зла:
«Бог испытал их и нашел их достойными Его»
(3,5).
«А праведник, даже если и рановременно умрет, будет в покое... (Был) восхищен, чтобы злоба не изменила разума его»
(4, 7—11).
Счастье нечестивого это лишь ужасный самообман»
(5, 6—14).
95.— б) Воскресение272 — Первый намек на воскресение мы встречаем у Ис 26, 19—21:
«Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя — роса светов, и земля извергнет мертвецов».
Этот отрывок говорит, очевидно, только о частичном воскресении, ограничивающемся избранным народом или частью его, и, может быть, в течение веков он не находил отклика в религиозном сознании Израиля. Классический текст о воскресении мы находим у Даниила (12, 2—3):
«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди и обратившие многих к правде — как звезды, во веки, навсегда».
С понятием о воскресении и идея о воздаянии приобретает коллективный, социальный характер. Суд, который неизбежно следует за воскресением, является развитием старой идеи израильских пророков, предсказывавших суд, как наказание для разложившегося общества или неприятельских народов. Некоторые из этих судов уже осуществились в истории этих народов (падение Самарии, Ниневии, Иерусалима, Вавилона и др.), но значение слов, которые употребляли пророки, расширялось иногда до последнего, решительного суда, хотя и не выражало еще понятие воскресения.
Существует свидетельство, что в эпоху Маккавеев, около середины II века до Р. X., вера в воскресение разделялась лицами из народа и воинами Израиля273. В эпизоде о семи мучениках, прозванных Маккавеями, в их уста вложены следующие многозначительные слова:
«Ты, мучитель, лишаешь нас настоящей жизни, но Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной».
«Умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит; для тебя же не будет воскресения в жизнь».
(2 Мак 7, 9, 14).
А Иуда Маккавей, помня искупительные жертвоприношения «за грехи» (Лев 4, 2—5, 25) приказывает принести, может быть, впервые в истории еврейской религии, жертву искупления за павших на войне, «имея в виду воскресение» (2 Мак 12, 44).
Таким образом, мы подошли к порогу Нового Завета, где проблема воздаяния и в связи с ней проблема страдания обретают новые и решающие компоненты решения: «Блаженны плачущие», «Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот недостоин Меня» (Матф 5, 5; 10, 38).
Но какая долгая подготовка в течение многовековой истории евреев была необходима для того, чтобы сияние слов Христа не оказалось невыносимо ярким для слабых глаз Его современников! И если проповедь Христа прозвучала не в пустыне абсолютного непонимания, то произошло это благодаря постепенной, неспешной инициации этого народа под водительством божественного Откровения. Было бы поэтому совершенно антиисторично и антипсихологично искать в самом начале этого долгого обучения ту же полноту и ясность понятий, какую мы находим только в конце.
Внешние проявления религии Израиля274
96.— Современного читателя могут привести в некоторое смятение те части книг Исхода и Левит, которые предписывают внешние правила культа, довольно мелочные и аналогичные религиозным обрядам других народов. Кому-нибудь может показаться, что недостойно истинной религии интересоваться подобными внешними деталями. В связи с этим сразу же подчеркнем, что религия Ветхого Завета — уникальная в своем окружении и свободная от всякой склонности к вырожденческим искажениям истинного религиозного чувства (ср. Введение) — запрещает:
— магию и некромантию: Втор 18, 10—11,
человеческие жертвы: там же,
проституцию в религиозных целях: Лев 19, 29; Втор 23, 18,
суеверные погребальные обряды и татуировку: Лев 19, 27—28; Втор 14, 1.
Однако в Ветхом Завете, в соответствии с волей Божьей, существует сложная организация культа. В связи с этим заметим:
а) Человеческому духу свойственно выражать себя во внешних проявлениях и формах. Религиозное чувство, если оно не хочет быть бесчеловечным, должно выражаться вовне в конкретных формах.
б) Религиозному обществу, каким мог тогда быть еврейский народ, надлежало иметь единообразную форму для выражения общественного культа, обращенного к Богу. Поэтому было необходимо, чтобы религиозная власть избрала и закрепила из всех возможных форм одну, и было это тем неотложнее, чем реальнее становилась опасность, что частное мнение перейдет в суеверие.
в) Внешние формы культа должны соответствовать вкусам и чувствам народа и эпохи, чтобы не стать чем-то совершенно абстрактным, бесплотным, холодным и потому неспособным помешать народу обратиться к формам пусть суеверным, но более ярким. Естественно, то, что свойственно мировоззрению древнего народа, может показаться странным или смешным нам. Но настаивать на таком отрицательном мнении значит обнаруживать непонимание.
г) Еврейская религия возникла в среде, пропитанной вавилонскими, египетскими, хананейскими культурными традициями. Ничего удивительного, что истинная религия сохранила, в очищенном виде, прежние внешние формы, полагая их соответствующими либо религиозной идее, либо мировоззрению народа. Таким образом, упразднение каких бы то ни было изображений божества соседствует с сохранившимся у праотцев обычаем хананеев устраивать места культа на высотах, а в религии Моисея — с египетским обычаем устройства ковчега и святилища, доступного только служителям культа.
Наиболее важный обряд Ветхого Завета, обрезание, существовал до Авраама, и этнографические исследования указывают на то, что его корни уходят в тотемический цикл. Значит, он возник в отдаленнейшие времена для того, чтобы отметить приобщение юноши к общественной жизни его клана, к которому он начинал вполне принадлежать с момента обрезания. Нам такой обряд может показаться жестоким и неприличным, хотя и полезным с гигиенической точки зрения, но он оказался очень уместным в истинной религии Ветхого Завета. Он помогал отличить всякого человека, принадлежавшего к народу Божьему, от окружающих народов, не имевших обычая обрезания (хананеев, филистимлян, арамейцев и др.); пролитие крови выражало идею жертвоприношения, без которого нельзя вступить в отношения с Богом; анатомическая часть, которая отрезается, являлась символом взятого на себя обещания, распространяющегося и на будущее потомство (Быт 17, 9—14).
д) Народ, какую бы религию он ни исповедовал, склонен, как бы по закону тяготения, воспринимать только внешнюю сторону культа, который, лишаясь таким образом духовного значения, практически становится гражданским обычаем или магическим действием. Преобладание внешней стороны в религии представляет классическую форму ее вырождения и легко объяснимо, если представить себе, как трудна для человека всякая форма внутренней жизни по сравнению с удобным и не требующим излишнего усердия простым внешним действием.
Достаточно вспомнить, как относились современники Иеремии к Храму. Их святая вера в неразрушимость святилища граничит с фетишизмом и магией: они смотрели на святилище, как на непогрешимый талисман, способный отвести от народа всякое бедствие, совершенно независимо от его нравственного состояния (Иер 7).
Но преклонение пред внешностью не есть тень истинной религии Ветхого Завета, а только постоянное искушение и частый грех еврейского народа.
Бог устами пророков не раз свидетельствует против этого искушения и этого греха. Уже Самуил, после темного периода Судей, ясно говорит о том, что между внешним проявлением культа (жертвоприношением) и состоянием внутреннего согласия с волей Божьей у приносящих жертву должны существовать полная гармония и взаимосвязь:
«Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов.
Ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство и противление то же, что идолопоклонство»
(1 Цар 15, 22—23).
А Исайя, в эпоху благоденствия и нравственного упадка, в сильных выражениях высказывает нравственные требования религии Ягве:
«К чему Мне множество жертв ваших? — говорит Ягве. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота... Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня;
Мне тяжело нести. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих... Ищите правды; спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову»
(Ис 1, 11 — 17).
Это и есть подлинный дух Ветхого Завета.
Примечания
263 Поэтические отрывки цитируются здесь по переводу Р. A. Vaccari, La Sacra Bibbia; I libri Poetici, 2 voll., Firenze 1949. В основе научного изложения в этой главе лежит труд Р. Heinisch, Teologia del Vecchio Testamento, Torino 1950. Относительно понятий о справедливости и милосердии Бога см. в цитируемом сочинении §§ 15—16, pp. 92—97; о святости Бога § И, pp. 75—81. Другие значительные работы: P. van Imschoot, Theologie de l'Ancien Testament, t. 1. Dieu, Paris 1954; W. Eichrodt, Teologia dell'Antico Testamento, vol. 1: Dio e popolo, Paideìa, Brescia 1979. Ср. также A. Rolla, Le «cose imperfette» dell'Antico Testamento alla luce dell'antico vicino Oriente // Costituzione Conciliare «Dei Verbum». Atti della XX settimana Biblica, Paideia, Brescia 1970, pp. 387—398.
264 В связи с пар. 81—83 ср. G. Fourure, Les chatiments divins, Etude historique el doctrinale, Tournai 1959, pp. 183—224.
265 По вопросу о возмездии см. P. Heinisch, о. с., р. 42—44, р. 307—327; J. Guitton, Le developpement des idees dans I'Ancien Testament, Aix-en-Provence 1947, p. 131 —177: другие утверждения данного автора в той же книге мы не принимаем безоговорочно; A. Gelin, Les idées maitresses de I'Ancien Testament, Paris 1968, p. 71—93; H. Duesberg, Les Scribes Inspires, Paris 1939, t. 2, p. 3—97; 567—590; A. M. Dubarle, Les sages d'Israel, Paris, 1946 p. 66—231. О еврейской мысли в эпоху, непосредственно предшествующую христианству, ср. M.-J. Lagrange, Le Judaisme avant J. Chr., Paris 1931; G. Perrella, La dottrina dell'oltretomba nel V. Т., «Div. Thom». 38 (1938) 196. Ср. J. Diaz y Diaz, Retribuzione // Enciclopedia della Bibbia, Elle Di Ci, Torino-Leumann 1971, vol. VI, col. 1245— 1248; E. Galbiati — G. Saldarini, L'escatologia individuale nell'Antico Iestamento, «Rivista Bibl.» I0 (1962), 113—135. Для сравнения с вавилонскими и египетскими воззрениями см. G. Furiarli, La religione Babilonese-Assira, vol. II, Bologna 1929, pp. 336—345; P. Dhorme, Choix de textes religieux assyro-babyloniens, Paris 1907, pp. 323, 325, 327; A. Erman, La religione egizia, Bergamo 1908, p. 102—139; J. Vandier, La religion egyptienne (collect. «Mana»), Paris 1944, p. 68—103; La religione dell'antico Egitto, testi raccolti e tradotti da S. Donadoni, Laterza, Bari 1959; Testi sumerici e accadici, a cura di G. Castellino, Torino 1977 (UTET, Classici delle religioni), Textes Ougaritiques, t.I, Mythes et Legendes, par A. Caquot — M. Sznycer, Paris 1974.
266 Nova Vulgata Bibliorum Sacrorum edito. Libreria Editrice Vaticana, 1979, p. 793.
267 Ср. В. Maggioni, Giobbe e Qohelel, la contestazione sapienziale nella Biblia, Cittadella, Assisi (Città di Castello) 1979; G. Ravasi, Giobbe, Boria, Roma 1984.
268 Это проницательное наблюдение принадлежит Ж. Гиттону (J. Guitton), цит, соч., с. 164; на него мы опираемся в последующих рассуждениях.
269 Вслед за A. Bea, Liber Ecclesiastae, Roma 1950, p. 15, Итальянская епископальная конференция предложила следующий вариант перевода 14 стиха: «И то, и другое соделал Бог для того, чтобы человек не нашел, в чем упрекнуть Его».
270 R. Tournay, L'eschatologie individuelle dans les Psaumes, «Revue Bibl.», 56 (1949) 481—506 утверждает (501), что ни в одном псалме не выражается надежда на вечное блаженство рядом с Богом: псалмопевцы держатся традиционного учения древнейших книг Премудрости, с которыми они обнаруживают большую близость мысли и словаря. Это может быть верно по отношению Пс 16 (17), 15, где выражение: «А я в правде буду взирать на лице Твое; пробудившись, буду насыщаться образом Твоим» недостаточно ясно для того, чтобы обозначать пробуждение от смерти к новой жизни. Может быть, Пс 48 (49), 15—16, можно понять так, что здесь выражена твердая уверенность в освобождении не столько от власти Шеола, сколько от грозящей опасности оказаться под этой властью, хотя и это маловероятно, так как автор псалма не говорит, как в других местах (Пс 3, 6, 12[13], 27 [28], 68 [69] и т. д.), что такая опасность над ним нависла, но спокойно рассуждает об участи всех людей, утверждая, что никто не может избежать могилы (ст. 8). Что касается Пс 72 (73), то толкование о. Турнэ (р. 498—501) противоречит логике. Он полностью разделяет мнение Лагранжа, для которого ст. 23—28 представляют «самые прекрасные слова в Ветхом Завете» (J-M. Lagrange, Le Messianisme dans les Psaumes, «Revue Biblique» 2 [1905], 195) и довольно хорошо объясняет первую стадию рассуждений псалмопевца: смущенный благополучием нечестивых, автор псалма неожиданно осознает, что даже несмотря на то, что его страдания продолжаются, он ощущает, что счастлив своей дружбой с Богом. Тогда он заявляет, что не ищет ничего больше ни на небе, ни на земле. Это несомненно момент интенсивного мистического опыта, (ст. 26: «изнемогает плоть моя и сердце мое»). И вот здесь Турнэ останавливается, не видя, что сравнение с нечестивыми продолжается. Подобно тому, как псалмопевец сравнил благоденствие нечестивых cd своим, так же он сравнивает конец нечестивых (ст. 18—20) со своим (ст. 23—24), чтобы отметить разницу. В чем же состоит эта разница, если не в том, что единственная истинная радость, к которой стремится псалмопевец, неподвластна смерти? Разве могли бы вырваться из ero груди эти возгласы торжества, лучезарной радости перед лицом истины, прежде неведомой (ст. 21—22), если бы узы, связывающие его с Богом, единственное счастье, которое он вкушает, грубо обрывала смерть? Логика требует, чтобы его надежды были сильнее смерти, и в действительности его слова имеют этот смысл. Какое право мы имеем сужать его, как будто псалмопевец надеется только на то, что Бог почтит его Своими благодеяниями на земле (ст. 24), тогда как он хочет сказать, что не желает ничего, кроме Бога? Правда, это твердое ожидание не сопровождается «доктринальной» формулировкой представления о загробной жизни, что позволило еврейской мысли продолжать упорствовать в своем неведении, как будто эти прекрасные слова Псалма не были написаны. То же самое надо сказать о Пс 5 (16), который выражает, кроме того, веру в воскресение Мессии: «Ты не оставишь души моей в Шеоле, и не дашь святому Твоему увидеть тление»: см. A. Vaccari, Antica e nuova interpetazione del Salmo 16 (15), «Biblica» 14 (1933) 408—434
271 Cp. R. Tournay, Relectures bibliques concernant la vie future et l'angelogie, «Revue Bibl.» 69 (1962), 481—505.
272 Ср. Р. Grelot, De la mort a la vie éternelle, (Lectio Divina, 67), Paris 1971; S. Zedda, L'escatologia biblica, vol. I, Paideia, Brescia 1972, pp. 89—146.
273 Ср. A. Penna, Libri dei Maccabei, Marietti, Torino 1953, pp. 32—34; A. Sisti, I Maccabei, libro II // Nuovissima versione della Bibbia, Ed. Paoline, Roma 1969, pp. 50—55; 175—176; на с. 266—268 — примечания.
274 См. P. Heinisch, цит. соч., пар. 33, 71, С. 246—250; R. De Vaux, Le istituzioni dell'Antico Testamento, Marietti, Torino 1964, pp. 273—495: Istituzioni religiose.
Назад Вперед
