Глава 17 Реформация в Англии и ШотландииДолгое время британские историки были убеждены, что Реформация в Великобритании является величайшим поворотным моментом современной истории. Развивая либеральные протестантские предрассудки, некоторые даже заявляли, будто это был решающий момент во всей истории Запада. Например, Джеймс Фроуд (James Froude) писал: «Я убежден, что Реформация стала величайшим в истории Англии событием, мощной силой, распространившей англосаксов по всей планете и оставившей след английского гения и характера в жизни человечества».[1] В пику заявлениям о ее всемирном значении утверждалось, что английская Реформация оказала особое влияние на самих англичан. Такая характеристика является умеренным выражением лозунгов, под которыми официально происходила Реформация. Дэвид Гум (David Gume) утверждал, что английская Реформация стала via media между папизмом и радикализмом.[2] Вполне очевидно, что близкий к экстазу восторг английской Реформацией со стороны патриотически настроенных сынов Британии уравновешен абсурдным сведением Реформации к «личным интересам короля» и ясным глазам Анны Болейн. Желчный Вольтер съязвил: «Англия порвала с папой из-за того, что король Генрих влюбился». Истина об английской Реформации находится где-то между этими восторженными дифирамбами и клеветой. Весьма сложной является задача выбора важнейших фактов и, насколько позволяет краткая форма нашего повествования, правдивое их изложение, выявление уникальных особенностей английской Реформации, а также характеристик, роднящих ее с Реформацией на континенте, и наконец, оценка ее исторического значения. По иронии судьбы, стремление английского народа к миру и безопасности сыграло не последнюю роль в беспорядке, к которому привела Реформация. После затянувшейся кровавой борьбы между сторонниками Йорков и Ланкастеров в Войне Алой и Белой Розы, Англия мечтала о спокойствии и процветании. Однако безопасность государства зависела от мудрого правления монарха и упорядоченного престолонаследия. Этим фактом объясняется широкое одобрение действий Генриха VII по укреплению королевской власти, а также всеобщее одобрение попыток короля обеспечить наличие наследника мужского пола путем замены королевы. В 1509 году с огромным энтузиазмом англичане приветствовали коронацию молодого Генриха VIII. Страна ожидала многого. Его отец Генрих VII (1457—1509) был основателем династии Тюдоров. При содействии французов, Генрих VII высадился в Милфорд Хевен (Milford Haven), на территории уэльских союзников. 22 августа 1485 года в знаменитой битве при Босворте, благодаря измене Ричарду III сэра Стэнли, он одержал победу и убил йоркского короля. 30 октября того же года в Вестминстерском дворце состоялась его торжественная коронация. Он женился на Елизавете, старшей дочери короля Эдуарда IV, соединив, таким образом, на супружеском ложе красную и белую розы и устранив все предпосылки для продолжения гражданской войны. Однако заговоры и мятежи продолжались, и правление его было далеко от мирного. Обратясь к свадебной дипломатии, он женил своего старшего сына Артура на Екатерине, дочери короля Испании Фердинанда и королевы Изабеллы. Две дочери Генриха VII стали заложницами международной безопасности — Маргарита была выдана за короля Шотландии Якова IV, а Мария обручена с королем Франции Луи XII. Правление кардинала Уолси Эразм был весьма впечатлен талантами юного принца Генриха (1491—1547), которого в 1499 году увидел при дворе мальчиком. Воспитанный в духе Возрождения под руководством таких наставников, как поэт Джон Шелтон, Генрих был замечательным юным мыслителем, одаренным лингвистом, талантливым музыкантом, прекрасно эрудированным теологом-любителем, атлетом, наездником и охотником. С детства ему поклонялись как идолу, и потому он вырос сознательным и убежденным эгоистом. После смерти в 1502 году его старшего брата Артура, Генрих стал надеждой династии. По кончине отца 22 апреля 1509 года, Генрих взошел на престол. По словам епископа и историка Уильяма Стаббcа (William Stubbs), он был «человеком безудержного эгоизма, человеком, о котором мы можем сказать... что он был королем, королем до мозга кости, и никем кроме короля. В отношении же английской церкви он желал быть папой или кем-то больше папы».[3] В возрасте всего двенадцати лет он обручился с Екатериной Арагонской, вдовой своего старшего брата Артура, которая была почти на семь лет старше его. Церковный закон запрещал жениться на вдове брата, однако папа Юлий II выдал специальное разрешение на этот брак. Эразм воспел брак Генриха и Екатерины как идеальный пример любви и целомудрия. В первые два года правления Генриха государственными делами занимались умеренный Ричард Фокс и архиепископ Уаргам (Warham), в то время как Генрих развлекался. Однако вскоре утвердился у власти умный и безжалостный кардинал Томас Уолси (1471—1530), один из замечательнейших государственных деятелей Британии. Будучи амбициозным, надменным и властным человеком, Уолси сочетал великолепные качества со склонностью к авантюризму. Городские документы Саффолка (Suffolk) свидетельствуют, что Уолси был сыном мошенника-мясника, который время от времени конфликтовал с законом из-за недовеса, продажи несвежего мяса и скверного содержания своего дома. Уолси спасла целеустремленность и социальная активность, а также Церковь и Оксфордский Университет. Жестоко, но и небезосновательно враги могли сказать о нем: «Рожденный мясником, но вскормленный епископом, как высоко Его Высокопреосвященство вознес свою надменную голову!» Способный выпускник Уолси стал управляющим Колледжа Магдалены и сразу проявил необычайные административные способности. Призывая к активно направленной против Франции иностранной политике в альянсе с испанским королем Фердинандом, Уолси привлек внимание молодого короля Генриха, который в 1515 году назначил его канцлером. В 1518 году Лев X сделал его архиепископом Йоркским, кардиналом и legatus a latere, т. е. представителем папы одновременно в Йорке и Кентербери. Будучи канцлером и легатом, Уолси сосредоточил в своих руках как государственную, так и церковную власть, хотя король Генрих VIII всегда участвовал в определении политического курса Великобритании. Склонный к авантюрам в личной жизни, Уолси рисковал и во внешней политике. В союзе со своим тестем Фердинандом, Генрих стал членом Священной лиги папы Юлия II (1511), созданной с целью выдворить Францию из Италии. Он вынудил Францию отозвать войска из Наварры, которую завоевывал Фердинанд. В 1513 году Генрих пересек со своей армией пролив, лично руководил успешными осадами Теруана и Торнау и принял участие в битве при Гунгете (Guinegate). Уолси успешно руководил кампанией и в августе 1514 года заключил перемирие с Францией. Тем временем король Шотландии Яков IV воспользовался моментом, пока Генрих был занят Францией, чтобы захватить север, но погиб в битве при Флодене (Flodden). С восшествием на французский престол в 1515 году молодого короля Франциска I противостояние между Англией и Францией возобновилось, что привело к восстановлению естественного союза Англии с Испанией. Фердинанд умер в 1516 году, а в 1519 году умер император Максимилиан, объявив своего внука Карла V наследником всех владений Габсбургов. Теперь Уолси совершил новый ход, сделав Генриха арбитром в споре между Габсбургами и Валуа. Чтобы заручиться благосклонностью Генриха, Карл перед своей коронацией приехал в Кент. В 1520 году Франциск искал с ним дружбы, но задел самолюбие Генриха, опрокинув его на землю в турнирном поединке. В 1521 году на конференции в Кале Генрих наслаждался лучшим моментом своей жизни, выступая в роли европейского судьи. В 1522 и 1523 годах он организовал бесцельную и непопулярную экспедицию в Европу. Поддержка Генрихом Карла V нарушила баланс сил, и за несколько лет Карл достиг высочайшего успеха, пленив при Павии Франциска (1525). Удача вознесла Испанию на новые высоты, что нарушало планы Генриха, уже пресытившегося браком с тетей Карла V Екатериной. Постепенно Генрих стал смотреть на внешнюю политику Уолси с большим недоверием, а затем и раздражением. Внутригосударственные проблемы при Уолси были экономическими последствиями его действий на континенте. В начале двадцатых годов шестнадцатого века английская экономика оказалась зажатой между падением спроса на шерсть (компенсированным растущим производством и экспортом текстиля) и ростом цен на товары. К концу десятилетия экономическая ситуация усложнилась. «Деньги — сухожилия войны», — говорили древние. Предприятия Уолси на другом берегу Ламанша требовали финансовых затрат. В 1523 году канцлер счел необходимым созвать парламент и просить у него субсидий. Сэр Томас Мор был тогда спикером Палаты общин. Парламент отказался предоставить деньги, и Уолси был вынужден произвести займы, которые не прибавили ему популярности. В 1526 году, пытаясь улучшить финансовую ситуацию, он прибег к чеканке новых денег и снижению их номинальной стоимости. Как церковный руководитель, кардинал Уолси имел великолепные планы реформ. Он распустил двадцать восемь мелких и неукомплектованных монастырей, чтобы направить их средства на основание новой школы в Ипсуиче, а также собственного колледжа в Оксфорде, который позднее получил наименование Церкви Христа. Сам он, однако, не мог стать вдохновителем реформ, поскольку, имея множество приходов, являл пример одного из величайших в церкви нарушений. Уолси был архиепископом Йоркским, епископом Дюргамским и Уинчестерским, аббатом Сент-Альбанским, представителем не проживавших по месту иноземных епископов Уорсестерского, Сэлсберского и Ландавского (Worcester, Salisbury & Landaff). Своего непутевого сына он сделал деканом Уэльским, архидиаконом Йоркским и Ричмондским, держателем двух ректорий, шести пребенд и одной канцлерской должности. Но при этом Уолси также обладал и положительными чертами: часто защищал простых людей от притеснений сильных мира сего, пытался препятствовать огораживанию общинных владений, сгонявшему крестьян с земли, проявлял большую терпимость к нетрадиционным мнениям. За время его правления не был сожжен ни один человек. В конечном счете Уолси потерпел крах, однако не из-за собственных дел, а потому, что не смог добиться от папы расторжения брака короля Генриха. Екатерина родила множество детей, но выжила только одна девочка, Мария. В Англии еще не правила ни одна королева, кроме королевы Матильды, власть которой в незапамятные времена оспаривал Стефан. Разговоры о «разводе» начались в 1514 году, когда в отношениях с Фердинандом возникла напряженность. В 1526 году, когда Екатерине исполнился сорок один год, а Марии десять лет, стало очевидно, что королева не родит Генриху наследника мужского пола. Спокойствию в королевстве угрожала опасность, поскольку мир зависел от упорядоченного престолонаследия. Тем временем Генрих воспылал страстью к фрейлине королевы, темноглазой Анне Болейн. Однако вопрос престолонаследия волновал его больше плотского вожделения, для удовлетворения которого при дворе существовало множество возможностей. Уолси попытался договориться с папой Климентом VII о расторжении брака Генриха и Екатерины. Основанием для расторжения брака должны были стать те же законы о родстве, от которых их первоначально освободил папа Юлий II, чтобы сделать брак возможным. Согласно книге Левит 18:6-18, брак невозможен в случае пятой и даже шестой степени родства. В Левите 20:21 написано: «Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они». Уолси убедил Генриха, что Рим разрешит развод, и первоначально папа Климент был к этому расположен. В Англию с необходимыми полномочиями отбыл кардинал Кампеджио (Campeggio). Затем дела неожиданно приняли иной оборот, потому что Карл V разбил Франциска, и в 1527 году его войска штурмовали Рим. Под давлением Карла, племянника Екатерины, папа отказался расторгнуть брак. Когда Кампеджио отозвали из Англии, а дело направили в Рим, Генрих тайно развелся при помощи английского суда, а кардинал Уолси оказался в опале. По иронии судьбы, Уолси арестовали в соответствии с судебным предписанием praemunire по обвинению в том, что, состоя в должности папского легата, он являлся иностранным агентом. Он умер по пути на суд. Трагедию его падения вероятно лучше всего описал Шекспир в Генрихе VIII, вложив в уста Уолси слова: О если б Богу моему служил в полрвения, Имя Уолси послужило катализатором антиклерикальных настроений в народе. В общественном сознании Уолси был символом того, как увлеченное миром высшее духовенство пренебрегает духовными ценностями. По всей Англии духовный уровень народа был выше, чем среди священников, что создавало парадоксальную и взрывоопасную ситуацию. Со временем диссидентство должно было породить церковный кризис, даже если бы глаза короля Генриха не загорелись при взгляде на соблазнительное декольте Анны Болейн. Исследование церковной жизни в любой части Англии выявляет среди населения глубокую религиозность. Приходская церковь была центром духовной и социальной жизни народа, влиявшим на решение местных административных вопросов. Ради благополучия своих душ народ делал посмертные пожертвования, которые направлялись либо на украшение их любимых церквей, либо в церковную казну. Однако чем больше народ любил церковь, тем более его возмущала явная развращенность церковнослужителей. Народный протест имел преимущественно светские и этические мотивы, будучи лишен евангелического или теологического характера. Скандальные случаи клерикальной тирании провоцировали недовольство привилегиями и вольностями духовенства, а также особыми церковными судами. Церковные соборы пользовались древним правом принимать церковные уставы и назначать наказания независимо от воли короля и парламента, даже когда эти решения касались мирян. В юрисдикцию церковных судов входило утверждение завещаний и назначение штрафов зачастую огромного размера. Дело лондонского портного Ричарда Ханна (Richard Hunne) привлекло внимание общественности к этому ненормальному положению. В 1514 году Ханн был заключен в Башню Лоллардов при соборе Св. Петра (the Lollards' Tower at St. Paul's) по обвинению в ереси. Его нашли в тюремной камере, повешенным на балке. Во время расследования присяжные предъявили обвинение в убийстве канцлеру епископа Ричарду Фиц-Джеймсу (Richard Fitz-James). Епископ тотчас обратился к Уолси с просьбой о передаче дела в следственную коллегию, поскольку был убежден, что если суд над канцлером станут вершить «любые двенадцать жителей Лондона, то, по причине их благосклонности к порочному еретику, мой служащий после голосования будет осужден, даже если был чист как Авель». Специально созданный следственный комитет объявил канцлера и его людей невиновными. Вполне возможно, что они действительно оказались невиновны. Во всяком случае, сэр Томас Мор, входивший в этот комитет, твердо верил, что Ханн был еретиком, от отчаяния наложившим на себя руки. Но этот инцидент продемонстрировал недоверие народа, о котором духовенству было прекрасно известно. Естественно, что особый подход к решению дела усилил недовольство общественности клерикалами. Дело Ханна вылилось в скандал национального масштаба, однако более типичным было дело мясника Джеймса Хардкастелла из Баруик-ин-Елмет (Barwick-in-Elmet). В деле проявились как еретические умонастроения, так и личная вражда внутри прихода. 24 сентября 1540 года бывший помощник приходского священника Томас Меттрингхем обвинил Хардкастелла в утверждении, что «в церкви нет ничего, что может принести ему пользу, и что он не верит ни во что». Велись разговоры о сожжении на костре. Но в ходе следствия священник Майлз Уолкер (Myles Walker) спросил Хардкастелла, верит ли он в таинство брака, и мясник ответил: «Да, в женитьбу я верю». При этом он снял шляпу и заявил, что произнес такие слова о церкви, «чтобы проверить, что еще может сказать пьяный священник». Народные агитаторы уже были готовы подтолкнуть народ к возмущению зажигательными брошюрами. Оксфордский студент Саймон Фиш (Simon Fish) примкнул к лондонскому кружку молодых людей, крайне критично настроенных по отношению к иерархии и особенно к кардиналу Уолси. Фиш был яростным антиклерикальным памфлетистом, и ходившее по рукам его Моление нищих уже к 1529 году настроило население против духовенства. Моление было обращено к королю и источало в адрес духовенства чистый яд. Многие антиклерикальные настроения первых десятилетий шестнадцатого века трудно отличимы от убеждений остатков лоллардов и других средневековых форм инакомыслия и ереси. К тому времени смысл термина «лоллард» настолько размылся, что произвольно применялся по отношению ко всем неблагонадежным. Более того, чрезвычайно трудно поддаются анализу судебные записи, поскольку обвинения и показания против обвиняемых оформлялись таким образом, чтобы взгляды обвиняемых совпадали с формулировкой ереси, и избежать приговора и наказания было практически невозможно. Сохранившиеся свидетельства говорят о том, что небольшое число лоллардов существовало в провинциальном Йоркшире, а также несколько большее количество — в Кенте. Лолларды были последователями радикального критика Римской церкви Джона Уиклифа (1320—1384). Уиклиф читал лекции в Оксфорде, критиковал богатство и мирскую власть церкви и затем, обнаружив ошибочность учения о Таинствах, со своими учениками перевел Библию на английский язык. Уиклиф посылал своих проповедников бедности, лоллардов, нести Евангелие по дорогам и тропам Англии. В 1415 году Собор в Констанце объявил учение Уиклифа ересью и потребовал сожжения его книг и тела. Однако Уиклиф умер в собственной постели, поскольку английские монархи, боровшиеся против авиньонского папства, стремились использовать литературный дар Уиклифа в своих целях, и искоренить его идеи было не так просто. Движение лоллардов существовало в центральных и периферийных графствах вплоть до шестнадцатого века и со временем слилось с другими антиклерикальными и протестантскими течениями. Большинство лоллардов были представителями низших и средних трудовых сословий. Особое внимание в движении уделялось английскому переводу Библии — циркулировали сотни рукописей этого перевода, лолларды с энтузиазмом заучивали многие фрагменты и цитировали их на своих тайных собраниях. По-видимому, между различными группами лоллардов поддерживались регулярные отношения. Они отрицали почитание святых, учение о пресуществлении, значение паломничества, обязательность исповеди у священника и необходимость духовенства как такового. Некоторые идеи реформаторов с континента были столь близки еретическим взглядам лоллардов, что слияние было вполне закономерно. Очевидно, высокотеологические трактаты реформаторов не имели прямого воздействия на лоллардов, происходивших из низших сословий. Лолларды не обладали достаточной силой, чтобы начать Реформацию самостоятельно. Однако они приветствовали новые английские издания Библии Тиндала и Ковердала, переправлявшиеся с континента контрабандой, и представляли собой почву, готовую для протестантской проповеди. Время от времени лоллардов судили в епископальных судах. В годы правления Генриха VII и Генриха VIII их сжигали на кострах, однако большинство обвиняемых отрекались, после чего им полагалось пронести вязанку хвороста в знак покаяния и в напоминание о наказании, коего они избежали. Гуманисты-эразмиты и первые протестанты Эразмовский гуманизм так же широко распространился среди протопротестантской интеллигенции, как антиклерикальные настроения и средневековые ереси среди простого народа. Имя Эразма связано с английским гуманизмом со времени его первого посещения Англии в 1499 году. Христианский гуманизм Эразма, обращенный к Священному Писанию, мудрости Отцов Церкви, праведной жизни и, более всего, к умеренности и терпимости, оказывал огромное влияние на английских интеллектуалов как консервативного, так и либерального толка. Скорый перевод его сочинений, особенно в критические тридцатые и сороковые годы шестнадцатого века, указывает на то, что многие интеллектуалы признавали насущность его идей в тяжелых для Англии условиях. Кое-кто даже утверждает, что эразмовская via moderna была основой религиозной политики Англии в первые годы правления Эдуарда VI, сына и преемника Генриха, а также решающим фактором в политике Елизаветы I, младшей дочери Генриха. С одной стороны, эразмовский гуманизм смягчал консервативную ортодоксальность епископов Уаргама (Warham), Танстолла (Tunstall), Фокса (Foxe), Лонгленда (Longland), Поула (Pole) и Гардинера (Gardiner), а также Томаса Мора и Джона Фишера (John Fisher), а с другой — он успешно препятствовал укоренению догматического протестантизма, способствуя появлению целого поколения умеренных молодых людей, таких как Томас Старкей и Ричард Морисон (Thomas Starkey & Richard Morison), сформировавших политику Тюдоров. Эразмовский гуманизм оказал значительное влияние на реформаторскую мысль, и ход событий в Англии имел гораздо больше общего с положением на континенте, чем традиционно принято полагать. Сама монархия содействовала развитию в королевстве гуманистической культуры, поскольку Генрих VII и Генрих VIII лично покровительствовали итальянским гуманистам. Дальнейшую подпитку движению обеспечило покровительство таких аристократов, как ученик и патрон Эразма лорд Маунтджой (Mountjoy). Эразмовская программа реформ и умеренный морализм Эразма в Философии Христа быстро завоевали сторонников, и английское гуманистическое движение развивалось. Английские университеты пережили глубокие перемены на протяжении первых трех десятилетий шестнадцатого века. Сильнее, чем обычно предполагают, было влияние гуманизма в Кембридже и Оксфорде, особенно на факультативах. В Кембридже, где преподавал сам Эразм, активное движение гуманистов возникло после того, как мать Генриха VII леди Маргарет Бьюфорт (Margaret Beaufort) и епископ Джон Фишер основали колледжи Христа и Св. Иоанна. За два года до выступления Лютера против индульгенций, один студент-активист осудил выдачу индульгенций Львом X, вывесив свое обращение на дверях колледжа поверх указов канцлера и епископа Фишера. Фишер отлучил юношу от церкви, и тот бежал на континент. Ричард Фокс открыл в Оксфорде Колледж Тела Христова и преподавал там греческий язык. Примером смешения гуманизма и теологии Павла в мышлении одного человека является известный оксфордский реформатор Джон Колет. Колет покинул Оксфорд в 1504 году и стал настоятелем собора Св. Петра в Лондоне. Он был ревностным учеником Ап. Павла, искренним реформатором и побудил Эразма обратить на теологию более серьезное внимание. В своей известной проповеди 1512 года на собрании духовенства по поводу рукоположения Варгама в архиепископы он заложил основу дальнейших реформ. Колет процитировал изречение Св. Бернара, что порочная жизнь духовенства вредит Церкви больше, чем язычники. Он призвал к «переменам в церковном сословии, ибо ничто так не исказило лицо церкви, как мирской образ жизни служителей и священников». Он обличил духовенство в амбициях и жадности, подверг критике высокие расценки в церковных судах, мирской дух и роскошь иерархии, невежество низшего духовенства. Он признался, что говорит так открыто по причине «глубокой озабоченности», как «человек, скорбящий о разложении церкви». От гуманистов, говорящих о реформах подобно Джону Колету, до реформаторов-гуманистов с евангелическими убеждениями оставался всего один шаг. Первые английские протестанты стали поколением мучеников. Одни из них были убиты слугами Генриха VII, а других постигла гибель при Марии Кровавой. Томас Бэкон (Thomas Becon) воздал им честь в предисловии к Цветку благочестивых молитв (The Flower of Godly Prayers): «Бог вновь помиловал Английское Королевство и воздвиг Своих пророков, а именно Уильяма Тиндала, Томаса Билни (Thomas Bilney), Джона Фрита (John Frith), доктора [Роберта] Барнса (Robert Barnes), Джерома [Барлоу] (Jerome Barlowe), [Томаса] Гаррета и многих других, честно трудившихся, призывая нас в своих сочинениях и проповедях к покаянию, через которое нас не постиг бы яростный гнев Божий. Но какое они встретили обращение? Как были восприняты их тяжкие труды? Они были осуждены и казнены как еретики, а их книги осуждены и сожжены как ересь. О недостойнейшие из деяний!»[4] Хотя идеи Лютера, Цвингли и других реформаторов с материка не оказали большого влияния на широкие массы, все же их брошюры и памфлеты затронули купцов, осуществлявших торговлю между восточным берегом и северной Германией. Даже в морских портах Девона и Корнуолла[5] были заметны признаки деятельности протестантов. Однако решающим фактором было проникновение реформаторских идей в университеты, где трактаты Лютера ходили по рукам уже в 1519 году. В марте 1521 года, всего за несколько недель до того как Лютер предстал перед сеймом в Вормсе, канцлер Оксфорда архиепископ Варгам писал кардиналу Уолси об опасных влияниях в университете. Он предупреждал: «Мне доложили, что университет частично поражен ересью Лютера, другими подобными ему и наполнен большим количеством книг упомянутого порочного учения». Уолси ответил приказом сжечь лютеранские книги в Кембридже на Рыночной площади, а в Лондоне — в церкви Св. Павла. Там он построил новую кафедру и эшафот. Пока Джон Фишер проповедовал против «пагубного учения» Лютера, Уолси освящал платформу в присутствии епископов и аббатов, собравшихся, чтобы наблюдать сожжение стопки книг Лютера. По замечанию протестантов, одет он был в пурпур, как «кровавый антихрист». Затем Генрих VIII пустил в ход всю свою теологическую эрудицию. Он написал трактат, опровергавший Девяносто пять тезисов Лютера, распространившийся в Англии еще до того, как 5 марта 1518 года Эразм прислал экземпляр сэру Томасу Мору. Разгневанный работой Лютера О вавилонском пленении Церкви, Генрих написал трактат в защиту семи таинств Assertio septem sacramentorum, посвятив его Льву X. Король уверял папу, что как только он «узнал о ереси Лютера в Германии», сразу же «стал искать, как ее искоренить». Авторство Assertio подвергалось сомнению как тогда, так и сейчас. Некоторые говорили, что книга была написана Джоном Фишером, Ричардом Пейсом (Richard Pace) или даже кардиналом Уолси. В Германии кое-кто утверждал, что ее написал для короля Эразм, а в Англии говорили, что Эразм написал ответ Лютера. «О, если бы они поменялись местами», — вздыхал Лютер: «т.е. если бы англичане подозревали то, что подозревают немцы!» Лютер был полностью убежден, что истинный автор — Эдвард Ли (Edward Lee), однако заявил, что принимает авторство короля, поскольку такое мог написать только дурак, и такой же дурак позволил этой книге выйти под своим именем, а посему нет никакой разницы. Генрих, в свою очередь, выразил сомнение, что его книга приведет еретика к покаянию, воскликнув: «Увы! На него напал самый алчный в преисподней волк, сожрал и проглотил его в самую глубину своего чрева, где он лежит полуживой-полумертвый. В то время как благочестивый Пастырь взывает, сожалея о его погибели, он изрыгает из мерзкой пасти дьявольского волка бесчестные слова, которых гнушаются, которыми пренебрегают и которые ненавидят уши всего стада». 11 октября 1521 года папа пожаловал Генриха титулом fidei defensor, защитник веры. Обращаясь в 1525 году в письме к английскому народу с убеждениями принять учение Лютера и не внимать клевете в его адрес, Виттенбергский пастор Иоганн Бугенгаген (Johannes Bugenhagen) имел некоторые основания надеяться на успех. В те же годы группа из пятидесяти—шестидесяти ученых собиралась в кембриджской гостинице «Белая лошадь» для обсуждения новой евангелической теологии реформаторов с материка. В группу входили видные протестанты и мартирологи, такие как Роберт Барнс, Джон Фрит, возможно Уильям Тиндал, Хью Латимер (Hugh Latimer), Томас Билни, Николас Ридли (Nicholas Ridley), Джон Бейл и летописец их страданий Джон Фокс. Один обращал другого, как во дни раннего христианства. Когда в 1524 году Латимер представил диссертацию на степень бакалавра теологии, посвященную разоблачению Меланхтона, Билни отвел его в сторону и убедил в истинности евангелической теологии. Фокс засвидетельствовал, что Фрит «принял в свое сердце семя Евангелия и истинного благочестия» через Тиндала. Когда в 1526 году кардинал Уолси формировал штат своего нового колледжа в Оксфорде, то шесть из восьми приглашенных преподавателей были настроены реформаторски. Яркими свидетельствами тех лет являются биографии двух первых английских протестантов. Роберт Барнс был смелым буревестником, когда владел вниманием толпы, и менее отважным наедине с врагами, манипулировавшими его страхами и опасениями. Его попытка быстрой реформы закончилась полным крахом. Барнс не принадлежал к гуманистическому авангарду, хотя находился в Кембридже одновременно с Эразмом. Не владея греческим и еврейским языками, он все же цитировал Отцов Церкви, профессоров богословия и канонистов. В Рождественскую ночь 1525 года он выступил с проповедью, содержавшей еретические утверждения и двадцать пять критических замечаний в адрес Католической церкви. Кардинал Уолси обыскал его комнату в Кембридже, пытаясь найти лютеранские книги, однако Барнс спрятал их в другом месте. Его отвезли в Лондон, где он отрекся от проповеди «против мирского духа в церкви», последовав советам епископов Гардинера и Фокса. В воскресенье 11 февраля 1526 года, выражая свое покаяние, он должен был отстоять на коленях все время долгой проповеди епископа Джона Фишера в церкви Св. Павла и в составе процессии пронести вязанку хвороста вокруг церкви. В 1528 году, находясь под домашним арестом, он решил бежать, но прежде направил письмо Уолси с ложным указанием, что собирается утопиться, и еще одно письмо мэру, сообщив, что тот найдет на его теле замурованный в воске пергамент, призывающий народ подчиниться Уолси. Потом он переоделся в одежду мирянина и отправился на корабле в Антверпен, затем прибыв в Виттенберг. Наиболее выдающимся среди первых в Англии протестантов несомненно был Уильям Тиндал, имя которого всегда будет связано с переводом Библии на английский язык. Он родился в 1495 году в Глоцестершире (Gloucestershyre), получил степень магистра искусств в 1515 году в Оксфорде, после чего преподавал в Кембридже. Служа наставником в доме сэра Джона Уэлша (John Welsh) в Литл-Содбери, Тиндал столкнулся с противодействием своей проповеди со стороны местных священников, имевших о Библии, в лучшем случае, приблизительное представление. Так он осознал необходимость доступности Писания мирянам на родном языке. Он решил самостоятельно сделать перевод, «...ибо, — как он вспоминал позже, — на опыте я убедился, что мирян невозможно утвердить в какой-либо истине, если перед их глазами не будет лежать Писание на их родном языке, дабы они могли понимать последовательность событий и смысл (самого) текста».[6] После принятия решения он самоотверженно приступил к совершенствованию необходимых для дела лингвистических орудий. Получив отказ от епископа Лондонского Кутберта Танстолла (Cuthbert Tunstall), он обрел поддержку в лице богатого лондонского торговца тканями по имени Хамфри Монмаут (Humphrey Monmouth), который был членом Христианского братства (Christian Brethren), тайного общества купцов, подверженных лютеранскому и лоллардскому влиянию. В 1524 году он предпринял поездку в Виттенберг ради встречи с Лютером. Сделанный им английский перевод Нового Завета на основе эразмовского греческого текста имеет сильное влияние лютеровского перевода на немецкий. Чувствуя серьезнейшую ответственность, он стремился к максимальной точности перевода. Тиндал писал: «Призываю Бога в свидетели в день, когда мы предстанем пред нашим Господом Иисусом, дабы дать отчет о своих делах, что не изменил намеренно ни один слог Слова Божия. Не изменю и сегодня, даже если будет мне обещано все, что существует на земле, любые удовольствия или богатства». В 1525 году он приступил к изданию своего перевода в Кёльне, однако был вынужден бежать в протестантский Вормс, где завершил начатую работу. В марте 1526 года и на протяжении последующих лет Англия была наводнена экземплярами этого и более поздних изданий, Пятикнижия и других фрагментов Ветхого Завета, вопреки всем отчаянным усилиям властей остановить этот поток. Наконец Тиндалу удалось отыскать английского издателя по имени Джон Дэй, выразившего готовность напечатать его перевод. Дэй забавлялся тем, что будил по утрам работников своей типографии и их учеников возгласом: «Подъем, день пришел!»[7] Однако при Марии, после объявления в розыск по обвинению в ереси, Тиндалу пришлось вновь бежать за границу. Годы своей старости Тиндал прожил преимущественно в Английском торговом доме в Антверпене, на территории, недосягаемой для габсбургских имперских чиновников. Однако в мае 1535 года провокатор Генри Филлипс, притворившийся новообращенным, уговорил его покинуть дом. Тиндал был арестован и заточен в Вилвордский (Vilvorde) замок близ Брюсселя, где томился шестнадцать месяцев в ожидании суда. 6 октября 1536 года он был удушен палачом, а его тело сожжено. Считается, что его последние слова были: «Господи, открой глаза королю Англии». Страстный проповедник, известный последующим поколениям как «желчный Джон Бейл», писал об этих первых протестантах-мучениках: «Я полагаю, что в Королевстве Англия... дух Илии еще не уснул благодаря Вильяму Тиндалу, Роберту Барнсу и многим другим подобным им, которых антихрист в ожесточении отправил отсюда с огнем на Небеса, — так же, как туда ушел в огненной колеснице Илия».[8] Кромвель и реформаторский парламент После того как весной 1529 года Генрих VIII отчаялся уговорить папу Климента VII расторгнуть его брак с Екатериной, от убеждений он перешел к угрозам. Существовал прецедент, когда в четырнадцатом веке была объявлена независимость Англии от власти папы. В 1351 году против власти папы в королевстве был принят устав о монастырских казначеях, за которым последовал Указ о наказании за превышение церковной власти, запрещавший обращаться в Рим без санкции короля. Указ о наказании за превышение церковной власти от 1373 года был наиболее эффективным из трех постановлений, использованных Генрихом VIII. Генрих увидел возможность использовать парламент для шантажа папы, который может принести ему реальную независимость от Рима и господство в своей стране. Уолси всегда опасался Томаса Мора, однако, признавая его способности и консервативность, он рекомендовал его как своего преемника на должность первого канцлера. 25 октября 1529 года, при почти полном согласии общества, Мору была передана большая печать. В своем первом обращении к парламенту в качестве спикера Мор язвительно сказал, что Уолси «великий кастрированный баран, который, как вам всем известно, недавно пал». Как честный мирянин, Мор утверждал от имени всех людей, осознававших насущность реформы, что реформа является наиболее актуальным для парламента вопросом. Однако события приняли такой оборот, что сам Томас Мор оказался в весьма уязвимом положении. После падения Уолси теолог из Кембриджа Томас Кранмер предложил Генриху проконсультироваться в университетах по вопросу своего развода, в надежде, что согласие укрепит позиции короля. Итог консультаций оказался неутешительным, поскольку даже антипапский Виттенберг признавал законность его брака, а Лютер позднее сообщил, что он горячо молился о королеве Екатерине. Необходимость жестких юридических мер была очевидна. Неофициальным вдохновителем всех этих решительных законодательных актов был новый политик по имени Томас Кромвель, которому вскоре предстояло стать заметной фигурой в Английской Реформации. Замысел Кромвеля состоял в том, чтобы изгнать папу из страны и передать централизованную власть в руки короля и парламента. Он родился около 1485 года в Патни (Patney) в семье человека, работавшего то на пивоварне, то на сукновальне, а то в кузне. Еще подростком Кромвель покинул дом в поисках удачи, сначала в качестве французского наемника, а потом служащего у банкиров Фрескобальди в Северной Италии. Приблизительно через два года он пошел дальше и стал экономическим агентом английских купцов в Нидерландах, сообщая им о ситуации на рынке Антверпена. Как культурный человек, знакомый с итальянской и латинской литературой, Кромвель решал практические государственные дела в рациональном стиле Возрождения. Согласно позднему свидетельству кардинала Реджинальда Поля, Марсиджлио из Падуи, со своим радикальным Defensor pacis (Защитник мира), привлекал его больше, чем макиавеллевский Князь. Практике политического искусства он обучался в доме самого Уолси. Уолси использовал его при ликвидации закрытых им монастырей. Кромвель сильно переживал падение Уолси. Говорят, даже плакал. Но вскоре он осушил глаза и отправился в Лондон, искать благоволения короля. Кромвель первоначально занимал незначительные посты, а к январю 1531 года дал клятву верности по случаю вступления в Королевский совет. Он контролировал бюджет короля, а в 1534 году стал его статс-секретарем, распространив свой контроль на все королевские дела. Часто, но ошибочно утверждалось, что Кромвель стремился сделать Генриха абсолютным монархом. Кромвель действовал через Палату общин, потому решающим фактором было утверждение реформаторского парламента (1529—1536). Томас Кранмер с полным основанием написал в 1537 году страсбургскому реформатору Вольфгангу Капитону: «Во всем, что до сих пор было достигнуто в плане реформации религии и духовенства один Кромвель сделал больше, чем все остальные вместе». Пятилетняя юридическая реформа привела к тому, что церковная власть папы в Англии сменилась главенством короля над Английской церковью. Усилия Кромвеля по упразднению юридической независимости церкви начались с принятия «Петиции Палаты общин против церковных судов» (the Supplication of the Commons Against the Ordinaries), в которой предусмотрительно говорилось об ограничении права духовенства утверждать церковные законы без согласия Палаты общин и критиковались произвольные и оскорбительные действия церковных судов, зачастую несправедливые по отношению к мирянам. Король высказал спикеру Палаты недовольство тем, что прелаты во время своего рукоположения клянутся в верности папе. 15 мая 1532 года собор принял обращение духовенства с просьбой к королю о защите от Палаты общин и передаче ему контроля над своей законодательной деятельностью в обмен на его протекцию над церковными судами. На следующий день Томас Мор подал в отставку с должности канцлера. К концу года был утвержден акт о приостановке выплаты аннатов Риму, и папа, ввиду такой угрозы, сделал архиепископом Кентерберийским королевского избранника Томаса Кранмера. В марте 1533 года Кромвель подготовил утверждение наиважнейшего Акта об ограничении апелляций. Знаменитая преамбула к Акту гласила: «Королевство Англия является Империей... под единоличным правлением Верховного Главы и Короля, который имеет императорское достоинство и императорский престол, и которому общество, состоящее из людей разных сословий и положения, различных титулов и устоев духовных и светских, обязано после Бога естественным и смиренным послушанием». Акт постановлял, что вопросы, касающиеся деятельности короля, направляются на рассмотрение в Высший церковный совет, являющийся высшей юридической инстанцией, и дальнейшие апелляции за пределы королевства, например в Рим, — невозможны. Одно из дел короля становилось день ото дня все более срочным. Через шесть лет после тайного развода Генриха с Екатериной в январе 1533 года король тайно женился на Анне Болейн. Он и Екатерина уже развелись, однако развод не был объявлен публично, потому что Генрих не имел уверенности, что его можно обосновать юридически. К указанному времени Анна уже была беременна, и королю требовалось заранее утвердить законность рождения ребенка на случай, если он сможет стать его наследником. После утверждения Акта об ограничении апелляций, архиепископ Кранмер смог объявить о расторжении брака с Екатериной и заключении брака с Анной. В июне Анна была коронована, а через несколько дней папа отлучил Генриха от Церкви. На тот момент страна утратила интерес к действиям папы, и Генрих хвастался, что его нимало не озаботит, даже если папа десять тысяч раз предаст его анафеме. В сентябре родилась принцесса Елизавета. После этого парламент торжественно утвердил Акт о престолонаследии, провозгласивший детей Генриха и Анны законными наследниками трона. Всем подданным надлежало принести клятву согласия с этим Актом. Позднее, в 1534 году, Акт о верховенстве окончательно определил главенство короля над Церковью и утвердил королевские визитации. В ноябре 1534 года Акт об измене, имевший целью оградить короля и его семью от тайных происков недругов, завершил создание законодательного бруствера вокруг национальной церкви и дома Тюдоров. Сопротивление церковному перевороту Генриха было на удивление слабо, однако на алтаре перемен оказались две жертвы: епископ Джон Фишер и мирянин сэр Томас Мор. Фишер и Мор не могли пойти на компромисс со своей совестью и подписать Акт о верховенстве, потому что он отвергал авторитет папы. Мор отказался дать клятву согласия с первым Актом о престолонаследии от 26 марта 1534 года. Во втором Акте о престолонаследии, принятом в ноябре 1534 года, присутствовал текст обязательной клятвы. Мор счел, что клятва «не согласуется» с первоосновами, и отказался ее дать. Фишера и Мора заключили в Тауэр, где они ожидали суда дольше года. Фишер удостоился кровавой славы мученика одновременно с красной [кардинальской] шапкой, пожалованной ему папой Павлом III. Говорят, что Генрих на это усмехнулся: «Хорошо, пусть папа шлет ему шапку, если хочет, а я позабочусь о том, чтобы по прибытии ее надели на плечи, потому что не будет у него головы, на которую ее надеть». Фишера обезглавили 22 июня 1535 года. Сэр Томас Мор был причислен к лику святых после того, как перенес все выпавшие на его долю искушения. Вторая жена убеждала его задуматься о всех преимуществах и привилегиях, которыми он сможет пользоваться, признав религиозное верховенство короля. Это искушение он преодолел с легкостью. Дочь убеждала его принять во внимание тот факт, что он противопоставляет свое личное мнение мнению многих отрекшихся от верховенства папы священнослужителей, а также воле своего короля. Этот аргумент стал жестоким испытанием для его совести. «Дочь, — твердо ответил Мор, — я никогда не приколю булавкой свою душу к спине другого!» В соответствии с законом об измене, он подлежал четвертованию, а не просто отсечению головы. В тюрьме Мор, бывший яростным оппонентом Тиндала и протестантов, написал прекрасные аполитические религиозные трактаты, такие как Диалог об утешении в невзгодах. Мору удалось до конца сохранить свой сдержанный юмор. Его зять Ропер (Roper) не слышал лично, но рассказывал, что Мор взошел на эшафот со словами: «Умоляю вас, господин Лейтенант, сохранить меня в полном порядке, а кроме того, позвольте мне обойтись без поддержки во время моего сошествия». Говорят, что он попросил палача оставить ему бороду, поскольку она не совершала измены. В отличие от Мора, Реджинальд Поль оказался в изгнании и в свое время был вознагражден должностью кардинала. В феврале 1536 года реформаторский парламент получил от инспекторов Кромвеля отчеты о монастырях и утвердил первый Акт о ликвидации. Генрих был вынужден ограничивать число монастырей по экономическим причинам, а также по религиозным мотивам и из-за антиклерикального настроения Палаты общин. Приняв акт 1536 года, парламент ликвидировал небольшие общины с годовым доходом менее 200 фунтов стерлингов. Большинство крупных монастырей было вынуждено подчиниться королю. Последним подчинившимся монастырем было аббатство Уолтгэм (Waltham) в Эссексе, капитулировавшее 23 марта 1540 года. Моральное состояние монастырей было гораздо лучше, нежели утверждалось пропагандой Кромвеля и более поздними историками. Некоторые ордены, например картезианцы, сохраняли высокую нравственность и образцовую дисциплину. Они даже противопоставили Генриху несколько мучеников, в том числе приора Лондонского Чартерхауза (London Charterhouse). В 1539 году были повешены аббаты Гластонбергский, Ридингский и Колчестерский (Glastonbury, Reading & Colchester), однако они скорее оказались жертвами обстоятельств, чем героями или сознательными мучениками. Монастыри закрывались более из практических, чем из принципиальных соображений, хотя даже эти трофеи, увеличившие к 1540 году годовой доход короля на 100.000 фунтов стерлингов, не обеспечили Генриху достаточного для его запросов дохода. С ликвидацией монастырей старая церковь утратила свои лучшие силы, и возврат к прежнему положению вещей стал уже невозможен. Переход монастырских земель в руки дворянства способствовал дальнейшему укреплению этого сословия и его участию в управлении страной, в то время как на уровне местного управления стали доминировать обогатившиеся эсквайры. Доходы от продажи земель и другой собственности употреблялись для пенсий некоторым бывшим монахам и монахиням, для содержания новой епархии, новых школ и колледжей, а также для обогащения королевского кошелька. Ликвидация монастырей усилила недовольство народа, которое выразилось в череде восстаний, вместе названных Благодатным паломничеством (Pilgrimage of Grace). Трудно точно определить, насколько антиреформаторский характер имели эти четыре восстания. При восстании в Линкольншире (Lincolnshire), в походах под руководством Роберта Аске (Robert Aske) в Йоркшире (Yorkshire), Ланкашире (Lancashire) и северо-восточных графствах, а также в двух отдельных восстаниях между октябрем 1536 и январем 1537 годов глубокое отчаяние, вызванное местными трудностями и экономическими проблемами, смешалось с религиозным консерватизмом, иррациональными предрассудками и даже апокалиптическими ожиданиями. Этот Поход лишь с натяжкой можно назвать крестовым походом, имевшим целью изгнание еретиков, восстановление монастырей и господства папы. Волнения были легко подавлены. Возникновение Англиканской церкви Известный британский историк Томас Бабингтон Маколей назвал Англиканскую церковь «плодом единства» правительства и протестантов, т. е. результатом согласия обеих сторон во взглядах на церковь. Союз между короной и протестантизмом был нелегким и характеризовался периодами напряженности и регрессии. Очевидно, Генрих VIII верил в возможность разрушения связи с Римом без изменений в церковном учении и поклонении. Сам король придерживался консервативной теологии и в период с 1532 по 1540 год стоял перед выбором между радикалами во главе с Кромвелем и Кранмером и консерваторами во главе с герцогом Норфолкским и епископом Винчестерским Стефаном Гардинером. Сначала последовал период возвышения радикалов, а после падения Кромвеля в 1540 году — консерваторов. Генрих старался выступать судьей в конкуренции сторон, как позднее, в том же столетии, его дочь Елизавета сохраняла свое положение над англиканской и пуританской сторонами. Как следствие, Реформация в Англии развивалась курсом универсальной via media («Средний путь»), как нигде на континенте, возможно, кроме Швеции. «Средний путь» англиканства был универсален в государственном отношении, ибо охватывал все население страны, за исключением нескольких упорных тайных католиков, а также в доктринальном смысле, ибо его целью было объединение консерваторов и, по возможности, радикалов, избегая общественного раскола и беспорядков. Одним из наиболее ярких призывов к среднему пути был трактат Томаса Старки Увещевание о единстве и послушании. Старки, гуманист-эразмит, бывший член падуйского кружка Реджинальда Поля, утверждал, что Закон Божий и добропорядочность побуждают всех граждан к принятию среднего пути между «суевериями» с одной стороны — и разделением, спорами и подстрекательством с другой. Он прибег к меланхтоновскому учению об adiaphora, или несущественном, заключающемуся в том, что не следует ограничивать совесть, навязывая в качестве догматов те пункты вероучения и практики, которые точно не оговорены Писанием и не влияют на спасение. Это было семя терпимости, со временем принесшее свой плод. Однако, по иронии судьбы, учение об adiaphora оказалось палкой о двух концах и позднее, во время правления Елизаветы, привело не ко всеобъемлющей англиканской терпимости, а было употреблено для оправдания иерархии епископов, церемониальных уставов и подобных вещей, сохранявшихся благодаря насаждению конформизма и покорности. Так или иначе, Старки, Ричард Морисон и другие молодые гуманисты внесли свой вклад в идеологический фундамент политики Тюдоров. Даже консерваторы имели убежденность в божественности королевских полномочий, восходившую к древнему учению о священности королевской власти. К примеру, Стефан Гардинер в своем трактате О подлинном послушании (1535) приближался к Марсиджлио из Падуи в его понимании послушания христиан королю как представителю Божию на земле, детей — отцу, а слуг — господину. Если король и парламент постановили, что английский народ отделяется от Рима, то всем следует подчиниться этому решению законной власти. Бедному Гардинеру едва удалось оправдаться, когда на престол взошла католическая королева Мария. Его путаное объяснение заключалось в том, что книга была написана из страха разделить участь Фишера и Мора. Центральную роль в религиозной реформе сыграл Томас Кранмер (1489—1556), который сочетал благородство происхождения с добрым и открытым к переменам умом, хотя не обладал великим интеллектом и качествами волевого руководителя. Будучи студентом в Колледже Иисуса, он стал священником, защитил степень доктора богословия и, казалось, стремился к жизни мыслителя, пока ему не пришлось служить королю. Совершив по поручению короля несколько визитов к лютеранам, где он встретил и взял в жены племянницу нюрнбергского реформатора Озиандера, а также к императору в Вену и в Северную Италию, Кранмер был назначен в 1533 году архиепископом Кентерберийским[9], в надежде, что станет послушным орудием короля. При горячей поддержке Кромвеля Кранмер добился публикации английского перевода Библии и ввел английскую литургию. В 1537 году он получил разрешение короля на публикацию Библии Томаса Метью. Текст Библии большей частью составлял перевод Тиндала, однако его спорные примечания оказались столь оскорбительными, что пришлось просить Майлса Ковердала их отредактировать. Великая Библия появилась на пюпитрах в 1539 году и стала прочным фундаментом созидавшегося протестантизма. Теологические воззрения Кранмера постепенно менялись, например, в вопросе о Святом Причастии — от близких к Лютеру, до швейцарского понимания, близкого к Эколампадию. Медленно и сознательно он продвигался в сторону менее консервативных протестантских убеждений. Кранмер был одним из наиболее надежных сторонников Кромвеля. Крах Кромвеля был подготовлен Норфолком (Norfolk) и Гардинером, которые воспользовались злополучным избранием «фламандской кобылы» Анны Клевской во время четвертого королевского брачного эксперимента и неспособностью Кромвеля замечать опасное ухудшение политического и религиозного положения. Анна Болейн оказалась не лучше королевы Екатерины, поскольку также родила дочь, а не сына и наследника трона. В год смерти Екатерины (1536) она была обезглавлена за прелюбодеяние. После этого Генрих женился на невзрачной Джейн Симур (Jane Seymour), которая родила ему Эдуарда VI и умерла в 1537 году. Генрих совершил несколько шагов к примирению с протестантами, разрешив издание английской Библии и утвердив Десять артикулов, в которых упоминаются только три Таинства вместо семи, хотя формально не запрещаются и не отменяются остальные четыре. Опасаясь союза враждебных Англии Карла V и Франциска I, Генрих последовал дипломатическим курсом Кромвеля, ища союзников среди протестантских государств Германии, в результате чего попал в ловушку, женившись на Анне, дочери эразмита герцога Клевского. Когда франко-испанский заговор против Англии оказался фикцией, а Анна оказалась слишком удручающей для Генриха реальностью, король развелся с нею и 28 июля 1540 года обезглавил Кромвеля. Победа консерваторов при Норфолке и Гардинере была отмечена браком Генриха с Екатериной Говард (Catherina Howard). Подлинно католические Шесть артикулов (16 мая 1539 года) имели целью восстановление основ католического учения о пресуществлении, Причастия одного элемента, целибата для духовенства, монашеских обетов, частных месс и обязательной частной исповеди. Кары за нарушения были столь жестокими, что артикулы стали известны как «плетка из шести веревок». Внезапные гонения унесли жизни протестантских мучеников, однако консерваторам так и не удалось лишить Кранмера должности архиепископа Кентерберийского. В 1542 году несчастный Генрих за прелюбодеяние отправил Екатерину Говард на эшафот и в свои последние годы обрел утешение в союзе с пережившей его добродетельной Екатериной Парр (Catherine Parr). Он умер 27 января 1547 года, исповедавшись Кранмеру, которому доверял до последней минуты. Однако в своем завещании Генрих пожелал, чтобы о его душе было отслужено множество месс. Реформация времен Эдуарда Только на престол взошел сын Генриха Эдуард VI (1537—1553), как мрачные пророки начали повторять одну из своих любимейших строчек: «Горе тебе, земля, когда царь твой отрок!» Хотя Голбейн (Holbein) изобразил Эдуарда на своем портрете здоровым ребенком, в действительности, он был очень болезненным и не обещал прожить долго. Его детство было омрачено такими наставниками, как Роджер Ашем (Roger Ascham), который столь тщательно обучил его латыни, греческому и французскому, что к тринадцати годам он читал Этику Аристотеля по-гречески и перевел на греческий De philosophia Цицерона. Все фракции, в борьбе за власть, стремились к контролю над ним. На протяжении первых трех лет его правления реальная королевская власть находилась в руках его дяди, благородного, доброго и искреннего протестанта Эдуарда Симура, графа Хертфордского (Hertford), получившего титул герцога Сомерсетского (Somerset) и известного как Протектор Сомерсет (Protector Somerset). В остальные годы жизни Эдуарда над ним доминировал хитрый интриган граф Варвикcкий (Warwick) Джон Дадли (John Dudley), ставший герцогом Нортюмберлендским (Northumberland). Развитие Реформации при Эдуарде VI определяли, прежде всего, социальные и внутренние соображения, а не вопросы внешней политики. Спустя несколько часов после провозглашения Эдуарда королем, совет назначил опекуном Хертфорда. Через несколько недель опекун получил патент, наделивший его огромной личной властью. Однако его действия были весьма умеренными, и Кранмер, который теперь пользовался большей свободой действий, чем многие годы до того, стал насаждать Протестантизм с удивительной сдержанностью. В одном из заседаний парламента новое правительство решилось на то, что было названо «самозабвенной оргией», отменив строгие поправки Генриха к старому закону об измене, Шесть артикулов, все ограничения на издание, продажу и толкование Библии, а также акт, наделявший желания короля силою закона. Решением, которое, в отличие от ликвидации монастырей, напрямую повлияло на жизнь народа, был принятый первым парламентом Эдуарда новый акт о завещаниях, передавший короне все посмертные пожертвования, большую часть которых составляла плата за поминальные мессы, а также все свободные часовни, колледжи, монастыри и гильдии. Эта повсеместная секуляризация отразилась на жизни почти каждого прихода. Ей сопутствовал отказ протестантов от молитв о душах умерших, находящихся в чистилище, способствовавший перераспределению богатства на местах, а также поставивший под сомнение мотивы многих протестантов, включая Протектора, проявившего чрезмерный интерес к строительству своего огромного дома. Однако даже этих новых средств не хватало для удовлетворения потребностей королевской казны. Прочие религиозные преобразования происходили на общественном уровне с благословения властей, хотя справедливо утверждение, что при Эдуарде лишь малая часть населения имела подлинно протестантские убеждения. Первый молитвенник (First Prayer Book) Кранмера представлял собой прекрасный образец преднамеренной двусмысленности, — он имел достаточно традиционную форму, чтобы успокоить генриховских католиков, хотя и был написан по-английски, что вполне естественно, однако был так изменен содержательно даже в отношении Причастия, что протестанты могли пользоваться им со спокойной совестью. Акт о единообразии установил строгие наказания, дабы обеспечить употребление молитвенника всем духовенством. Кальвинизм начал проникать в страну в последние годы Генриха, а при Эдуарде протестантская пропаганда стала еще громче и настойчивей. Сомерсет был повержен своими врагами в октябре 1549 года, оказавшись беспомощным перед социальной, политической и религиозной смутой, после того как вначале утратил многие эффективные рычаги власти, в которых теперь отчаянно нуждался. При помощи ловких маневров граф Варвикский сконцентрировал на нем усилия диссидентов, в результате чего совет заключил Сомерсета в Тауэр, затем казнив его в 1552 году. В политике Тюдоров платой за неудачу часто была смерть. Варвик, получивший в 1551 году титул герцога Нортюмберлендского, был совершенно неразборчив в средствах. Обманом получив поддержку католической фракции на свою сторону, он принялся насаждать Реформацию еще радикальнее, чем когда-либо это делал Сомерсет. Кранмер заботился о связях Англии с Протестантизмом на континенте с тех пор, как в начале своей карьеры предложил Генриху обратиться к университетам за консультацией по его «важному вопросу». Он пригласил в Англию Меланхтона, и хотя виттенбергский реформатор не смог принять предложение, в страну потоком устремились другие протестантские руководители из Страсбурга, Цюриха и Женевы. Наиболее именитым среди них был теолог из Страсбурга Мартин Буцер, изгнанный из родного города интеримом Карла V. Буцер прибыл в 1549 году и, благодаря влиянию Кранмера, получил королевскую кафедру в Кембридже. Там он окончил написание своего трактата О Царствии Христовом и принял участие в составлении второго молитвенника Эдуарда. Однако его силы были истощены, и в январе 1551 года он умер. Осенью 1548 года для консультации с Кранмером прибыл польский дворянин Ян Лаский. В 1550 году он вновь приехал из Фрисландии, чтобы стать суперинтендентом над четырьмя пасторами, служившими иностранным протестантам. Сочетая кальвинистские и цвинглианские взгляды, Лаский создал по пуританскому образцу пятитысячную общину беженцев, руководимую выборными пресвитерами или старейшинами, с жесткой церковной дисциплиной и особым вниманием к назиданию (двухчасовые проповеди) и христианской жизни. На время в Англию через Страсбург приехали два итальянских беженца: Петер Мартир Вермиджли и Бернардино Очино, а также воинствующие протестанты из Шотландии и неистовый Джон Нокс. Радикальных анабаптистов Англия не принимала наравне с другими странами. Епископы времен Эдуарда, понесшие на своих плечах основное бремя англиканской реформы, составляли довольно узкий религиозный спектр: от почти пуританского епископа Джона Хупера (John Hooper) до более умеренного епископа Рочестерского и Лондонского Николаса Ридли. Весьма спорным был вопрос о браке священнослужителей. Февральский статут 1549 года разрешил духовенству вступать в брак, и в отношении поступивших так критика общественности, обычно осуждавшей женскую сторону, была незначительной или вовсе никакой. Предрассудки в отношении жен епископов и священников существовали вплоть до Елизаветы и позднее. С введением литургии более протестантского характера, правительство полагало себя оправданным в конфискации церковной утвари, одеяний и других ценностей. В то же время, Нортюмберленд рыл себе глубокий черный ров злобы, в котором он вскоре утонул. В 1552 году здоровье Эдуарда заметно ухудшилось, и к маю 1553 всем стало очевидно, что король умирает, хотя это одолжение он сделал всем только 6 июля. Стремясь защитить свое влияние в правительстве, Нортюмберленд женил сына на шестнадцатилетней леди Джейн Грей, сводной внучке Генриха VIII и протестантке, а затем убедил Эдуарда назвать Джейн своей преемницей вместо старшей сестры Марии, которая была католичкой. Однако по смерти Эдуарда Нортюмберленд совершил роковую ошибку, не заключив Марию под стражу. Она ускользнула в Восточную Англию, и вокруг нее, как законной наследницы Эдуарда, собирался народ. Леди Джейн, которая ужаснулась, обнаружив себя в роли королевы, правила всего девять дней, после сего она и ее молодой муж были арестованы за измену. Нортюмберленд также был заключен в Тауэр и до самого дня своей казни предпринимал отчаянные запоздалые попытки спасти свою шкуру, увещевая всех, кто его слышал, отречься от ереси и принять католическую веру. Однако ему не удалось спасти ни себя, ни своего сына, ни леди Джейн. В конце концов, все трое были обезглавлены. Реакция времен Марии Королева Мария была энергичною женщиною, сверх меры унаследовавшею фамильное упорство Тюдоров. Вся ее жизнь была трагична. Еще ребенком она стала заложницей брачных замыслов Франциска I и Карла V. Родной отец заставил ее признать себя внебрачным ребенком, хотя позднее назначил ее преемницей Эдуарда Актом о престолонаследии. Она была воспитана как дочь испанской принцессы — ревностною и ограниченною католичкой. Во вред своей политической перспективе она считала себя не англичанкою, а испанкою. Ее отчуждение от англичан сделал еще глубже брак с кузеном, королем Испании Филипом II, а не с истинным англичанином. Мария преследовала еретиков не по врожденной жестокости, а исключительно из фанатизма. История обошлась с нею несправедливо, наградив прозвищем «Кровавая Мария». Едва Мария была провозглашена королевою, как разжаловала всех протестантских чиновников и назначила епископами Гардинера, Танстолла, Хита (Heath), Боннера (Bonner) и Дэя (Day). Кардинал Реджинальд Поул прибыл в качестве папского легата, чтобы освободить королевство от крамолы и, будучи весьма известным христианским гуманистом, оказался жестоким и непримиримым реакционером. Возмущение англичан достигло предела, когда Мария объявила о своем намерении выйти замуж за короля Испании Филипа. Палата общин направила к ней делегацию с просьбою не выходить замуж за иностранца. Начались мятежи. Наиболее серьезным было восстание во главе с молодым сэром Томасом Уайттом (Sir Thomas Wyatt), который поднял против испанки все графство Кент и привел около четырех тысяч человек к воротам Лондона, где был разгромлен. Именно это восстание побудило Марию обезглавить леди Джейн Грей. До того момента она находилась в заточении, но не теряла надежды на помилование. Однако теперь Мария поняла, что пока жива протестантская претендентка, постоянно будут предприниматься попытки возвести ее на престол даже вопреки ее собственному желанию. После поражения Уайтта второй созванный Мариею парламент отменил все утвержденные в 1529 году постановления против власти папы. Ее брак с Филипом вызвал всеобщее неудовольствие, а со временем стало очевидно, что она не сможет иметь от него детей. Озлобленная и покинутая своим мужем, она принялась за истребление Протестантизма. Были арестованы многие известные протестантские богословы: Джон Роджерс (John Rogers), Хью Латимер, Николас Ридли, Джон Хупер, Майлс Ковердейл и другие. Джон Фокс в своей Книге мучеников описал жуткие подробности казней и мужества тех, кто принял смерть за свою веру. Харрелл Фроуд (Hurrell Froude) однажды мрачно заметил, что лучшим свидетельством о реформаторах было то, что их старательно сжигали. Редактор английской Библии Джон Роджерс стал первым мучеником, его сожгли 4 февраля 1555 года. Бывший епископ Уорсестерский и великий проповедник Реформации Хью Латимер взошел вместе с Ридли на костер в огромной яме напротив Баллиолского колледжа (Balliol College) в Оксфорде. Латимер был кротким и смиренным человеком и умер как святой. Он утешил Ридли героическими словами: «Ободрись, магистр Ридли, и будь мужчиною. Сегодня мы зажжем в Англии такой огонь Божьей благодати, который (я верю) не угаснет никогда». Он «принял пламя», как свидетельствует мартирология, «словно оно было его сутью. Проведя руками по своему лицу и как бы умыв их в огне, он вскоре умер почти или вовсе безболезненно». Всего за время гонений Марии погибло 282 человека. Многие из сожженных за ересь были простыми ремесленниками, поскольку богатые откупались. Некоторые удачливые протестанты подверглись только аресту или порке. Епископ Лондонский Эдмунд Боннер (Edmund Bonner) ответил критику, порицавшему его за то, что в «неистовой злобе» был выпорот старик: «Оказавшись на его месте, ты почел бы за милость наказание, в котором пострадает твой зад, зато тело спасется от костра». Для Томаса Кранмера настало время последнего испытания. Филипп и Мария ходатайствовали о том, чтобы его дело было рассмотрено папой. Ему было предписано явиться в Рим на протяжении восьмидесяти дней, однако в конце концов суд состоялся в Оксфорде, в университетской церкви Св. Девы Марии. Представитель папы Павла IV епископ Брукс (Brooks) восседал перед алтарем на высоте десяти футов, пока внизу королевские прокуроры обвиняли Кранмера в богохульстве, разврате и ереси. Его признали виновным, лишили официальных знаков отличия и осудили на смерть. Низложенный Кранмер отчаянно боялся ожидавшего его огня и подписал семь заявлений о раскаянии и отречении. Но власти были непреклонны. 21 марта 1556 года он взошел на платформу напротив кафедры в церкви Св. Марии. Обливаясь слезами, он являл «совершеннейший образ скорби». Когда ему позволили говорить, он призвал всех к истинному послушанию властям и человеколюбию. Затем он изумил всех присутствующих, прочтя отречение от всех своих отречений: «Теперь я подошел к тому, что так тревожит мою совесть — тревожит более, чем что-либо сказанное или совершенное мною за всю жизнь. Эта обстановка отличается от той, в которой я писал вопреки Истине, и от чего теперь отрекаюсь как от написанного моею рукою вопреки истинным помышлениям моего сердца, как от написанного из страха перед смертью и ради спасения своей жизни, — т. е. от всех заявлений и бумаг, мною написанных или подписанных моею собственной рукой после моего низложения, в которых я написал много ложного. И поскольку преступление было совершено моею рукою, писавшею вопреки моему сердцу, то моя рука и потерпит наказание первою. Разрешите мне подойти к огню, чтобы она была сожжена первою».[10] «Когда дрова разгорелись, и пламя вспыхнуло рядом с ним, он протянул правую руку прямо в огонь, держа ее так неподвижно (лишь тою же рукою проведя по лицу), что все могли видеть, как его рука сгорела, прежде чем пламя коснулось остального тела... Повторяя слова Стефана: ''Господи Иисусе, приими дух мой!'' — в великом пламени он испустил дух». Несмотря на сильнейшую поддержку Марии консервативным севером и западом, протестантизм продолжал тайно существовать в Лондоне и других местах. Реджинальд Поул оказался недальновидным руководителем. Он отверг, например, предложение Игнатия Лойолы готовить семинаристов в качестве идеологической ударной силы. Мария восстанавливала Католицизм в средневековом монастырском духе, не принимая во внимание того факта, что Англия пережила реальную фундаментальную идеологическую реформу. Все последние месяцы правления Марии сопровождались несчастьями. Пока бездетная королева совершала маневры по утверждению своей воли в вопросах религии, вмешалась природа, уничтожая епископов и более мелких церковнослужителей посредством чумы. Мария умерла в ранние утренние часы 17 ноября 1558 года, а ее архиепископ Реджинальд Поул умер во сне всего через двенадцать часов. Молодая королева Елизавета, сменившая ее на троне, была «истой англичанкой», ее воцарение отмечалось в Лондоне и по всей стране кострами и гуляниями. Реформация в Шотландии Шотландская Реформация напоминала запоздалое появление на пиру гостя из деревни. К 1560 году минуло четыре десятилетия с тех пор, как Лютер начал Реформацию, и почти сменилось поколение после разрыва Генриха VIII с папой. В 1525 году решением парламента был запрещен ввоз в Шотландию лютеранских книг, которые все же продолжали прибывать через портовые города. Сожжение в 1528 году за евангельскую проповедь Патрика Гамильтона (Patrick Hamilton) повлекло за собою ряд новых выступлений и всплесков иконоборчества. В 1546 году кардинал Битон (Beaton) сжег в Сент-Эндрюз (St. Andrews) смелого евангелиста Джорджа Уишарта (George Wishart), а три месяца спустя его подстерегли и убили в собственном замке в Сент-Эндрюз. Накопилось много ненависти, прежде чем в Шотландии прорвало плотину. Направление развития Шотландии имело огромное значение в истории Англии и Европы. Протестантизм в Шотландии означал сближение с протестантской Англией. Католицизм в Шотландии означал сохранение союза с Францией и периодические стычки с Англией. Шотландия несколько отставала экономически и находилась под властью местных дворянских кланов. Конечно же, не было и речи об интересе к Протестантизму со стороны среднего класса или о Протестантизме как выражении классовых устремлений, приведших к возникновению капитализма. Скорее на протяжении десятилетий, предшествовавших переломному 1560 году, там существовало сильное недовольство невежеством и аморальностью священников в миру. Как центры реформ монастыри по-видимому играли незначительную роль и были чаще объектами насмешек, однако члены орденов составляли конструктивную силу. Героем Шотландской Реформации был «неистовый шотландец» Джон Нокс (1513—1572)[11], крепкий, коренастый и смуглый священник крестьянского происхождения, служивший телохранителем с обоюдоострым мечом во время проповедей Уишарта. После смерти Уишарта Нокс присоединился к протестантскому гарнизону, защищавшему замок в Сент-Эндрюз от французских войск, пытавшихся сохранить власть и веру своей соотечественницы Марии Гиз, вдовы короля Шотландии Якова V и наместницы их юной дочери, шотландской королевы Марии. В августе 1547 года французы пленили защитников Сент-Эндрюз, и на протяжении девятнадцати месяцев Нокс был невольником на галере, прикованным к гребной скамье, которая служила ему единственным укрытием от непогоды. В апреле 1549 года он наконец добрался до Англии, не на шутку озлобленный на французских католиков. После смерти короля Эдуарда VI Нокс бежал в кальвинистскую Женеву. В 1556 году он писал миссис Локк (Mrs. Locke) о своей новой духовной пристани, «которую без страха и стыда назову почти совершенною школою Христовой, когда-либо существовавшей на земле со дней Апостолов». В 1559 году шотландские протестанты направили в Женеву делегацию, чтобы уговорить Нокса вернуться домой. Кальвин заявил, что Ноксу следует внять призыву, «если он не желает прослыть непокорным своему Богу и жестоким к своей стране». Нокс критиковал католичку Марию Гиз, назвав ее «необъезженной коровой, которую по ошибке оседлали». В 1558 году он опубликовал свой «Первый трубный глас против чудовищного правления женщин», заявив, что «власть женщины над какою-либо страною противна самой природе, дерзость перед Богом, прямо противоречит Его провозглашенной воле и утвержденному порядку, будучи несправедливою и незаконною». Теперь Нокс вернулся в Шотландию, а англичане послали армию, чтобы помочь протестантам прогнать французов. Мария Гиз умерла во время войны, и Эдинбургский договор 6 июля 1560 года закрепил победу протестантов. 24 августа постановлением парламента Католицизм был объявлен вне закона. Джон Нокс проповедовал с большим энтузиазмом в соборе Св. Гайлза (St. Giles' Cathedral). Его студент Джеймс Мелвилль (James Melville) вспоминал, что Нокс «имел привычку вначале облокачиваться [о кафедру], но в конце проповеди он становился таким активным и энергичным, что, казалось, вот-вот разобьет эту кафедру в щепки и улетит с нее». Читая лекции о пророке Данииле, Нокс приводил Мелвилля в такую дрожь и трепет, что он «не мог удержать перо, чтобы записывать». Кальвинистское пресвитерианство Нокса отражено в каждом из трех основополагающих документов Шотландской Реформации: Исповедание веры; Книга о надлежащем порядке и Первая книга о дисциплине (Confession of Faith; Book of Common Order & First Book of Discipline). Образ Нокса дополняет также его История Реформации в Шотландии. В 1561 году из Франции вернулась домой после смерти своего мужа, короля Франциска II, королева Шотландии Мария. Сделав первые шаги в сторону примирения, она вернулась затем к жесткой антипротестантской политике и в 1567 году была вынуждена бежать в Англию. Победа Нокса и Реформации изумляет своей внезапностью и прочностью. Наблюдая исход борьбы из Женевы, Жан Кальвин комментировал: «В то время как мы изумляемся успеху, столь невероятному за такое короткое время, нам следует воздавать Богу великую благодарность как Виновнику особого благословения, которое здесь сияет». |
|
|
|