Глава I. Миссия Церкви в первые три века

Основатель Христианской Церкви, Иисус Христос.

Предтеча Христов, Иоанн, сын Захарии и Елизаветы, последний пророк Ветхого Завета, первый назвал Христа "Мессией": "Вот Агнец Божий, который берет на Себя грехи мира" (Ин. 1:29) и указал на Его приближающееся царство, но сам не вошел в него. Поэтому о нем Иисус Христос сказал: "Не восставал из рожденных женами больший Иоанна Крестителя; но меньший в царстве небесном больше его" (Мф. 11:11). Его роль была по пророку Малахии (3:1), ангела, вестника Мессии и уготовителя пути в Его Царство. Его проповедь была исключительно религиозно-морального характера, как призыв к покаянию, и чужда всяких политических мотивов. Тем не менее, Ирод мог держать Иоанна в темнице, а потом предать его смерти — думается, — оправдываясь лишь политическим характером его деятельности.

Горько должны были разочароваться те, кто думал, что убиением невинного Иоанна положит конец проповеди такого рода... Нет, на смену одного явился другой, несравненно сильнее его — Иисус Христос.

Кто же был Иисус?

I. Впрочем, мы должны поставить ранее другой вопрос, более радикальный: был ли, существовал ли Иисус? не есть ли Он мифическая личность?

Это вопрос не праздный, не искусственный. В последней четверти XIX в. марксисты — Энгельс и К. Каутский выступили с утверждением, что Христос не существовал, христианство явилось без Христа, оно выросло из движений римского пролетариата. По почину марксистов, некоторые ученые конца XIX и начала XX в. также стали оспаривать исторический характер личности Иисуса Христа. Между ними приобрел печальную известность даже не богослов по образованию Артур Древс (Art. Drews. Die Christusmythe, 1910), а затем Робертсон, Кальтгоф и другие. Но воззрение, отрицающее бытие Христа, есть исключительное явление, о котором до конца XIX в. ничего не знали. В течение же 19 веков Иисус Христос считался, конечно, за историческую личность.

II. Весь вопрос заключался лишь в том: был ли Иисус Христос Богочеловек или просто человек? В древнее время сверхъестественное происхождение Иисуса Христа отрицали некоторые языческие ученые, как Цельс, Порфирий и другие. Затем, после IV века, когда христианская религия получила не только право на существование, но сделалась и господствующею религией, — вплоть до XVIII в. Богочеловеческий характер личности Иисуса Христа всеми признавался. С появлением рационализма в XVIII в. подвергся нападкам чудесный элемент в евангельской истории. Некто Павлюс (1761-1851) в благом будто бы намерении, даже с апологетическими целями, старался выместь все чудесное из евангельской истории и устранить все сверхъестественное посредством натуралистического объяснения и искусственного экзегезиса. Не отрицая подлинности евангельских повествований, Павлюс признавал исторические основы христианства. Его задачею было приблизить евангельскую историю к рассудочному, историко-прагматическому пониманию.

Только со времени Давида Штрауса (1808-1874) начали заподазривать исторический характер наших евангелий. "Древний экзегезис, говорит Штраус, исходил из двух предположений: первое, что в наших евангелиях содержится история, второе, что история эта сверхъестественна." Но это не верно, по нему. "Или евангелия," говорит Штраус, "действительно исторические документы, и тогда чудо не может быть удалено из жизни Иисуса, или же чудо не совместимо с историей, и тогда евангелия не могут быть историческими документами." Все спасение от противоречий Штраус видит в критике евангельских источников и в мифе, как душе евангельской истории. Поставленную дилемму Штраус, разумеется, был склонен решить в последнем смысле. "Из одного только того факта, что евангелия говорят о сверхъестественных фактах, ясно, что они не могут быть историческими документами... мы оставим евангелиям их чудеса, но при условии рассматривать их, как простые мифы." Мифов не могли создать очевидцы событий, и евангелия не могут быть произведениями учеников Христовых.

Штраус силен и беспощаден в критике, но лишен силы творчества; его "мифический" Иисус не вышел реальным человеком, а какою то отвлеченною схемою... Грандиозную задачу воссоздать из обломков живой образ Иисуса, именно в рационалистическом духе, взял на себя Эрнест Ренан (1823-1892). "Я изъездил евангельскую область вдоль и поперек," говорит Ренан о своем приготовлении к сочинению об Иисусе Христе... "У меня перед глазами явилось 5-ое евангелие, отрывочное, но все же доступное для чтения, и с той поры, сквозь повествования Матфея и Марка, мне представилось уже не отвлеченное существо, о котором можно сказать, что такого никогда не было на свете, а дивный образ человека, который живет, движется…"

У Ренана нет ни веры, ни серьезной науки. Печальный разлад между верою и наукою в великом вопросе о личности Основателя Новозаветной Церкви он пытается примирить на почве эстетической, художественной, — в области, чуждой вере и не сродной науке. Вот почему Ренан превратил "жизнь Иисуса "в красивый роман.

Попытку изобразить Иисуса, как религиозного деятеля, как искупителя и примирителя делает А. Ревиль в своем сочинении "Jesus de Nazareth." I-II. Paris 1897. По воззрению Ревиля, Иисус был "великий мистик," который осуществил "взаимное проникновение самой интенсивной религии и возвышенной морали…" Личность Иисуса Христа сделалась предметом такого почитания, что не замедлили увидеть в Сыне Человеческом существо большее, чем человек. Его постепенное обожествление началось! Таким образом, взгляд Ревиля на Иисуса Христа типично-рационалистический, стоящий под сильным влиянием Ричлианской школы.

Вот вкратце история рационалистических воззрений на лицо Иисуса Христа. Перейдем к определению и изображению Его подлинного Лика.

Источники жизни Иисуса Христа делятся на библейские и вне-библейские.

Вне-библейские источники незначительны по количеству и объему, и о них скажем прежде всего.

Важнейшим мы считаем свидетельство Тацита, родившегося в 56 г. христианской эры и писавшего свои Анналы в 115-117 г. Следовательно, Тацит в своей юности мог вращаться среди поколения людей, видевших Иисуса Христа. Так, в XV кн. своих Аннал, в главе XLIV, описывая гонение христиан при Нероне (54-68 г.), кратко замечает: "ductor nominis ejus (scilicet christiani) Christus Tiberio imperante per procuratorem Pontium Pilatum supplicio affectus erat" (Виновник этого имени (христианского) Христос был подвергнут смертной казни при управлении Тиверия, прокуратором Понтием Пилатом). Тацит, по времени своей жизни, имел полную возможность удостовериться в действительности личности Иисуса Христа, и он положительно удостоверяет Его.

Хронологически несколько более раннее, но менее определенное упоминание о Христе делает историк Светоний в "Vita Claudii," с. 25: "Judaeos impulsore Chresto assrdue tumultuantes Roma expulit," т.е. император Клавдий (41-54 г.) "иудеев, непрестанно возмущавшихся по подстрекательству Хреста, изгнал из Рима." Это событие относится к началу 50-ых годов. Замечательно, это свидетельство Светония подтверждает Лука, грек по происхождению. Именно, он говорит, что апостол Павел в Коринфе "Нашедши некоторого Иудея, именем Акилу, Понтянина родом, недавно пришедшего из Италии, и Прискиллу, жену его, (потому что Клавдий повелел всем иудеям удалиться из Рима)" (Деян. 18:2-3) — значит, факт несомненный: император Клавдий особым указом в начале 50-ых годов христианской эры изгнал иудеев из Рима. Об этом говорят независимо друг от друга два историка — Лука и Светоний. Последний изъясняет и причину издания этого указа — это волнение иудеев из-за "бунтовщика Хреста." В начале 50-ых годов I в. это волнение иудеев понятно. Оно было вызвано постановлением иерусалимского собора (49-50 г). о необязательности Моисеева закона для язычников, вступивших в христианскую Церковь, которое чрез год-два докатилось до Рима, вызвавши и там, среди иудео-христиан, особенно бурные публичные споры. Бдительная римская полиция, насколько могла, уловила смысл споров-волнений из-за какого-то реформатора ("бунтовщика Христа") и донесла императору.

Он взглянул на дело серьезно и применил обычное в истории радикальное средство против иудеев, — изгнание их из страны, без различия иудеев и христиан, ибо такого различия еще не существовало.

Теперь упомянем еще один классический, драгоценнейший для первохристианства документ — известнейшее письмо (X, 97) Плиния Младшего к императору Траяну (98-117 г.), в бытность его проконсулом Вифинии в 111-112 г. Этот документ важен особенно для истории христианской миссии, гонений и христианского богослужения. В нем три раза встречается имя "Christus," как историческая личность, не подлежащая сомнению.

Плиний, между прочим, пишет, что отступающие от христианства "mialedicerent Christo," или другой раз "Christo maledixenmt" и затем, что истинные христиане сходятся пред рассветом, чтобы петь гимн Христу, как Богу (convenire carmenque Christo quasi deo). — Есть еще упоминания об Иисусе Христе у философа Цельса, у Лукиана, у историка Лампридия.

Среди вне-библейских данных о лице Иисуса Христа, казалось бы, первое место должно принадлежать иудейским сообщениям — например, современников Иисуса Христа — Филона и Иосифа Флавия. Однако, здесь ждет историка полное разочарование. Знатный александрийский иудей Филон основательно отказался от всякого интереса к иерусалимским или галилейским религиозным и народным движениям и поэтому совершенно, может быть, намеренно игнорировал Иисуса Христа и Иоанна Крестителя. Иосиф Флавий, при составлении своих исторических сочинений, боязливо оглядывался на римлян; вследствие этого, намеренно избегал упоминание о мессианских идеях и мессианских движениях своего народа. Он лишь вскользь, a propos, касается Иоанна Крестителя (Antiquit. XVIII, 5). Конечно, нельзя ожидать сведений об Иисусе Христе у того, кого еще Цельс назвал одним απιστων τω Ιησου Χριστω θ молчание которого о Христе подчеркивал Ориген. Известное свидетельство о Христе, содержащееся в Antiquit. XVIII, 3,3, ср. ХХ,9,1, которое выдает уже исповедание приверженца Иисуса Христа, верующего в воскресение (оно приведено у Евсевия Ц.И. I,11), несмотря на его присутствие во всех известных списках, — ни в каком случае не может быть признано подлинным в полном объеме; здесь заметна рука древнего христианского интерполятора... Земляк Иосифа Флавия, Иустин из Тивериады, который в конце I в. написал хронику иудейских князей до Агриппы II, не упоминает ни единым словом о Христе. Фотий, (Bibliotheca, С. XXXIII) объясняет это "болезненностью иудейства." С середины II века это боязливое демонстративное замалчивание уступает место ненавистным возгласам и хулениям, чтобы — как уже понимали Св. Иустин и Цельс, очернить, опозорить воспоминание о распятом Иисусе.

Чтобы перейти к библейским источникам, нужно упомянуть сначала об апокрифических и гностических евангелиях. Они не могут претендовать на авторитет исторических источников жизни Иисуса. Даже древнейшее и сравнительно лучшее из них — евангелие к евреям обнаруживает значительные недостатки в своей, так сказать, первоначальной оригинальности в сравнении с нашим евангелием Матфея, будучи обильно наполнено сообщениями назидательного характера. Апокрифические евангелия суть продукты фантазии, возникшие от II до VII в. в еретических кругах, для восполнения пробелов жизни Иисуса, в особенности истории рождества, детства и страданий. Своим контрастом с 4-мя каноническими евангелиями, они служат лишь новым доказательством высокого достоинства последних.

Библейские источники.

Наши канонические евангелия, как исторические источники жизни Иисуса Христа, имеют неопровержимые для себя доказательства.

1) Древность евангелий засвидетельствована еще памятниками конца I и начала II в., — посланием Климента Римского, Св. Игнатия, "Учением 12-ти апостолов "и с особенною ясностью в последней четверти II в., именно, со времени Св. Иринея.

2) Подлинность, аутентичность евангелий, т.е. принадлежность их нашим евангелистам — Матфею, Марку, Луке и Иоанну заверяется для первых двух и 4-го евангелия Иоанна, мужем апостольским Папием Иеропольским (у Евсевия Ц.И. III, 39) в первой половине II в. и с полною определенностью для всех четырех у того же Св. Иринея. Поразительное дело! Евангелие 4-ое, как евангелие "духовное "по отношению к "телесным," имеющее особое значение для изображения божественной личности Иисуса Христа и потому подвергающееся самым ожесточенным нападкам со стороны рационалистов, располагает наиубедительными доказательствами своей подлинности, — и именно, в живом предании от Св. Иоанна чрез его ученика Поликарпа Смирнского, в свою очередь учителя Св. Иринея Лионского, торжественно свидетельствующего: "Иоанн, ученик Господа, возлежавший на Его груди, издал свое евангелие, во время пребывания своего во Ефесе Асийском "(Против ересей, III, I,1;ср. Ш, XI, 9).

3) Наконец достоверность евангельских рассказов не может подлежать сомнению, ибо ученики Иисуса Христа и их спутники имели возможность наблюдать жизнь Иисуса Христа и слышать непосредственно или чрез верное посредство (для Марка — ап. Петр, для Луки — ап. Павел) Его истинное учение.

О лице Иисуса Христа по каноническим евангелиям.

Земная жизнь Иисуса Христа, по евангелиям, есть настоящая человеческая жизнь. Она имеет свое начало, развитие, свой зенит и свой конец в смерти. Ничто человеческое не чуждо Иисусу. Он радуется, как и мы. Он нуждается в отдыхе и стремится к спокойствию. Он плачет, как и все. Он трудится и борется, как и мы. Он жил и страдал, как и все мы. Но с другой стороны, в ночь рождения Иисуса явился ангел Господень пастырям вифлеемским и возвестил: "Ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь" (Лк. 2:11). 12-тилетний Отрок Иисус называет Иерусалимский Храм принадлежащим Его Отцу (Лк. 2.49) или "домом Отца Моего "(Ин. 2.16). Обращаясь к людям, Иисус говорил: "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас... найдете покой душам вашим" (Мф. 11:28-29). Или "Все Мне предано Отцом Моим" (27 ст.). О метафизическом богосыновстве здесь речи нет, и, однако, те слова в устах человека, как мы, были бы просто невыносимы. Ни пророки, никто другой ни делал такого обращения к людям и таких заявлений о своем могуществе. Все величие этих слов заключается в том, что люди могут в Нем, во Христе, иметь то, что может дать только один Бог... Иисус в других случаях прощает грехи, что свойственно лишь Богу. Он усвояет Себе дела Отца и желает Себе того же поклонения, как и Отцу. Он, наконец, уравнивает Себя с Отцом по существу, потому иудеи и обвиняли Его в богохульстве (ср. Ин. 5:18).

Иисус Христос наперед знал о Своих страданиях и смерти и приписывал им искупительное для людей значение. Кто же был Иисус? Некогда Иисус Христос спрашивал исцеленного Им слепорожденного: "Веруешь ли ты в Сына Божия?." Он ответил, вопрошая: "Кто Он, Господи, чтобы уверовать в Него? "Иисус же сказал ему: "ты видел Его, говорящий с тобою — Он есть." Он же воскликнул: "Верую, Господи, и поклонился Ему."

Вот в нескольких словах сущность евангельского учения об Иисусе Христе, как воплотившемся Сыне Божием, или Богочеловеке, как Спасителе людей.

Дело Иисуса Христа.

Иисус Христос не был политическим или социальным деятелем. "Воздадите Кесарево Кесарев, а Божие Богов," "Царство Мое не от мира сего ", поучал Христос. Он относился совершенно индифферентно к господствовавшему государственному складу и отвергал политические вожделения народа и Своих учеников.

Ни Пилат, ни Ирод не признали Его виновным в противогосударственной и противосоциальной деятельности, в чем старались обвинить Его иудеи! Он исключительно религиозно-моральный деятель. Сам не прошедший систематической школы (ср. Ин. 7:15), не давший определенной системы теоретического и практического учения, не установивший сложной организации для Своего общества, Он не подходил под обычный тип законодателя и организатора; однако Он положил начало христианскому обществу и его внешней организации, равно как и начертал в существенных чертах учение веры и нравственности.

Представление рационалистических богословов об учении Христа, как о чем-либо неопределенном (Землер), об очищенном иудействе (Генке и другие), или о моральном лишь, а не и о догматическом учении вместе (Ричль и др.) — ошибочно. Действительность такова; Иисус Христос не разрывает связи с иудейством и высоко ставит Ветхий Завет: "Не думайте, что Я пришел нарушить закон" (Мф. 5:17). Он соблюдает обряды, праздники еврейские, посещает Иерусалимский Храм. Однако, Он возвышается над обрядом и дает свободное толкование Ветхому Завету. Ветхий Завет, по Нему, завершился в Новом, следовательно, не имеет самодовлеющего значения, а лишь пропедевтическое, как сень, как подготовка к мессианскому царству. Он предсказывает разрушение Иерусалимского Храма, этого сосредоточия еврейских обрядов, и учит, что служить Богу можно везде, лишь бы это служение было духом и истиною. Обряду Он придает лишь условный, символический характер, ставя выше его духовную сущность религии и требования морали (Лк. 6:1-10;14:10). Сын Человеческий, учит Он, есть Господин субботы. Он углубляется в толкование отдельных заповедей и дорожит не внешним исполнением их, а внутренним чувством, которое служит стимулом для внешнего деяния и, таким образом, морализует заповедь. Закон говорит: не убий; а Я говорю: не гневайся, т.е. искореняй то внутреннее чувство, которое приводит к внешнему акту убийства. Закон говорит о любви к ближнему, и толкование иудейских книжников разумело ближнего, как человека той же нации. Христос расширяет понятие ближнего до врага и придает, таким образом, понятию любви самый широкий характер: любви всех, не исключая врагов (Мф. 5:20-27). В то же время Христос резко обличал внешнюю набожность фарисеев, чуждую внутреннего благочестия и тем еще более выделял моральную сторону Своей проповеди. Вместе с тем Христос не чужд и вероучения. Главные Его положения, по евангелиям, сводятся к следующему: Бог один, Он создал мир и промышляет о людях. Он совершен. Он любящий Отец, одинаково посылающий лучи света на праведных и неправедных; некогда заключивший завет с еврейским народом, Он теперь заключает новый завет чрез Своего Сына. Иисус Христос есть Сын Божий, чрез Свои страдания и смерть спасающий человеческий род. Это центральная идея Нового Завета. Он — Мессия, но не Мессия — Царь, а Сын Божий, Агнец Божий. Таким образом, в сознании христиан Он не только субъект (Гарнак), но и объект веры. Его мессианское царство не от мира сего, как ждали иудеи, а духовное внутреннее. В него вступают не знатные, могущественные, богатые, а простые, бедные, притесняемые, страдающие и найдут там нравственное успокоение. Он — врач больных, пастырь добрый, ищущий погибшую овцу, в Его царство входят путем страданий. Покаяние и простота сердца открывают доступ в него, а не происхождение от Авраама. Он применяет к Себе слова пророка Исаии: "Дух Господень на Мне" и призывает: "Придите ко Мне все труждающиеся…" "Не здоровые имеют нужду во враче…" Бесспорно, что в проповеди Христа обнаруживается новая черта — мизерабилизм. Вникните в Его заповеди о блаженствах и там подметите, почувствуете тот же тон сожаления к убогим, гонимым (нищие духом, плачущие, кроткие, алчущие и жаждущие, милостивые, миротворцы, изгнанные). Этому соответствует и образ Бога Отца, как Милующего, Любящего, в отличие от Его образа, как преимущественно грозного Судьи и Мстителя, в Иудействе.

Далее, царство Мессии — универсальное, хотя Христос говорил, что послан к погибшим овцам дома Израилева и Сам проповедовал почти исключительно иудеям — однако свидетельствовал: "есть у Меня и другие овцы "...и ученикам заповедовал идти с проповедью ко всем народам.

Нравственное учение Иисуса Христа — высоко, глубоко и чисто. Оно изложено в различных местах евангелий, между прочим, в нагорной проповеди: это — нищета духом, кротость, милосердие, простота и чистота сердца, прощение даже врагам, любовь к Богу и к людям. Вот заповеди Его. Любовь, все покрывающая — основной признак христианской морали. "Потому узнают, что вы — Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:35); "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин. 15:13). Здесь Он не только расширяет и углубляет смысл ветхозаветных заповедей, но говорит и наперекор их букве. "Вы слышали, что сказано древним: око за око, зуб за зуб, а Я говорю вам: не противься злому" (Мф. 5:39). "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5:48). В этом залог бесконечного нравственного самосовершенствования.

Основным, главным моментом своего посланничества от Бога Иисус Христос полагал Свои страдания и смерть на кресте и воскресение, так что Новый Завет созидался на Его крови. К пониманию, к сознанию необходимости этого, Иисус Христос начал подготовлять Своих учеников с последнего года Своего пребывания на земле (Мф. 16:21; 20:18-19; 26:28). Эти страдания и смерть Христа необходимы были для искупления людей (Мф. 20:28 ср. Ин. 10:17-18), чтобы снисшел Св. Дух (Ин. 14:7) на людей.

Как Сам предсказал, Иисус Христос завершил Свою жизнь на земле страданиями и смертью на кресте, воскресши в третий день из гроба. И апостолы выясняют всю глубокую важность и необходимость крестных страданий, смерти и воскресения Иисуса Христа для нашего искупления, спасения. С особенною силою и подробностью апостол Павел раскрывает значение указанных моментов для нас. Совершенно конкретное определенное благовестие, которое проповедовал ап. Павел, есть то, что в Иисусе явилось спасение, то спасение, которое ожидал Ветхий Завет и которое, вместе с тем, означает поворот времени для всего человечества. Но чрез что, каким образом открылось во Христе спасение? Уже при простом чтении посланий ап. Павла видно, что сущность его благовестия составляет слово о примирении, прощении, которое совершил Бог во Христе Иисусе (2 Кор. 5:19-21). В начале 1-го послания к Коринфянам он ссылается на Коринфян, как свидетелей того, что он ничего иного не хотел знать среди них, как единственно Христа и того распята (1 Кор. 2:2). В 15-ой главе того же послания ап. Павел напоминает коринфянам со всею важностью, серьезностью, к какой этот человек только был способен, об Евангелии, чрез которое единственно они могли быть блаженны: Христос умер за наши грехи по Писаниям и воскрес в третий день. Этому соответствует, когда он в послании к Римлянам возвещает, что Христос предан за наши грехи и воскрес для оправдания нашего (4.25). На смерть Христа, как она представляется во свете воскресения, ап. Павел налагает особый отпечаток; но не так, чтобы он смерть Христа хотел представить изолированною от жизни. "Он был послушен до смерти" (Флп. 2:8) и еще "Чрез послушание единого мы все стали праведны" (Рим. 5:19). Смерть Иисуса Христа для ап. Павла и его современников была страшным соблазном: каким образом умерший на древе может быть обетованным Мессией? Этот парадокс разрешается для ап. Павла так "Он сделался за нас клятвою" (Гал. 3:13 ср. 2 Кор. 5:21). Он, как и его народ, стремился к праведности по закону (Рим. 10:3). Со времени явления пред Дамаском, ап. Павел знает о самом себе, как и о других — одно: человек, сам по себе грешник, спасается чрез Христа.

В послании к Римлянам (1-3 гл.) апостол доказывает, что как над иудеями, так и над язычниками по закону должен быть произнесен приговор, что они лишены правды Божьей, чтобы затем подчеркнутым "но" или "и теперь" (καί νυν) οротивопоставить то, что совершилось во Христе. В Нем открылась праведность, которая только одна имеет значение пред Богом.

Теперь вопрос в том: верно ли ап. Павел понял "учение "и "дела "Христа?

По ап. Иоанну, в том явилась любовь Божья, что Он Сына Своего не пощадил (1 Ин. 4:10), "В том мы познали любовь, что Он жизнь Свою за нас положил" (1 Ин. 3:16 ср. 1 Ин. 1:7).

Первое послание ап. Петра опять делает ясным, что мы спасены чрез драгоценную кровь Иисуса Христа (1:19). В общем, куда мы ни посмотрим, мы не видим никакого другого благовестия, как то, что чрез смерть и воскресение Иисус сделался нашим Господом; в вере единственно в Него мы можем иметь прощение грехов и спасение.

Теперь возникает новый вопрос: такое понимание крестного подвига и воскресения отвечает ли самосознанию Иисуса? Среди тех великих слов, которые изрекал Иисус о Своем страдании, мы обращаем внимание на то, как Иисус указывал на согласие их с Ветхим Заветом (Мф. 16.21; Лк. 18:31). С этим согласуется, когда Воскресший говорил Эммаусским путникам: "Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?" (Лк. 24:26). Свою жизнь Иисус готовил отдать, как искупление за многих (Мф. 20:21). За пасхальною вечерью Он сказал, что Свою кровь прольет для прощения грехов (Мф. 26: 28). Иисус видит пред глазами насильственную смерть. Казалось бы, дело Его жизни остается не только незавершенным, неоконченным, но насильственно прерванным, оборвавшимся. В этот момент Он высказывает дерзновенную мысль, что именно теперь, чрез Его смерть, осуществится Новый Завет, о котором предсказывали пророки Ветхого Завета (Иер. 31:31-34; Иез. 30 гл.). Иисус имел призвание основать среди людей царство Божие и для осуществления этого призвания Он хотел сделать последнее: умереть за грехи человечества.

Чрез смерть Иисуса Христа и Его воскресение положено основание христианской Церкви, метафизическое, мистическое, но конечно реальное. Апостол Павел говорит: "Внимайте себе и всему стаду, в нем же вас Дух Святой постави епископы пасти Церковь Господа и Бога, которую стяжал честною Своею кровию." Явление же Церкви Христовой миру и действие её среди людей последовало (и началось) в день Пятидесятницы.

Иисус Христос положил начало также и внешней организации Церкви, как Христианского общества. Церковь, по учению Христа, есть общество верующих в Него, как Сына Божия и Спасителя. Слово "Церковь" Он употребил три раза (Мф. 16:18; 18:17). Он установил иерархию, как чиноначалие (Ср. Ин. 20:22-23): "Дунул, и сказал им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ср. Мф. 16:19; 18:18), а не просто нравственный союз людей. Он дал ученикам молитву, как образец ("Отче наш "), установил таинства — крещение, причащение, покаяние, указал необходимость человеческой дисциплины: "Если же согрешит против тебя брат твой... скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь" (Мф. 18:15-17).

Но дело Христа было только бросить семя, и оно вырастет, зажечь огонь — и он разгорится.

Рождение Христианской Церкви в Иерусалиме.

По вознесении Господа Иисуса Христа, в Галилее было уверовавших в Него более 500 человек (ср. 1 Кор. 15:6) и во Иерусалиме с апостолами 120 душ (Деян. 1:13-16). О судьбе галилейских верующих мы ничего не знаем. Весь интерес первохристианских источников сосредоточивается на общине верующих в Иерусалиме. Они собирались вместе, и на одном собрании, по предложению апостола Петра, они избрали на место изменника и самоубийцы Иуды — Матфия (Деян. 1:6-26).

Десять дней спустя после Вознесения, во время иудейской пятидесятницы, последовало обетованное сошествие Св. Духа, Который, при сильном ветре, в виде огненных языков, снизошел на апостолов и собравшихся учеников и сделал их способными к чудесной речи на различных языках (см. Деян. 2:1-12). Что такое "дар языков" или глоссолалия — чрезвычайно трудно выяснить. Параллельное этому сообщение о даре языков в Коринфской общине (1 Кор. 14 гл.) не только не помогает разъяснить дело, а напротив, свидетельствует, что в книге Деяний говорится о ином чудесном даре, чем в 1 Кор. 14 гл. Слушавшие глоссолалов в день Пятидесятницы говорили о них: "Сии говорящие не все ли Галилеяне? как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились?" (2:7-8). Между тем о Коринфских глоссолалах сказано: "Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, — то не скажут ли, что вы беснуетесь" (1 Кор. 14:23). "Кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу... тот говорит в назидание себе" (14:2-4).

Значит, глоссолалия Деяний была понятна другим, а глоссолалия в Коринфской общине непонятна и имела в виду лишь личное назидание глоссолала, а не пользу других. — Однако, глоссолалия и книги Деян. была хотя и понятна для других, но не вполне ясна или вразумительна. Вот почему потребовалась вполне ясная членораздельная речь ап. Петра, чтобы выяснить смысл происшедшего события (Деян. 2:14). Речь апостола Петра была произнесена на греческом языке и всем понятна. С другой стороны, эллинизм не столь глубоко и широко проник, чтобы греческий язык был доступен всем прозелитам, пришедшим в Иерусалим из самых различных стран. Поэтому также может казаться чудом, что речь ап. Петра была понятна всем. Поэтому, думается, и возник еще в древности вопрос: чудо языков было ли чудом в говоривших или в слушавших? Священная древность в лице блаж. Августина (речь 175-266), Григория Богослова (речь 41), Иоанна Златоуста (3 том. 35) и других ответила, что это чудо было с говорившими, а не со слушавшими. С получением даров Св. Духа раннейшая робость учеников уступила место воодушевленному мужеству. С высоким убеждением и святым воодушевлением была произнесена ап. Петром речь, выяснявшая смысл происшедшего события, как исполнение пророчества Иоиля об излиянии Духа Святого на всякую плоть, что могло последовать и последовало после воскресения убитого беззаконниками Иисуса Назарянина. Апостол призывал всех к покаянию и крещению (2:38). Проповедь имела громадный успех: 3000 душ из пришельцев уверовали во Христа и, покаявшись, крестились. А когда ап. Петру чрез некоторое время пришлось, по поводу чудесного исцеления хромого у храма (Деян. 3 гл.), другой раз проповедовать о воскресшем Христе, то число верующих возросло до 5000 (4:4). Апостол Петр и другие апостолы возвещали Иисуса, как ожидавшегося иудеями Мессию, который, согласно словам пророков, пострадал и умер, и именно иудеи по неведению предали Его на смерть.

Главное доказательство мессианского достоинства Иисуса Христа представляет Его воскресение, свидетелями чего выступили апостолы. Это исповедание (признание) Христа, как Мессии и Сына Божья, было условием спасения.

Устройство жизни в первой христианской общине.

Обратившиеся или уверовавшие во Христа жили вместе, как одно семейство. "И они постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах" (Деян. 2:42). Значит, начатки христианского учения, почерпнутые из проповеди апостола Петра в день Пятидесятницы, первые верующие постарались подробнее уяснить, постоянно пребывая "в учении апостолов." Τη διδαχη των αποστόλων, ς.е. чрез усердное и продолжительное назидание проповедью апостолов (всех, а не одного Петра), с полным подчинением их апостольскому авторитету.

Отсюда происходила κοινωνία κак внутреннее единение верующих друг с другом, которое имело источником своим единую веру, полученную от апостолов. Другими характерными признаками внутреннего единения являются κλάσις του άρτου, οод чем нужно разуметь христианскую евхаристию (а не вечери любви), — и молитвы. Внутреннее духовное единение (ср. κοινωνία) θ гармоническое настроение соответствующим образом выражалось и во внешнем устроении жизни — в общении благ, в самоотверженной помощи людям бедным, нуждающимся. Без всякого принуждения они завели общение имуществ при общей кассе, которая пополнялась людьми богатыми.

Об этом дееписатель Лука говорит в двух местах: в первый раз в 2:44-45, при изображении жизни крестившихся в день Пятидесятницы, а во второй раз в конце 4:34-37, рассказывая об увеличении общины верующих до 5000, после исцеления хромого. Эти два описания быта иерусалимской общины относятся не к одному и тому же времени, но к пунктам, разделенным продолжительностью в несколько месяцев.

Марксизм (Энгельс, К. Каутский) думает видеть здесь коммунизм не в смысле производства, а потребления благ, придавая общению имуществ в период христианской общины юридически-обязательный, принудительный характер. Но это противоречит действительности: во 1-ых, против принудительного характера слова ап. Петра, обращенные к Анании: "Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось?" (Деян. 5:4). Во-вторых, у иерусалимских христиан сохранилась собственность и после рассказанных случаев, казалось, всеобщей принудительной продажи. Так, мать Иоанна Марка, Мария, имела в Иерусалиме собственный дом (12:12), также Мнасон — кипрянин (21:16), а может быть и Филипп (21:8).

Первое гонение на Иерусалимскую Церковь.

Начало христианской миссии среди язычников.

Постепенное возрастание юной христианской общины и некоторые, почти неизбежные в большом, из различных элементов составленном и еще не сжившемся обществе недоразумения и беспорядочность привели к необходимости введения и общины некоторых служении в помощь апостолам (Деян. 6:1-6).

Для этой цели были избраны — Стефан, Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен и Николай, пришлец Антиохийский. Их поставили пред апостолами и, помолившись, возложили на них руки. Они все были эллинисты, т.е. происходили из иудеев диаспоры. Ближайшая задача их поставления "διακονειν τραπέζαις." Εще из древности в них стали видеть "диаконов," как последнюю иерархическую степень. Но на это не имели никакого права, как, например, называть "диаконами "и апостолов, за которыми по 4 ст. осталось служение слова διακονία του λόγου. Πазве они могут быть названы "диаконами "в смысле помощников апостолов, как и первые века диаконы были ближайшими помощниками апостолов. В книге Деян. 21.8 они просто названы επτά (ρемь). Спокойной жизни общины способствовало то, что уверовавшие в Иисуса Христа, как Мессию, не отказывались от исполнения Моисеева закона и вообще от иудейских обычаев. Диссонанс в жизнь внесли свободномыслившие эллинисты. Предметом спора стал храм и его культ, о прекращении которого, с пришествием Христа, говорили эллинисты. Между тем иудеи на основании предания защищали его бесконечное существование. Выразителем этих взглядов явился со стороны эллинистов Стефан. Со стороны некоторых фанатически настроенных туземцев раздались жалобы на Стефана пред синедрионом, что он произносит "хульные глаголы на Моисея и на Бога... на святое место сие и на закон... что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей "(6:11, 12 и 15). Стефан не оспаривал божественное происхождение храма и закона, но утверждал необходимость их отмены с пришествием Иисуса Христа. Языческой миссии он не требовал. Но он помог обосновать её чрез свое безбоязненное слово, запечатленное мученическою смертью.

II. Первоначально и вне Иерусалима христианство распространялось среди иудеев. Поэтому возникло несколько христианских общин из иудеев в стране иудейской (Гал. 1:22; 1 Фес. 2:14), также в Галилее и Самарии (Деян. 1:8; 8:1; 9:31; 15:3) и в прибрежной полосе (9:32). Для перехода миссии на языческую почву, нужно было разбить иудейские предрассудки. Это в значительной степени сделали эллинисты, занявшие представительные места с реформою иерусалимской церкви. Правда, выступления с дерзновенными словами, "хульными глаголами" стоило жизни их представителю Стефану.

Но последствия мученического подвига его сказались скоро. Гонение, поднятое против единомышленников Стефана (Деян. 8:1-3) заставило их покинуть Иерусалим. Рассеявшись из Иерусалима, они естественно действовали как миссионеры (Деян. 8:4). Между ними был самым выдающимся попечитель о столах Филипп. Он проповедовал в Самарии и по берегу Средиземного моря (8:40). Филипп просветил и крестил эфиопского сановника, евнуха. Об этом рассказывается очень подробно в Книге Деян. (8:26). И это понятно — почему. Евнух не был иудеем, а лишь прозелитом, "боящимся Бога." Следовательно, крещение его свидетельствовало о падении крепкой стены между иудеями и язычниками. Однако, этот случай дела не решил; не решил его и другой подобный — крещение ап. Петром прозелита, сотника Корнилия (Деян. 10) в Кесарии.

Ближайший решительный шаг имел место в Антиохии, где христианство было проповедано чистым язычникам. Точно первые миссионеры в Антиохии не названы. Но их, по-видимому, нужно видеть в Симоне Нигере, киринеянине Луции, Манаиме, Варнаве и Савле (Деян. 13.1). Последние два пришли позже (Деян. 11:23-25). Для Антиохийской общины, образовавшейся, главным образом, из прежних язычников, было придумано — скорее всего, их языческими противниками — и запечатлелось имя "христиане" или "хрестиане" (Деян. 11:26).

Это обозначение само по себе доказывает, что новая община в Антиохии сильно отклонилась от иудейства. Замечательно, что иудео-христиане мирно уживались в Антиохии с языко-христианами. Раздоры между ними внесли только пришедшие из Иерусалима (Деян. 15:1; Гал. 2:11-13). Нет ничего удивительного, что теперь именно началась вражда против христианства, когда проповедь Евангелия перешла на языческую почву. Теперь также и Ирод, в угоду иудеям, начал гонение против 12-ти: умертвил Иакова Зеведеева и посадил в тюрьму ап. Петра (Деян. 12). После этого ни один из апостолов не остался в Иерусалиме и управление Иерусалимскою церковью было вручено брату Господню — Иакову с коллегией пресвитеров.

Апостол Павел.

Развитие христианской проповеди с внутренней необходимостью повело к устранению стеснительных рамок иудейства, хотя палестинские иудео-христиане смотрели на иудейскую оболочку, как на нечто обязательное, и смешивали её с существом христианства. Чтобы привести к полному развитию универсализм христианской религии, — для этого годна лишь атмосфера и свободная почва диаспоры. В Антиохии собственно впервые был дан зародыш нового величественного развития. В смысле освобождения христианства от стеснительных рамок иудейства и сообщения ему характера универсальной религии, навсегда останется мироисторическое значение за Савлом из не безызвестного города Тарса, т.е. ап. Павлом.

Савл, иудей из колена Вениаминова, рожденный в Тарсе киликийском, воспитанный в фарисействе, как эллинист хорошо знавший греческий язык, даже не чуждый греческой образованности, но собственно не прошедший школы эллинистического образования — был руководим раввином Гамалиилом при серьезном изучении закона, как предназначенный стать книжником-раввином; и он всею душею, с пламенным усердием, погрузился в закон и отеческие предания (Гал. 1:14). Отсюда его ревностное участие при убиении Стефана (Деян. 8:1, ср. 7:58), как и в преследовании христианской секты, угрожавшей будто бы состоянию иудейской веры, гибелью храма и обычаев Моисея. Энергично занявшись преследованием разбежавшихся из Иерусалима христиан, он был потрясен явлением Воскресшего на пути в Дамаск (Деян. 9 гл.). Пораженный физическою слепотою, внутренне прозревший, он снова, чрез три дня, получил чудесно зрение чрез христианского ученика Ананию и крестился. После чего он проповедовал краткое время в синагогах Дамаска об Иисусе, как Сыне Божием. Отсюда он пошел в Аравию, чтобы в уединении сознать себя в новом положении и подготовиться к своему высокому призванию. Когда он снова возвратился в Дамаск, он увидел, что его жизни угрожает опасность со стороны озлобленных иудеев. Верующие помогли ему бежать ночью из Дамаска. Теперь он пошел в первый раз, после своего обращения, в Иерусалим, чтобы видеть ап. Петра (и Иакова), которым был представлен Варнавою (Гал. 1:17-18; ср. Деян. 9:27). После 15-тидневного пребывания там, Савл отправился в Таре, свою родину, откуда был скоро вызван Варнавою в Антиохию (Деян. 9:25). Здесь, по особому откровению Варнава и Савл были избраны чрез молитву и возложение рук на особое служение и, наделенные всеми необходимыми дарами благодати, были отправлены на дело миссии (Деян. 14:3-4). Первое благовестническое путешествие (44-45 г). Савла, Варнавы с сопровождавшим их вначале Иоанном Марком началось с Антиохии Сирийской, продолжилось по Памфилии (где Иоанн Марк оставил их), Писидии и Ликаонии. С проповедью выступали в синагогах и, прежде всего, обращались к иудеям, а потом и к язычникам. "Вам (иудеям) первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам" (Деян. 13:46). И много язычников уверовали и вступили в Церковь Христову. Поднявшись до Иконии, ап. Павел и Варнава возвратились в Антиохию по провинциям и городам, где они уже проповедовали Евангелие, при этом утверждая учеников в вере и поставляя пресвитеров в общины (Деян. 14:22-23).

Апостольский Иерусалимский Собор (49 г.).

Как бы давши отчет Антиохийской общине о своей миссии, ап. Павел и Варнава некоторое время спокойно отдыхали от трудов своих (14:27-28). Мир их был нарушен пришедшими из Иудеи, конечно, иудео-христианами. Они подняли еще нерешенный вопрос — при каких условиях язычники могут вступать в христианскую Церковь — и предрешали его в узко-иудейском смысле: под условием обрезания и вообще соблюдения Моисеева закона (15.1). Между тем миссионеры tacito modo предполагали, что Моисеев закон для христиан из язычников не обязателен, так их понимали и сами обращавшиеся в Церковь язычники. Естественно возгорелся спор. Для прекращения разногласий в Антиохийской общине было решено — послать Павла и Варнаву в Иерусалим к апостолам и старцам (Деян. 15:2). Придя в Иерусалим с Варнавою и в сопровождении еще новообращенного эллиниста Тита, ап. Павел "предложил (апостолам) благовествование... особо знаменитейшим," т.е. Петру, Иакову, Иоанну со смущающею его мыслью: "Не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался." Он видел в большой опасности дело своего благовествования. Апостолы, узнавши о миссионерской деятельности Павла и Варнавы, увидели в их деятельности явное благословение (благодать) Бога и "подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычниками, а им к обрезаным, только чтобы мы помнили нищих." Т.е. Павлу было вверено "благовестие необрезания, а Петру — обрезания" (Гал. 2:1-10). Это соглашение было принято в тесном кружке апостолов; собрание же в церкви описывает Лука в 15 гл. Деян. Здесь происходили длинные рассуждения, говорились речи, из которых Лука упоминает речь ап. Петра и общий смысл речей Павла и Варнавы. Заключение или итог рассуждений подвел и формулировал смысл их св. ап. Иаков, вынеся так называемый декрет апостольского Иерусалимского собора о воздержании язычников-христиан "от идоложертвенных, и крови, и удавленины, и блуда "И не делать другим того, чего не желают себе" (Деян. 15:29). Этот декрет представлял собою minimum общественной порядочности, которая требовалась для симбиоза языко-христианами, — это требование того, что в Талмуде выдается как заповеди Ноя. Данное постановление касается лишь языко-христиан. Относительно же иудео-христиан предполагалось, что они по-прежнему будут исполнять закон Моисея. Ибо после приведенного определения тотчас же сказано: "Моисеев закон от родов древних по всем городам имеет проповедающих его и читается в синагогах каждую субботу" (Деян. 15:21). "Чрез это утверждается для первенствующей церкви точка зрения, что иудео-христиане остаются обязанными к законнической жизни" (W. Мüller, Lehrbuch, 1. S., 62).

Такое постановление Иерусалимского Собора было переслано чрез посланников Антиохийских, усиленных еще посланными от Собора — Иудою, Варнавою и Силою, Антиохийской церкви. Оно начиналось словами: "апостолы и пресвитеры — братья, — находящимся в Антиохии и Сирии и Киликии братьям из язычников, радоваться."

Деятельность ап. Павла после Апостольского Собора. Прибытие его в Рим.

Конечно, практические трудности, возникавшие из сожительства языко-христиан с иудео-христианами апостольским декретом не устранялись, и это очень скоро сказалось в жизни. Для иудео-христиан, которые, как сказано, по-видимому, по-прежнему должны были соблюдать Моисеев закон, происходили громадные неудобства, при общении с языко-христианами, — самое главное, таким общением нарушались левитские законы о чистоте. Если и иметь в виду это обстоятельство, тогда нужно отказаться от такого серьёзного, важного, братского выражения взаимной любви, как общение в вечерних трапезах, агапах. Молча предполагалось, что апостолы и иудео-христиане предпочтут соблюдению ритуальных законов братское общение на вечерях любви. Но это возможно было ожидать где-нибудь в Сирии, в Антиохии, а не в Иудее, и это не у всех и не во всех случаях. Даже ап. Петр и Варнава не всегда могли держаться на той возвышенной точке зрения. Они, например, бывши, после апостольского Собора, в Антиохии сначала имели общение с языко-христианами в трапезах; но когда пришли из Иерусалима иудео-христиане, считавшие левитские законы о чистоте обязательными для всех иудеев, то Петр и Варнава уклонились от языко-христиан и примкнули к иудео-христианам. Апостол же Павел исходил из положения, что Бог присоединил к Церкви язычников чрез веру, как верою же единственно спасаются и иудеи; значит, условные перегородки должны пасть между ними и закон ритуальный — утратить свое значение. Поэтому он открыто обличил изменивших своему принципу Петра и Варнаву, поставивших языко-христиан в обидное и даже опасное положение (Гал. 2:11). После этого инцидента ап. Павел вскоре оставил Сирию и продолжил свои благовестнические путешествия, раскрыв в своих посланиях возвышенно-либеральную точку зрения совершенно самостоятельно (см. напр. 1 Кор. 8-10 гл.; Римл. 14, Евр. 5-6 гл.), так что параллелей у других апостолов или евангелистов в их писаниях указать ему нельзя.

Просветивши Восток вплоть до Иллирика (Рим. 15:19), Павел намеревался перенести свою миссионерскую деятельность на запад, чрез Рим и Испанию (Рим. 15:24, 28; 1:13). Но в Рим ап. Павел попал не как свободный миссионер, а как подсудимый римской власти. Однако, согласно дееписателю Луке (Деян. 28:31) он проповедовал христианство в Риме "невозбранно," ибо "слово Божие не вяжется."

Имеются исторические данные, что ап. Павел был освобожден от римских уз, совершил путешествие на запад в Испанию, а также на восток, где поставил Тимофея и Тита своими заместителями. Потом он был заключен во 2-ые римские узы и был усечен мечем в 67 году.

Апостол Петр.

По вознесении Христа и сошествии Св. Духа, ап. Петр действовал в Иерусалиме (Деян. 1-5 гл.). Вследствие гонения на христианскую общину, оставившие Иерусалим занесли христианство и в Самарию. Для окончательного утверждения в вере самарян, по указанию апостолов, отправился в Самарию ап. Петр с ап. Иоанном (Деян. 8:14), а затем он появляется на сирийско-финикийском берегу — в Лидде, Иоппии и Кесарии (Деян. 9:32-10:48), всюду проповедуя Евангелие и совершая чудеса. Потом, ап. Петр возвращается в Иерусалим, где, во время гонения поднятого Иродом-Агриппою, жертвою которого сделался ап. Иаков Зеведеев, был посажен в темницу; чудесным образом освобожденный (Деян. 12:10-12), он снова оставляет Иерусалим (12:17-19). Сюда он вернулся опять к апостольскому Собору (гл. 15). Здесь Кн. Деян. упоминает об ап. Петре в последний раз.

Отчасти параллельные с Кн. Деяний, отчасти восполняющие её свидетельства заимствуются из посланий ап. Павла. Так, ап. Павел упоминает в послании к Галатам (1:18), что он ходил в Иерусалим видеться с ап. Петром, чрез три года после своего обращения, т.е. 34-36 г., а потом встретил Петра в Иерусалиме чрез 14 лет, т.е. во время апостольского Собора (Гал. 2:1-10; Деян. 15); затем ап. Павел "сталкивается "с ап. Петром в Антиохии (Гал. 2:11), который совершал свое благовестническое путешествие, в сопровождении своей жены (1 Кор. 9:5). Этим заканчиваются сведения об ап. Петре и в посл. ап. Павла, хронологически простирающиеся до 57 или 58 г., т.е. года написания 1 посл. к Коринф. Итак, ап. Петр был в Иерусалиме до 34-35 г., когда ушел в Самарию. В Иерусалиме он присутствовал в 37-38 г., когда новообращенный Савл посетил Иерусалим (Гал. 1:18). Присутствие ап. Петра в Иерусалиме констатируется в 43-44 г. в то время когда царь Агриппа поднял гонение на апостолов (Деян. 12). Апостол Петр был в Иерусалиме в 48-50 г. во время апостольского Собора (Деян. 15). В 52-53 г. он встречается с Павлом в Антиохии (Гал. 2:11); затем продолжает свое благовестническое путешествие по востоку в 54-55 г. (1 Кор. 9:5), ибо послание к Коринфянам написано еще из Ефеса. Правда, за этот период 37-57 являются, по-видимому, не заполненными некоторые годы как 37-39; 40-44; 45-49. Не мог ли быть в эти интервалы ап. Петр в Риме? Источники не упоминают об этом. Однако к argumentum e silendo не следует прибегать. В особенности значительным представляется пробел от 43 (44) - 49 (50). Не мог ли быть в это время ап. Петр в Риме? Тем более, древнее свидетельство (бл. Иеронима) указывает на 42-ой год (2-ой год императора Клавдия), как год, когда ап. Петр впервые пришел в Рим. — Но во 1-ых, повествование Кн. Деяний об ап. Петре до Иерусалимского Собора ведется в таком смысле, что ап. Петр все это время действовал близ Иерусалима: из Самарии он быстро возвращается в Иерусалим (Деян. 8:25);предпринявши новое путешествие, во время которого был обращен сотник Корнилий (гл. 10), он скоро идет в Иерусалим обратно и доводит до сведения иерусалимских христиан о необычайном событии (обращении язычника-прозелита), гл. 11. Во 2-ых, пребывание ап. Петра в Риме церковное предание неизменно связывает с сопутствованием ему Иоанна Марка, который толковал и записал Петрово благовестие, по просьбе римлян. Между тем последний в 43-44 г. принял участие в благовестническом путешествии Варнавы и Савла по Малой Азии (Деян. 13). Правда, Иоанн Марк, по-видимому, убоявшись трудностей миссионерского дела (ср. Деян. 15:38), отстал в Пергии или Памфилии и возвратился в Иерусалим (Деян. 13:13).

Однако, всем этим исключается его путешествие около этого времени с ап. Петром в далекий Рим. Кажется, он все время оставался в Иерусалиме, где его мать Мария имела собственный дом (12:12), и откуда был взят Варнавою в путешествие после апостольского Собора (15:33). Как видим, до 57 г. у ап. Петра не было времени для посещения Рима, а тем более для долгого пребывания там. Апостол Петр не присутствовал в Риме в 59 г., когда ап. Павел писал туда свое послание. Он не был там в конце 62 или начале 63 г., когда ап. Павел прибыл в Рим на суд Кесаря. А слова пришедших к ап. Павлу в Риме иудеев: "Впрочем, желательно нам слышать от тебя, как ты мыслишь; ибо известно нам, что об этом учении везде спорят" (Деян. 28:22), — исключают до конца 62 г. проповедь здесь "апостола обрезания "(ср. Гал. 2:7), т.е. ап. Петра. Речь же ап. Павла римлянам о том, что он проповедует там, где имя Христово еще неизвестно и что он не созидает христианских общин на чужом основании (Рим. 15:20) — также делает невозможным допустить не только основание римской общины при помощи ап. Петра, но даже просто проповедь его там. Апостола Петра не было в Риме, когда ап. Павел два года сравнительно свободно (Деян. 28:30-31) пребывал там и оттуда писал свои послания Мало-Азийским церквам — Ефес., Кол., Флм., Тимофею, ибо в них нет о нем никакого упоминания и вообще указания. Ап. Петра не было в Риме в 64-65 г. и его спутник Марк в предполагаемом благовестническом римском путешествии находился в это время на востоке в Малой Азии и приглашался в последнем предсмертном 2 посл. к Тимофею (4.11) ап. Павлом в Рим для услуг ему.

Таковы данные свящ. текстов. Что же касается церковного предания, то оно представляется в следующем виде: Первое вполне ясное и определенное свидетельство церковного предания о проповеди ап. Петра и Павла в Риме и основании ими римской церкви встречается в 170 г. в ответном послании Дионисия Коринфского римской церкви (Евсевий Цер. Ист. II, 25; ср. IV, 23)... "и вот и вы этим напоминанием соединили насаждения, произращенные ап. Петром и Павлом в Риме и Коринфе, потому что оба они насадили нас, коринфян, и оба учили и оба в одно время пострадали." Спустя 12-15 лет о проповеди ап. Петра и Павла в Риме, об основании церкви ими — пишет Св. Ириней (против ерес. III, 1 ср. III, 3).

Церковный писатель конца II в., по имени Кай свидетельствует: "Я могу показать тебе трофеи апостолов. Приди только в Ватикан, или на дорогу Остийскую, — тотчас увидишь победоносные знаки основателей римской Церкви "(Евсевий Ц.И. II, 25). Тертуллиан (Прескрип. 35;против Скора XV; против Маркиона IV, 5) упоминает о мученической кончине в Риме также обоих апостолов — Петра и Павла. У бл. Иеронима — De viris illustr. (с. I) (ср. Euseb. Chron. I, 2) — в конце IV века сообщается, что ап. Петр, после управления Антиохийскою кафедрою, где он поставил своим преемником Еводия, и после посещения Понта, Галатии, Каппадокии, Азии и Вифинии, пришел в Рим для поражения Симона Мага во 2-ой год императора Клавдия и руководил римскою общиною в течение 25 лет и в последний год царствования Нерона был распят головою вниз (См. Ориген у Евсевия — Ц. И. III,1. М. быть, это предание является толкованием извест. слов И. Х., обращенных к ап. Петру — Ев. Ин. 21:18-20) и погребен на Ватиканском холме. Таким образом, у блаж. Иеронима мы встречаем наиболее расширительно и красочно выраженным церковное предание о пребывании ап. Петра в Риме. Оно пережило целые века, повторяется и ныне, хотя люди сколько-нибудь просвещенные уже отказываются утверждать вместе с блаженным Иеронимом 25-ти годичное епископское служение ап. Петра в римской Церкви и настаивают лишь на том, что он был первым римским епископом — самое добросовестное и беспристрастное рассмотрение вопроса считает "очень вероятным" или даже находит в предании "достойное веры зерно истины," что ап. Петр под конец своей жизни, в последние годы правления Нерона, прибыл в Рим, где и пострадал смертью мученика. Косвенные указания на это содержатся еще у Климента Римского (посл. V гл.), у Св. Поликарпа (его послание к Рим.) и др. Замечательно также то обстоятельство, что нет ни одного церковного предания, которое указывало бы иное место кончины ап. Петра помимо Рима.

Основание Римской Церкви.

Основатель римской общины остался неизвестным христианству. Ап. Павел не мог бы о таком умолчать (ср. Рим. 1:6, 7; 16:17). Об основании римской Церкви ап. Петром и деятельности его там не может быть и речи. Также римские иудеи и прозелиты, которые уверовали в день Пятидесятницы (Деян. 2:10, ср. 36-42) — не могли скоро быть проповедниками в Риме. Ибо они оказались не праздными посетителями Иерусалима, а людьми, которые задержались в Иерусалиме и оставили зерно первоначальной иерусалимской Церкви. (В Климентинах Recognidones — содержатся сведения, что Варнава распространял христианство в Италии. Этому сообщению ровно не придается никакого исторического значения.). Из содержания послания к Рим. отнюдь не следует, чтобы римская община была недавно обращенною. Наоборот, из Рим. 13:11 можно заключать, что, по крайней мере, зерно общины составляли уверовавшие во Христа одновременно с самим Павлом, т.е. в 30-ых годах. При живом взаимообщении между римским иудейством и метрополией (Палестинской Иудеей) нет ничего невероятного, что также без деятельного участия призванных миссионеров в Риме, подобно тому, как ранее в Антиохии, чрез иудейских христиан, которые переселялись туда из Палестины (Деян. 11:20; 13:1; Рим. 16:13; Мк. 15:21), христианская вера нашла ближайшим образом в тамошнем иудействе свою начальную почву и распространение, не исключая потом прозелитов и язычников. Первое упоминание о римской общине встречается у Светония, по поводу его речи об известном указе императора Клавдия, относящегося к 52 г. об изгнании иудеев. После смерти Клавдия (54 г.) иудеи быстро возвратились в Рим. Тогда, по-видимому, христиане отделились в богослужебном отношении от иудейских синагог (ср. Цан). Тацит знает христиан, как уже отдельно живущих, обособленных (Annal., XV, 44). Это относится к 64-му году.

Судьба первой христианской общины и погибель Иерусалима.

Из своего первого гонения (Деян. 7-9) иерусалимская Церковь выходит преобразованной организацией, применительно к настроению окружавших её иудеев и соответственно стремлениям вступивших в нее лиц. Мы ничего уже больше не слышим о попечителях при столах когда-то избранных из эллинистов. Ни о каком общении имуществ, вроде упомянутого в Деян. 2 и 4 гл. — более речи нет. Все это, по-видимому, должно было миновать и минуло безвозвратно. Гонение было направлено против либералов-эллинистов и сочувствовавших им лиц, так что даже апостолы не были затронуты им (8.1). Поэтому, в оправлявшейся от первого штурма Церкви начал преобладать дух иудео-христианский. Во главе иерусалимской общины становится ап. Иаков, брат Господень, всем народом иудейским прославленный за свою праведность, которая, будучи христианской по духу, протекала в формах или рамках иудейского благочестия (Ср. Евсевий, Ц. И. II, 23), с впервые упоминаемыми пресвитерами (Деян. 11:30; 15:2-4), часто бывшими из уверовавших фарисеев (15:5). Не только иерусалимская община, но все вообще иудейско-христианские общины в Палестине стали под руководство Иакова, жившего надеждою на обращение ко Христу всего еврейского народа. Иерусалимская, первохристианская община, мать Церквей, конечно, после апостольского Собора признает законность миссии среди язычников, но образ её выполнения чрез ап. Павла и сильный рост языко-христианских общин возбуждает, однако недовольство и недоверие, т.к. в тех смешанных общинах, при доминирующем языко-христианском элементе, все яснее становится, куда направляется развитие: именно во имя христианской свободы законнические нравы даже иудео-христиан в этих общинах нарушаются, и христианская свобода от закона вообще начинает достигать своей цели. Отсюда начинается реакция в иудео-христианской общине против языко-христианских общин. Вследствие таких обстоятельств, партия иудео-христианских ревнителей, с которыми ап. Павел боролся в основанных им общинах, получает в первообщине, в Иерусалиме, громадное влияние. Когда ап. Павел в последний раз пришел в Иерусалим, то против него обнаружились не только страшная ненависть неверовавших иудеев, но также глубокое недовольство и палестинских христианских общин. Такой прием ап. Павел уже предвидел. Поэтому он пришел с намерением ничего не упустить из того, что помогло бы заглушить определенный явный взрыв против него, как апостола языков, и удержать еще в связи с матерью-церковью сильно разросшиеся христианские общины посреди диаспоры или язычников. Это было побудительною причиною для сбора денежных средств, которые он передавал как дар любви греко-христиан бедным "святым "в Иерусалиме. Ап. Иаков, который принимал ап. Павла, указал ему на великое множество уверовавших иудеев и всех их как ревнителей закона. Всех этих нельзя без оговорки поставить на одну ступень с обычными иудействующими противниками Павла. Не то, что ап. Павел проповедовал язычникам Евангелие без обрезания, составляет здесь основание ненависти к Павлу, но то, что иудействующими было сообщено, будто бы ап. Павел побуждает иудеев, живших между язычниками, не исполнять закона, не обрезывать детей и вообще не следовать законным обычаям (Деян. 21:21). И это не говорилось без всякого основания, по крайней мере, поскольку Павел в смешанных общинах стремился к тому, чтобы иудеи ради братского общения со своими языко-христианскими членами оставляли бы некоторые ритуальные строгости закона и не практиковали бы закон, как нечто, безусловно необходимое для спасения. Согласно его принципам не могло быть и речи о необходимости обрезания детей языко-христиан. Чтобы уничтожить соблазн этих и подобных слухов, ап. Павел склоняется на предложение ап. Иакова принять участие в назарейском обете некоторых иудеев и взять необходимые при этом расходы на свой счет. Это не могло быть противно убеждениям самого апостола — его правилу — всем быть все (Ср. 1 Кор. 9:19, 21). Нет оснований обвинять иерусалимских христиан за те враждебные выступления против Павла, которые привели к аресту его (распространился слух, что Павел ввел язычников в храм); с другой стороны, мы не слышим, чтобы иерусалимские христиане как-нибудь особенно энергично заступились за схваченного, арестованного Павла, или чтобы они, вследствие связи с ним, подвергались гонению со стороны их неверующих соотечественников (Деян. 21:21-36). Первая община в Иерусалиме отделила себя от общей Церкви прежде, чем гроза разразилась над Иерусалимом.

Конец ап. Иакова показывает, как мало даже решительнейшее следование строго законнической жизни могло успокоить ненависть неверующего иудейства. Егезипп (у Евсевия Ц.И. II, 23) ставит это событие несколько раньше опустошения Иерусалима Веспасианом. Иосиф Флавий (Antiquit. XX, 9-1) относит убиение ап. Иакова ко времени после смерти проконсула Феста и до прибытия Альбина.

В иудейских ожиданиях все более и более укреплялась вера в предстоящую решительную борьбу открывающегося Царства Божия с римским царством и победу первого над последним. Из партии фарисеев выделилась группа ultra ревнителей закона или зилотов. Постепенно разраставшийся патриотизм этих зилотов втягивал иудейский народ все глубже я глубже в безнадежное восстание против безрассудного управления последних римских прокураторов и готовил ему неизбежную гибель. По уверению Иосифа Флавия, народ в своем большинстве несклонный к войне, был объят ужасом в виду надвигающейся неизбежной катастрофы.

Когда иудео-христиане св. Земли (Иудеи) увидели, что история родного народа подготовляется шаг за шагом к роковому концу, они, конечно, скорбели, сознавая себя солидарными по национальности и крови со всем народом. Но с другой стороны, они себя чувствовали внутренне, духовно отделенными от него, от тех, которые поносили Иисуса Христа и ожидали теперь своего политического спасителя. Иудеи, наоборот, ненавидели своих соотечественников-христиан — тем более, чем ярче были их надежды, решительно отвергаемые христианами. Они думают о времени, когда ужас опустошения станет в св. месте, чтобы оставить Иерусалим. Момент, казалось, уже наступил, когда мессианская община должна обособиться от ложных ожиданий своего народа. По Евсевию (Ц. И. III, 5), общине иерусалимской было некоторое откровение удалиться в Пеллу, в Перее. Разрушение Иерусалима, начатое Веспасианом и доконченное Титом (69-70 г.), поражает своими ужасами. С выселением в Пеллу и с разрушением Иерусалима христианская первообщина утратила историческую почву, которая обосновывала её руководящее значение и утверждала его. Дальнейшее развитие христианской Церкви должно происходить и завершиться на почве языко-христианства. Фактически роль иудео-христианства была кончена.

Деятельность Св. Иоанна Богослова и прочих Апостолов.

В первой христианской общине ап. Иоанн представляется действующим вместе с ап. Петром. Вот он с Петром идет в Храм Иерусалимский для молитвы, исцеляют хромого, приводятся для допроса в Синедрион (Деян. 3:4). Он вместе с ап. Петром отправляется в Самарию (Деян. 8:14). Он наряду с Петром упоминается одним из столпов иерусалимской Церкви (Гал. 2:1-10). После этого упоминания ни одна из священных книг ни слова не говорит ни о жизни, ни о деятельности Иоанна Богослова. Церковное предание поселяет Св. Иоанна в Ефесе, пребывание в котором было прервано его изгнанием на остров Патмос, при Домициане. Переселение в Ефес, может быть, случилось пред иудейскою войною (69-70 г.). Целый ряд церковных писателей, начиная с Иринея (Против ересей III, 3-4) ("Св. Иоанн получил Малую Азию с Ефесом во главе и оставался там до времени Траяна."), решительно и ясно говорят о деятельности Св. Иоанна в Ефесе. Кроме Иринея, следует назвать Поликрата Ефес., Аполлония, Климента Александр., Оригена, Евсевия (Ц. И. III, 1, 23, 31, 39; V, 24).

О жизни и миссионерской деятельности прочих Апостолов так мало сохранилось известий, что даже Евсевий (Цер. Ист. III, 1) сообщает о них лишь кое-что и с характером неуверенности. Он знает только один источник для данных сведений — это 3-ий том истолкований Оригена на Книгу Бытия. Вот его слова: "Св. Апостолы и ученики Спасителя нашего рассеялись по всей вселенной. Фоме, как говорит предание (Климент Александрийский, 9-ая книга исследований), выпал жребий идти в Парфию (Персию), Андрею — в Скифию, Иоанну — в Азию, где он жил и умер в Ефесе. Петр проповедовал, вероятно, иудеям, рассеянным в Понте, в Галатии, в Вифинии, в Каппадокии и в Асии, а под конец, находясь в Риме, распят был на кресте, головою вниз, каковой образ страдания избрал сам. Но что сказать о Павле, который благовествование Христа пронес от Иерусалима до Иллирика и напоследок в Риме при Нероне принял мученичество — о чем слово в слово говорится у Оригена в 3-ем томе его истолкований на Книгу Бытия?"

Христианская миссия во II-III в.

Вера, что сами апостолы просветили проповедью весь мир — очень древняя, она возникла в конце 1-го века. Она явилась и распространилась тем легче, что о деятельности и судьбе большинства апостолов не сохранилось твердых исторических данных. Отсутствие интереса к сохранению объясняется или обусловливалось твердою надеждою на скорое, второе пришествие Иисуса Христа и близкий конец земных вещей. Намеренные риторические преувеличения укрепляли эту веру, сами же из неё вытекая. Вместо собирания исторических данных о миссионерской деятельности апостолов принялись за сочинение миссионерской легенды, развитие которой продолжалось до XVI в. По Ерму, на земле существует 12 народов, и всем им Евангелие проповедано апостолами (Под об. IX, 17). Мало по малу, почти для каждой страны была сочинена миссионерская история, которая обыкновенно начиналась с апостолов (Византия и Россия, например, считали первым миссионером Христианства среди них ап. Андрея). На Западе, как скоро было принято положение, что из апостолов только один Петр был в Риме, последний начал выдвигаться, как единственный центр миссионерской деятельности. Однако, в Милане ссылались на Варнаву, как своего просветителя. Из свидетельств (1 Фее. 1:8; Рим. 1:8 ср. 15:19; Кол. 1:6 ср. 2:3; 1 Тим. 3:16; Мк. 13:10; Мф. 24:14 ср. 10:11; Деян. 17:6; Апок. 7:9; Мк. 16:20; Мф. 24:19; Лук. 24:47; Деян. 1:8; Климент Алекс. Стром. VI, 6:48; Климент Рим. Коринф. V, ср. XII, 4; IX, 2; Св. Игнатий Римл. ГУ; Ерма — Подобие VIII, 3; IX, 17) следует та энергия, с какою проповедовалось Евангелие и тот факт, что уже тогда Евангелие перешло границы римской Империи и было проповедано варварам. О действительных размерах христианской проповеди среди иудеев может быть принято свидетельство Иакова Иерусалимского (Деян. 21:20) о многих тысячах из них, уверовавших во Христа. Об успехах христианства среди язычников ясно говорит письмо Плиния Мл.: "Зараза этого (христианского) суеверия распространилась не по городам только, но и селам и по деревням" — пишет Плиний. Он, конечно, отчасти преувеличивает дело, чтобы удержать императора Траяна от кровавых мер. Также следует обратить внимание на выражения Тацита и Климента Римского о христианах, как "multitudo ingens" (неисчислимое множество). Диалог Св. Иустина с Трифоном (с. 117) говорит о проникновении христианского благовестия к пастушеским народам (номадам), арабам, о чем Иустин, рожденный в Самарии, мог хорошо знать. О распространении христианства во 2-ой половине II-ого века имеются сведения у Тертуллиана. В сочинении "Против иудеев" он говорит: "Да в кого же, как не во Христа, уверовали все народы?... парфяне, мидяне, эламиты, жители Месопотамии, Армении, Фригии, Каппадокии, Понта и Асии, Памфилии, Египта и частей Африки, находящихся за Киринеей, и жители Рима, и жившие тогда в Иерусалиме иудеи, и другие народы, и разные обитатели Гетулии, многочисленные жители Мавритании, все пределы Испании, разные народы Галлии, и недоступные для римлян места Британии, но подчиненные Христу, а равным образом — сарматы, даки, германцы, скифы и многие отдаленные народности, и многие острова и провинции, неизвестные нам, которых мы не можем и перечислить." Обращаясь к римским властям, Тертуллиан говорит: "Мы существуем только со вчерашнего дня, и, однако, мы наполнили все ваше: города, острова, крепости, муниципии, портики, лагеря, курии, дворец, сенат, форум." На обидное замечание, что христиане враги римского государства, он отвечал: "если только мы враги вам, то у вас больше врагов, чем граждан, потому что все ваши граждане сделались христианами" (Апологет., с. 37)... Нужно ли говорить, что язык приведенных сообщений Тертуллиана гиперболический, приемы его ораторские, далекие от приблизительной точности. В перечислении мест и народностей он следует кн. Деяний, поэтому и говорит об островах и провинциях "неизвестных" ему. Но Тертуллиан сам поправляет себя, когда ему приходится в обращении к проконсулу Африки, Скапуле, касаться этого вопроса. Если бы ему, Скапуле, вздумалось бы воздвигнуть гонение на христиан, то придется перебить около 1/10 Карфагена ("Carthago decimanda esset — Ad Scapulam," с. V). "10-ая часть жителей" — это отнюдь не o'mnes, universi, nonne plures. Совершенно противоположное суждение о числе христиан встречается у Цельса. "Если из вас (христиан) блуждает еще кто-нибудь, скрываясь, то его ищут для суда на смерть" (с. Celsum, VIII, 6 у Оригена). Цельс представляет дело так, будто бы вследствие некоторых обострений во время Марка Аврелия христианство уже вымирало. Конечно, Цельс, как и Тертуллиан, также преувеличивает дело, но уже в другом отношении. Климент Алекс. (Protrept. X-XI), сам посетивший много различных городов и стран, свидетельствует, что "немало" философов присоединилось к христианству и что христианская религиозная философия начала соперничать с языческою. Имеет громадное значение и показание Св. Иринея, что христианство занесено в Германию, Иверию, ко многим варварским народам, хотя они и не имеют Св. книг на своем диалекте. Он сам пытается в миссионерских видах изучить кельтский язык (с. haer. lib., I. proem.). Серьезный корректив против преувеличений и отчасти преуменьшений дает Ориген в своем толковании Мф. 24:14. Он возражает против лиц, ожидавших второго пришествия Иисуса Христа очень скоро, указывая на то, что пред пришествием Спасителя Евангелие должно быть проповедано всем народам, а в его время оно еще не было проповедано у эфиопов, китайцев, британцев, германцев, даков, сарматов и весьма многие народы не слышали еще евангельского слова. Он констатирует, что нигде нет еще всецело христианского города (Ср. с. Celsum III, 30) и что в каждом отдельном городе число христиан сравнительно с числом граждан теперь еще "очень немного" (πάνυ ολίγοι). Βопреки Цельсу он замечает о числе замученных: "ολίγοι κατά καιρούς καί σφόδρα ευαρίθμητοι" (ρ. Celsum 111,8), Т.е. ЧТО Мучеников было немного в то или другое время, и они могут быть легко перечисляемы. Не нужно забывать, что это говорит Ориген в полемике с Цельсом. Если по Оригену (времени Филиппа Аравийского) не было еще ни одного города вполне христианского, то, два человеческих поколения спустя, мученик Лукиан (†312) говорит, что "urbes integrae" сделались христианскими. Данные Лукиана подтверждаются одним местом в рескрипте Максимина Дазы, что "почти все люди оставили веру в богов и присоединились к христианскому народу" (у Евс. Ц.И. IX, 9).

В истории миссионерской проповеди после апостола языков, нужно отмечать два особых пункта: Эпоху Коммода с его преемниками и десятилетия пред 303 г., т.е. 260 г. —303 г. В эти два периода совершился громадный прирост христианства, особенно во 2-ой период. Первый период ввел христианство в дома и города. Во 2-ой период христианство распространилось по провинциям во всем царстве.

Страны, города и места распространения христианства к началу IV-го века

Уже к концу I-го в. может быть констатировано значительное распространение христианства и образования христианских общин и церквей. Ко времени Траяна христианство проникло уже до Галлии, вероятно до Испании. Свои главные пункты оно имело в Ефесе, Риме и отчасти еще в Антиохии. В Риме и в Малой Азии оно уже обратило на себя внимание правительства.

Христианство явилось на Востоке, в Палестине и оттуда распространилось в Сирию. Христианство проникло также в Финикию (Деян. 9:20), в Сирию и Киликию (Деян. 15:23), на остров Кипр (Деян. 13) и в Эдессу. С точки зрения исторической переписки Авгаря (у Евс. Ц.И. 1,13) и проповеди ап. Фаддея в Осромском царстве, в Эдессе упомянутому Авгарю (Евс. II, 1) считаются событиями легендарными. Но стоит твердо, что еще пред 190 г. христианство было значительно распространено в Эдессе и её окрестностях и что скоро (м.б., около 200 г). княжеский дом принял христианскую веру, христианство, следовательно, стало "государственной религией." Уже во время пасхального спора (кон. II в.) община в Осрайпе (Эдессе) писала послание в Рим. Эдесское христианство отличалось от кафолического и связывалось с двумя сомнительными личностями — Татияном и Вардесаном. Эдесса христианская представляла собою оазис в языческой стране.

Христианство распространилось в Риме и в Италии, главным образом, между греческим населением и удержало греческий язык. О распространении христианства в северной Африке, Нумидии, не говоря об Египте, Александрии, имеются убедительные данные. Св. Ириней свидетельствует о распространении христианства у кельтов и других германских племен. О христианстве на Балканском полуострове, вплоть до Иллирика, говорит еще ап. Павел. Словом, тогдашний культурный, т.е. греко-римский мир, расположенный по берегам Средиземного моря, и многие варварские народы, жившие внутри римских провинций и разных стран, в той или другой мере были просвещены христианским учением.

Не только интересно, но и очень важно было бы решить вопросы: какой приблизительно % населения составляли христиане, когда император Константин Великий решился на такой важный шаг, как признание христианской религии дозволенной. Превосходный исследователь христианской миссии за данное время, проф. А. Гарнак, замечает, что "говорить о действительном % христиан — дело произвольное." Позволительно, по нему, говорить с основанием лишь о различной численности (количестве) христиан в различных частях империи.

В этом отношении можно разделить провинции на 4 части: 1) провинции и области, где христиан к IV-го в. было наполовину; 2) провинции, где христиане составляли значительную часть населения, владели влиянием на руководящие круги, и христианство могло свободно соперничать со всеми другими религиями; 3) провинции, где христианство было мало распространенным; 4) наконец, провинции и области, где христианство было весьма скудно.

I. К первой категории принадлежит вся область нынешней Малой Азии за исключением редко населенных и оставленных без внимания областей в средине полуострова и на юге, которые всегда были мало значительны в культурном отношении. Сюда же принадлежат часть Фракии, Армения, вероятно Кипр и Эдесса.

II. Ко второй категории можно отнести Антиохию и Келесирию, христианство должно было уже глубоко проникнуть в сирийское население, Александрию с Египтом и Фивами. Новая религия здесь уже глубоко проникла в низшие, негреческие слои, как доказывает возникновение и чрезвычайное распространение монашества в этих округах к концу IV в., коптский перевод Библии и церковный коптский язык. Для Евсевия Египет является христианскою страною κατ' εξοχήν (Demonstr. VI. 20.9-22). Сюда же должно отнести Рим, часть средней и низшей Италии (именно берега), проконсульскую Африку и Нумидию, южную Испанию, некоторые (прибрежные) части Ахаии, Фессалии, Македонии и острова, а также южные берега Галлии вместе с долиною Роны.

III. К третьей категории надо причислять Палестину, Финикию, Аравию, некоторые места в Месопотамии, внутренней части Ахаии, Македонии, Фессалии, Эпира, Дардании, Далмации, Мизии и Паннонии, северную и внутреннюю часть средней Италии и восточную верхнюю Италию, южную Францию, Бельгию, Германию, Мавританию, Триполитанию, некоторые известные части Испании.

IV. К четвертой категории, наконец, принадлежат города старой страны филистимлян, северные и северо-западные берега Черного моря, западная верхняя Италия, средняя и северная Галлия.

Распространение Христианства среди различных слоев общества

Апостол Павел пишет "Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых" (1 Кор. 1:26-27). Другие свидетельства из древнего времени до Марка Аврелия подтверждают, что христианские общины состояли тогда преимущественно из людей по общественному положению незначительных, — из невольников, вольноотпущенников и ремесленников. Цельс (contra Celsum. I, 27:III, 18.44; VIII, 50), Цецилий (у Мин. Феликса — Octav. V, 8-12), также Лукиан (Peregr. XII, 13) и Аристид ритор (Orat. XLVI: "христиане не сидят в советах городов") — ясно говорят то же самое, и апологеты соглашаются с ними в этом.

Даже служители Церкви, иерархические лица — принадлежали часто к низшим состояниям... С другой стороны, сам же Павел указал, что также отдельные знатные, мудрые и сильные становились христианами (ср. Флп. 4:22 — "наипаче из кесарева дома"), и он же предполагает, что есть христиане, состоящие еще невольниками (1 Кор. 7:12). Книга Деяний подтверждает это. На острове Кипре был обращен начальник, проконсул Сергий-Павел (13:2-12), в Афинах Дионисий Ареопагит (17:11), в Верии подобное же (17:12). Из Рим. 16:23 видно, что "строитель городской "Ераст был христианин. По-видимому, Акила с Прискиллою должны быть причислены к высокому общественному положению. Плиний пишет императору Траяну, что "multi ornois ordinis "перешли в христианскую секту. Против богатых христиан Иаков обращает свое послание (2:1; 14:13). В Риме в христианство была обращена Помпония Грецина, "insigois femiaa "(Tacit. Annal. XIV, 39), потом консул Тит Флавий Климент и его жена Домицилла (по Диону Кассию LXVn, 14) вместе с теми и другие уклонились к "безбожию "и правам иудейским, т.е. значит, знатные лица вели пропаганду в своих кругах. На основании новейших раскопок устанавливается, что христианство проникло в императорскую фамилию Флавиева дома (ср. De Rossi, Kraus у Hauck, R.E. IV, 165). Св. Игнатий в своем послании к Римлянам предполагает, что римская община так влиятельна, что она может избавить его от смерти (но он сам не желает этого)... В лице апологетов христианство приобрело образованных людей. В особенности среди гностиков встречались высоко интеллигентные личности и мыслители первого ранга. Дейсман (Deismann) несомненно преувеличивает пролетарский и некультурный состав древне-христианских общин. Павловы послания должны были быть иначе написаны, если бы они предназначались таким читателям.

Особую эпоху в истории христианства делает царствование Коммода (180-192 г.). С этого времени в христианскую Церковь начинают вступать люди из высокого звания. Евсевий по неизвестным нам источникам рассказывает (Ц. И. V, 21), что тогда христианская проповедь распространилась во всех кругах, "так что уже в Риме многие, по богатству и происхождению, знаменитые граждане целыми семействами и со всем родством обращались ко спасению." Так, например, Евсевий указывает на знатного гражданина, быть может даже сенатора Аполлония, обезглавленного за христианство по доносу раба. Тертуллиан, Климент Алекс., Ориген вполне подтверждают свидетельство Евсевия. Второй рескрипт императора Валериана против христиан (258 г.) имеет в виду вместе с клириками "Caesarini" (Киприан, русский перевод письмо 65; ср. 80, 1). Из лиц высокого звания, переходивших в христианство, набирались епископы, как Киприан, Дионисий Алекс., Анатолий, Павел Самосатский и Филей Тмуитский (ср. Евсевий VIII, 9:6; VII, 14:18, 32; VI, 41). Состояние христиан перед Диоклетиановым гонением описывает Евсевий (Ц.И. VIII, 1), когда императоры, по расположению к христианским начальникам, поручали им "управление народом и по великому расположению к их вере избавляли совесть их от жертвоприношений." Первый указ Диоклетиана против христиан был разорван одним знатным христианином (Евс. VIII, 5). Во Фригии был сожжен целый город христианский с высшими правительственными лицами. Чрез Климента и Оригена христианство нашло доступ к науке. Нам известен целый ряд имен — "rhetores и grammatici," которые перешли к христианству. Античный софист Малхион (Евс. VII, 31), Лактанций и Флавий (de vir. illustribus 80; advers. Jovian. II, 6), Арнобий, Викторин Петауский; много врачей сделалось христианами. Христианство нашло себе доступ даже к императорскому двору. О родственнике императора Домициана, консуле Т. Клименте и Домицилле уже упомянуто. Конкубиной императора Коммода долгие годы была христианка Марция, очень влиятельная личность при дворе. Чрез нее, как рассказывает Ипполит (Philos. IX, 12), папа Виктор добился освобождения христиан, мучившихся в рудниках Сардинии. Сирийские придворные дамы были часто благосклонны к христианству. Об Юлии Маммеи известно, что она призывала ко двору Оригена; Ипполит посвятил ей свои сочинения (Евс. VI, 21). Орозий называет её христианкою (VII, 18). Двор её сына, императора Александра Севера, состоял из многих христиан (Евс. VI, 28). Он и его преемник были объявлены тайными христианами (Евс. VI, 34). Максимилиан Деций и Валериан не истребили при дворе христиан. Двор Диоклетиана был переполнен христианами. То же нужно сказать о дворе Констанция Хлора и Ликиния.

Христианство среди войска. Христианство никогда не было лагерной религией. Положение и обязанности войны были непримиримы с христианской религией. Она принципиально отвергает войну и пролитие крови. Первоначально были в войске солдаты-христиане, ибо существовало правило: каждый должен оставаться в том положении, в каком призван (1 Кор. 7:20 ср. Лук. 3:14). "Солдатский вопрос "возник только со времени Марка Аврелия, или Коммода, ибо тогда христианство имело успех в войсках, особенно на Востоке (и отчасти в Африке). Положение воина-христианина всегда было угрожаемым. Его принадлежность к запрещенной секте в каждую минуту могла дать повод к процессу. Поэтому воинов-мучеников было больше, чем из других состояний.

Распространение христианства среди женщин. Женщина играла большую роль в жизни общины и пропаганде её учения. Апостол Павел объявил равенство в христианстве мужчин и женщин (Гал. 3:28). Сам Иисус Христос наравне с учениками допускал к Себе и женщин. Вместе с учениками за Христом следовали "из града в град" и женщины, которые прежде всего "Были исцелены (Иисусом Христом) от злых духов и болезней, как-то Мария, называемая Магдалина, из которой Иисус изгнал семь бесов, и Иоанна, жена Иродова приставника Хуза, и Сусанна и многие другие, которые Ему служили от имений своих" (Лук. 8:2-3). Женщины сопровождали Иисуса Христа на Голгофу, были при распятии, бальзамировали Его пречистое тело. Они же — первые вестницы Его воскресения. Они присутствовали на собрании христиан после вознесения; они же были вместе с учениками и в день сошествия Св. Духа (Деян. 1:11). Из 1 Кор. 7:12 следует, что имели место в первое время смешанные браки: муж язычник, жена — христианка, или наоборот. В собраниях христиан женщины получали дары пророчества (1 Кор. 11:5). С этим фактом очень трудно примирить положение: "Женщины в церквах да молчат" (1 Кор. 14:34; ср. 1 Тим. 2:11). Женщин ап. Павел приветствует в своих посланиях, как своих сотрудниц, например Прискиллу (1 Кор 16:19; Рим. 16:3), Фиву (Рим. 16:1), Еводию и Синтихию (Флп. 4:2), Апфию (Фил. 2); жена ап. Петра сопровождала его в миссионерских путешествиях, как, по-видимому, и жены других апостолов (1 Кор. 9:5).

Назад   Вперед